..
Максимыч недобро посмеялся.
- Кричит в телефон: «Вообще она стоит четыре с половиной тысячи, это мне по знакомству, потому что шубу привезли из Дома моделей. Достань полторы тысячи!» Ну что делать? Что делать? Боялся домой ехать… Конечно - истерика. О господи! - профессор обреченно уронил голову на грудь. - Что делать?..
- Ты, Михалыч, ты прости меня, но это тебе наказание, - сказал Максимыч. - На кой тебе, пожилому человеку, надо было жениться на ней? На тридцать лет моложе!.. Ну, умная ты голова, - это нормально?
- Не знаю… Нет, ненормально. Наказание, да, наказание. Я боялся одиночества…
- Мало тебе старух? - все не унимался в своем разговоре Максимыч. Но тут уж вмешался Пилипенко:
- Ну, это ты тоже - со старухами-то… Для чего она ему?
- Обед сготовит, подметет…
- «Подметет». Ерунду говоришь какую-то.
- А эта для чего ему? - не сдавался Максимыч.
- Но что теперь делать? Что делать? - в отчаянии повторял профессор. Вытер платком слезы. - Вся жизнь… труд всей жизни - самому смешны и нелепы: куда важней - норковая шубка. По крохам, по зернышкам собирал знания, радовался, что открываю людям чистые целебные родники родной речи… И все, все поглотила норковая шубка. Любую рукопись отдам за норковую шубку! Но ведь никто же так скоро не заплатит. А завтра ее купит какой-нибудь спекулянт. Слушайте, вы, - обратился профессор к Пилипенке, - вы какой-то, кажется, начальник, за вами приезжает черная машина…
- Приезжала, - поправил Максимыч.
- Погоди, - строго остановил его Пилипенко. - Ну, так? Что вы хотели сказать?
- Я спрашиваю вас: почему у нас существует спекуляция?
- А почему у нас, - сразу без подготовки заговорил Пилипенко, - существуют университеты? Почему у нас существуют метро, театры, детсадики, бесплатное обучение, бесплатное медицинское обслуживание?..
- Он про спекулянтов спрашивает! - удивился Максимыч. - Ты что?
- А я спрашиваю про университеты. Почему - одно мы видим, так сказать, крупным планом, а все другое… всего другого - как бы даже и нету.
- Да кто же говорит, что нету! Есть… Все есть. Но мне нужна норковая шубка. Дайте мне в долг полторы тысячи, я через месяц верну - у меня книга выходит.
- Если бы у меня даже были такие деньги, я бы их вам не дал, - жестоко сказал Пилипенко.
- Почему? - удивился профессор.
- Ваша жена прекрасно одета, я видел. Какого ей черта еще нужно?
- Она хочет норковую шубку…
- А больше она ничего не хочет? - взорвался Максимыч. - Дрын хороший она не хочет? По этой… по…
- Погоди, - остановил Пилипенко «сантехника». Пилипенко успокоился и даже отрезвел. - Профессор, что вы сказали: «Любую рукопись отдам за норковую шубу»?
- Любую! - вскричал пьяненький профессор в величайшем горе. - Самую древнюю рукопись!.. «Слово о полку Игореве», если бы имел, отдал бы, только бы не эта истерика, не этот визг. Все бы отдал! Только - наличными: завтра, до одиннадцати часов. Пол библиотеки отдам - у меня уникальная библиотека. Хотите?
- Профессор, - с укоризной сказал Пилипенко.
- Душу запродам черту!.. - у профессора у самого, кажется, начиналась истерика. - Только бы не этот визг. О, господи!..
- Стоп! - сказал Максимыч. - Вы тут, конечно, все умные, а я - дурак, я не учился двадцать семь лет в…
- Кто тебе говорит, что ты…
- Ти-ха! - рявкнул добрый Максимыч. - Я лапоть…
- Я сам лапоть! - воскликнул профессор.
- Что вы, сдурели, что ли? - спросил Пилипенко. - В каком смысле - лапоть? В смысле происхождения, что ли? Тогда я тоже лапоть.
- Ти-ха! - вовсю разошелся Максимыч. - Вы - хромовые сапоги, а я - лапоть. Но я умею останавливать истерики. Я специалист по истерикам…
- Иди останови ее! - взмолился профессор. - Как ты это сделаешь? Она слышать ничего…
- Остановлю за две минуты.
- Как? - спросил и Пилипенко.
- Если бы ее кто-нибудь бы вразумил, - простонал профессор. - О-о, если бы кто-нибудь…
- Напиши мне некоторые культурные слова, - сказал Максимыч профессору, - я с их начну, чтобы она сразу дверь не закрыла. Как ее зовут? Надежда… как-то…
- Надежда Сергеевна.
- Семеныч, пиши на листе крупными буквами, - велел Максимыч Пилипенке. - А ты говори.
- Надежда Сергеевна, - стал диктовать профессор, а Пилипенко вырвал из блокнота лист и начал писать. - Надежда Сергеевна, - опять взмолился профессор, - заклинаю тебя небом…
- Ну, ерунда какая-то, - перестал писать Пилипенко. - При чем тут небо?
- Пиши, пиши, - сказал Максимыч. - Чем глупей, тем лучше.
- Хорошо, я буду проще, - согласился профессор. - А то действительно… демонизм какой-то. Надежда Сергеевна, ну неужели какая-то норковая шуба…
- Вшивая норковая шуба, - подсказал Максимыч.
Пилипенко только рукой на него махнул - чтоб помолчал.
- Неужели какая-то… норковая шуба, - продолжал профессор, - способна заменить человеку…
- Я предлагаю так, - перебил Пилипенко. - Надежда Сергеевна! Мы пока не можем всех одеть в норковые шубы, но неужели вы не видите других достижений? Неужели вы…
- Плевать она хотела на всех! - раздраженно сказал профессор. - Ей, ей нужна норковая шуба. Что ей все? Всем она не нужна… Мне она не нужна.
- И мне не нужна - у меня вон тулуп есть, - сказал Максимыч.
Пилипенко посмотрел на них.
- Вы что, намекаете, что мне, что ли, она нужна? Мне она тоже не нужна.
С грехом пополам составили они «бумагу», и Максимыч пошел с ней к Надежде Сергеевне. Пошел… и не вернулся.
…В суде Максимыч досказал эту историю так:
- Мы составили бумагу… Там были хорошие слова. И я пошел… Я честно прочитал ей через дверь, что там было написано…
- Она не открыла вам?
- Нет, я через дверь читал.
- Ну, так?
- Она вызвала милиционера… Я продолжаю говорить - думаю, она слушает, - а милиционер уже сзади стоит.
- Почему же она вызвала милиционера? Вы же говорите, там были хорошие слова.
- Я от себя стал добавлять, - с неохотой пояснил «сантехник» Максимыч. - Мне жалко этого старичка: она его загодя в гроб загонит со своими шубками. Ну, добавил малость от себя…
- Оскорблять стали?
- Ну… как? Ну, говорил, что… Наверно, оскорблял.
- Вот гражданка Сахарова пишет в своем заявлении, что вы пригрозили ей, что если вы увидите ее в норковой шубе, то снимете с нее эту шубу, а ей взамен отдадите свой тулуп. Вы говорили так?
- Да куда мне ее? - попытался было уйти от ответа Максимыч. - Зачем?
- Но вы говорили так или нет?
- Говорил.
- Это же угроза.
- Ну… как?.. Угроза.
Максимыч получил десять суток.
1 2 3
Максимыч недобро посмеялся.
- Кричит в телефон: «Вообще она стоит четыре с половиной тысячи, это мне по знакомству, потому что шубу привезли из Дома моделей. Достань полторы тысячи!» Ну что делать? Что делать? Боялся домой ехать… Конечно - истерика. О господи! - профессор обреченно уронил голову на грудь. - Что делать?..
- Ты, Михалыч, ты прости меня, но это тебе наказание, - сказал Максимыч. - На кой тебе, пожилому человеку, надо было жениться на ней? На тридцать лет моложе!.. Ну, умная ты голова, - это нормально?
- Не знаю… Нет, ненормально. Наказание, да, наказание. Я боялся одиночества…
- Мало тебе старух? - все не унимался в своем разговоре Максимыч. Но тут уж вмешался Пилипенко:
- Ну, это ты тоже - со старухами-то… Для чего она ему?
- Обед сготовит, подметет…
- «Подметет». Ерунду говоришь какую-то.
- А эта для чего ему? - не сдавался Максимыч.
- Но что теперь делать? Что делать? - в отчаянии повторял профессор. Вытер платком слезы. - Вся жизнь… труд всей жизни - самому смешны и нелепы: куда важней - норковая шубка. По крохам, по зернышкам собирал знания, радовался, что открываю людям чистые целебные родники родной речи… И все, все поглотила норковая шубка. Любую рукопись отдам за норковую шубку! Но ведь никто же так скоро не заплатит. А завтра ее купит какой-нибудь спекулянт. Слушайте, вы, - обратился профессор к Пилипенке, - вы какой-то, кажется, начальник, за вами приезжает черная машина…
- Приезжала, - поправил Максимыч.
- Погоди, - строго остановил его Пилипенко. - Ну, так? Что вы хотели сказать?
- Я спрашиваю вас: почему у нас существует спекуляция?
- А почему у нас, - сразу без подготовки заговорил Пилипенко, - существуют университеты? Почему у нас существуют метро, театры, детсадики, бесплатное обучение, бесплатное медицинское обслуживание?..
- Он про спекулянтов спрашивает! - удивился Максимыч. - Ты что?
- А я спрашиваю про университеты. Почему - одно мы видим, так сказать, крупным планом, а все другое… всего другого - как бы даже и нету.
- Да кто же говорит, что нету! Есть… Все есть. Но мне нужна норковая шубка. Дайте мне в долг полторы тысячи, я через месяц верну - у меня книга выходит.
- Если бы у меня даже были такие деньги, я бы их вам не дал, - жестоко сказал Пилипенко.
- Почему? - удивился профессор.
- Ваша жена прекрасно одета, я видел. Какого ей черта еще нужно?
- Она хочет норковую шубку…
- А больше она ничего не хочет? - взорвался Максимыч. - Дрын хороший она не хочет? По этой… по…
- Погоди, - остановил Пилипенко «сантехника». Пилипенко успокоился и даже отрезвел. - Профессор, что вы сказали: «Любую рукопись отдам за норковую шубу»?
- Любую! - вскричал пьяненький профессор в величайшем горе. - Самую древнюю рукопись!.. «Слово о полку Игореве», если бы имел, отдал бы, только бы не эта истерика, не этот визг. Все бы отдал! Только - наличными: завтра, до одиннадцати часов. Пол библиотеки отдам - у меня уникальная библиотека. Хотите?
- Профессор, - с укоризной сказал Пилипенко.
- Душу запродам черту!.. - у профессора у самого, кажется, начиналась истерика. - Только бы не этот визг. О, господи!..
- Стоп! - сказал Максимыч. - Вы тут, конечно, все умные, а я - дурак, я не учился двадцать семь лет в…
- Кто тебе говорит, что ты…
- Ти-ха! - рявкнул добрый Максимыч. - Я лапоть…
- Я сам лапоть! - воскликнул профессор.
- Что вы, сдурели, что ли? - спросил Пилипенко. - В каком смысле - лапоть? В смысле происхождения, что ли? Тогда я тоже лапоть.
- Ти-ха! - вовсю разошелся Максимыч. - Вы - хромовые сапоги, а я - лапоть. Но я умею останавливать истерики. Я специалист по истерикам…
- Иди останови ее! - взмолился профессор. - Как ты это сделаешь? Она слышать ничего…
- Остановлю за две минуты.
- Как? - спросил и Пилипенко.
- Если бы ее кто-нибудь бы вразумил, - простонал профессор. - О-о, если бы кто-нибудь…
- Напиши мне некоторые культурные слова, - сказал Максимыч профессору, - я с их начну, чтобы она сразу дверь не закрыла. Как ее зовут? Надежда… как-то…
- Надежда Сергеевна.
- Семеныч, пиши на листе крупными буквами, - велел Максимыч Пилипенке. - А ты говори.
- Надежда Сергеевна, - стал диктовать профессор, а Пилипенко вырвал из блокнота лист и начал писать. - Надежда Сергеевна, - опять взмолился профессор, - заклинаю тебя небом…
- Ну, ерунда какая-то, - перестал писать Пилипенко. - При чем тут небо?
- Пиши, пиши, - сказал Максимыч. - Чем глупей, тем лучше.
- Хорошо, я буду проще, - согласился профессор. - А то действительно… демонизм какой-то. Надежда Сергеевна, ну неужели какая-то норковая шуба…
- Вшивая норковая шуба, - подсказал Максимыч.
Пилипенко только рукой на него махнул - чтоб помолчал.
- Неужели какая-то… норковая шуба, - продолжал профессор, - способна заменить человеку…
- Я предлагаю так, - перебил Пилипенко. - Надежда Сергеевна! Мы пока не можем всех одеть в норковые шубы, но неужели вы не видите других достижений? Неужели вы…
- Плевать она хотела на всех! - раздраженно сказал профессор. - Ей, ей нужна норковая шуба. Что ей все? Всем она не нужна… Мне она не нужна.
- И мне не нужна - у меня вон тулуп есть, - сказал Максимыч.
Пилипенко посмотрел на них.
- Вы что, намекаете, что мне, что ли, она нужна? Мне она тоже не нужна.
С грехом пополам составили они «бумагу», и Максимыч пошел с ней к Надежде Сергеевне. Пошел… и не вернулся.
…В суде Максимыч досказал эту историю так:
- Мы составили бумагу… Там были хорошие слова. И я пошел… Я честно прочитал ей через дверь, что там было написано…
- Она не открыла вам?
- Нет, я через дверь читал.
- Ну, так?
- Она вызвала милиционера… Я продолжаю говорить - думаю, она слушает, - а милиционер уже сзади стоит.
- Почему же она вызвала милиционера? Вы же говорите, там были хорошие слова.
- Я от себя стал добавлять, - с неохотой пояснил «сантехник» Максимыч. - Мне жалко этого старичка: она его загодя в гроб загонит со своими шубками. Ну, добавил малость от себя…
- Оскорблять стали?
- Ну… как? Ну, говорил, что… Наверно, оскорблял.
- Вот гражданка Сахарова пишет в своем заявлении, что вы пригрозили ей, что если вы увидите ее в норковой шубе, то снимете с нее эту шубу, а ей взамен отдадите свой тулуп. Вы говорили так?
- Да куда мне ее? - попытался было уйти от ответа Максимыч. - Зачем?
- Но вы говорили так или нет?
- Говорил.
- Это же угроза.
- Ну… как?.. Угроза.
Максимыч получил десять суток.
1 2 3