Он был в роговых очках, но взгляд его стал зорче. Одет он был так же, но выглядел как-то подтянуто и двигался ловчее.
От смущения и растерянности она заговорила так, словно все это случилось нес ней. Она спросила, не посоветует ли он, как быть ее знакомому, у которого нашли дуодиапсихоз. Не скажет ли он, есть ли такая болезнь? Ведь он много знает.
Он выслушал ее и согласился, что кое-что действительно знает. Он спешил, явно спешил куда-то, и все же быстро проглядел толстый справочник. Нет, сказал он, ему не кажется, что есть такая болезнь.
- Я подозреваю, - закончил он, серьезно гладя на нее сквозь очки, что вашего знакомого надул шарлатан.
Сомнения ее подтвердились, и она пошла домой. Он вышел с ней, не скрывая нетерпения. Полисмен поздоровался с ним; в этом не было ничего странного - полисмены здоровались и с ее отцом, и с другими здешними жителями. Но Энид удивило, что сам он, проходя, бросил полисмену:
- До моей телеграммы - все по-прежнему.
Подойдя к своему дому, она поняла, что случилось самое худшее. У калитки стояло черное такси, и она чуть ли не с завистью подумала о похоронах. Если бы она знала, кто в такси, она бы тут же устроила скандал. Но она не знала, и вошла в дом, и увидела, что по обе стороны стола сидят два доктора в черном. Один из них - статный и среброволосый, в элегантном пальто - уже поднес перо к бумаге. Другой был гнусный Джон Джадсон.
Она остановилась у дверей и услышала конец их беседы.
- Мы с вами, конечно, знаем, - говорил Джадсон, - насколько вертикальное деление важнее прежнего, горизонтального, различавшего сознание и подсознание. Но профаны вряд ли слышали об этом.
- Вот именно, - ровно и мягко промолвил Дун.
Он говорил на удивление мягко и старался как мог утешить Энид.
- Скажу одно, - говорил он. - Все, что может смягчить удар, будет сделано. Не стану скрывать - ваш отец уже в машине, под опекой в высшей степени гуманных служителей. Все это ужасно, дитя мое, но, быть может, мы сплотимся особенно тесно, когда нас постигла...
- Ладно, подписывайте скорей! - грубо прервал его Джадсон.
- Молчите, сэр! - достойно и гневно ответил Дун. - У вас не хватает гуманности, чтобы разговаривать с людьми, которых постигла беда. Но мне, к счастью, не раз доводилось это делать. Мисс Уиндраш, я глубоко скорблю...
Он протянул руку. Энид растерянно взглянула на него и отступила назад. Ей стало страшно - так страшно, что она обернулась к Джадсону.
- Выгоните его! - закричала она пронзительно, как истеричка. - Он еще ужасней, чем...
- Ужасней, чем... - повторил Джадсон.
- Чем вы, - закончила она.
- Подписали вы или нет? - крикнул Джадсон.
Дун подписал, как только от него отвернулись; и Джадсон, схватив бумагу, выбежал из дому.
Сбегая по ступенькам, он подпрыгнул, как школьник, вырвавшийся из школы, или как человек, добившийся своего. А Энид почувствовала, что могла бы простить ему все, кроме этого прыжка.
Позже - Энид не знала, сколько прошло времени, - она сидела у окна и смотрела на улицу. Горе ее достигло той степени, когда кажется: хуже быть не может. Но это было не так. Двое в форме и один в штатском поднялись по ступенькам, извинились и предъявили ордер на арест Уолтера Уиндраша по обвинению в убийстве.
5. ТАЙНА ДЕРЕВА
Побуждения простых душ тоньше, чем побуждения сложных. Те, кто не копается в себе, способны почувствовать вдруг что-нибудь совсем неожиданное и непонятное. Энид была по-настоящему простодушной и никогда до тех пор не попадала в такой водоворот мыслей и чувств. И когда на нее свалился последний удар, она почувствовала: с такой сложной бедой ей не справиться, надо найти друга. Она вышла из дому и пошла искать друга. Она пошла за шарлатаном, обманщиком, отвратительным лицемером и поймала его, когда он входил в дверь с медной дощечкой. Что-то подсказало ей, что он - на ее стороне и сможет все, если захочет. И, остановив отрицательного героя своей повести, она заговорила с ним просто, как с братом.
- Зайдите к нам на минутку, - сказала она. - Случилось еще одно несчастье, и я совсем запуталась.
Он быстро обернулся и вгляделся в улицу.
- А! - сказал он. - Значит, уже пришли.
- Вы знали, что они придут? - крикнула она и вдруг, словно вспыхнул свет, увидела все сразу. Вероятно, это было что-то странное, потому что она сказала удивленно и не совсем уверенно: - Ох, какой же вы плохой!
- Я средний, - отвечал он. - Да, я знаю, это называют преступлением. Но что же еще я мог сделать? Оставалось мало времени.
Она глубоко вздохнула. Смутно, как вдалеке, встало перед ней воспоминание, и она его поняла.
- Да, - сказала она. - Это совсем как тогда... Ну, когда вы спасли его от машины.
- Боюсь, я слишком горяч, - сказал он. - Чуть что, кидаюсь на человека.
- И тогда, и теперь, - отвечала она, - вы кинулись в самое время.
Она вошла одна в его дом. Страх громоздился на страх в ее несложной душе - она представляла отца то обезьяной, то маньяком, то убийцей. Но в самом уголке притаилась радость, потому что ее друг оказался не плохим, а средним.
Через десять минут, когда инспектор Брэндон, рыжий, медлительный и быстроглазый, вошел в гостиную Уиндрашей, его встретил квадратный молодой врач с непроницаемой улыбкой. Те, кто видел Джадсона в часы недавних треволнений, не узнали бы его в сдержанном друге дома, безмятежно глядевшем на пришельца.
- Я уверен, инспектор, - вежливо начал он, - что вы, как и я, хотите оградить от потрясений несчастную дочь Уиндраша. И отец, и она - мои пациенты, я отвечаю за ее состояние. Но, конечно, я сознаю мою гражданскую ответственность и, поверьте, не помешаю вам выполнять ваш долг. Надеюсь, вы вправе объяснить мне в общих чертах суть вашего дела.
- Что ж, сэр, - сказал инспектор, - в таких делах даже как-то легче, если можешь поделиться с кем-нибудь. Конечно, сами понимаете, говорить будем прямо, без обиняков.
- Я готов говорить прямо, - сдержанно ответил врач. - Насколько мне известно, у вас есть ордер на арест Уиндраша.
Инспектор кивнул.
- По обвинению в убийстве Морса, - сказал он. - Вы не знаете, где сейчас Уиндраш?
- Знаю, - сказал Джадсон. - Если хотите, я вас к нему отведу.
- Это не прятки и не кошки-мышки, - сказал инспектор. - Если он убежит, ответственность падет на вас.
- Он не убежит, - сказал Джадсон.
Оба помолчали. За дверью послышались легкие шаги, и юный почтальон, взбежав по ступенькам, вручил инспектору телеграмму. Тот прочел, удивленно нахмурился и поднял глаза на собеседника.
- Можно сказать, кстати, - улыбнулся он. - Дает нам право тут задержаться, если вы отвечаете за свои слова.
Он протянул телеграмму, и доктор жадно пробежал ее.
Там было написано:
"Не предпринимайте ничего У.У. моего приезда. Буду полчаса. Харрингтон".
- Это от начальника, - сказал инспектор. - Он у нас главный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
От смущения и растерянности она заговорила так, словно все это случилось нес ней. Она спросила, не посоветует ли он, как быть ее знакомому, у которого нашли дуодиапсихоз. Не скажет ли он, есть ли такая болезнь? Ведь он много знает.
Он выслушал ее и согласился, что кое-что действительно знает. Он спешил, явно спешил куда-то, и все же быстро проглядел толстый справочник. Нет, сказал он, ему не кажется, что есть такая болезнь.
- Я подозреваю, - закончил он, серьезно гладя на нее сквозь очки, что вашего знакомого надул шарлатан.
Сомнения ее подтвердились, и она пошла домой. Он вышел с ней, не скрывая нетерпения. Полисмен поздоровался с ним; в этом не было ничего странного - полисмены здоровались и с ее отцом, и с другими здешними жителями. Но Энид удивило, что сам он, проходя, бросил полисмену:
- До моей телеграммы - все по-прежнему.
Подойдя к своему дому, она поняла, что случилось самое худшее. У калитки стояло черное такси, и она чуть ли не с завистью подумала о похоронах. Если бы она знала, кто в такси, она бы тут же устроила скандал. Но она не знала, и вошла в дом, и увидела, что по обе стороны стола сидят два доктора в черном. Один из них - статный и среброволосый, в элегантном пальто - уже поднес перо к бумаге. Другой был гнусный Джон Джадсон.
Она остановилась у дверей и услышала конец их беседы.
- Мы с вами, конечно, знаем, - говорил Джадсон, - насколько вертикальное деление важнее прежнего, горизонтального, различавшего сознание и подсознание. Но профаны вряд ли слышали об этом.
- Вот именно, - ровно и мягко промолвил Дун.
Он говорил на удивление мягко и старался как мог утешить Энид.
- Скажу одно, - говорил он. - Все, что может смягчить удар, будет сделано. Не стану скрывать - ваш отец уже в машине, под опекой в высшей степени гуманных служителей. Все это ужасно, дитя мое, но, быть может, мы сплотимся особенно тесно, когда нас постигла...
- Ладно, подписывайте скорей! - грубо прервал его Джадсон.
- Молчите, сэр! - достойно и гневно ответил Дун. - У вас не хватает гуманности, чтобы разговаривать с людьми, которых постигла беда. Но мне, к счастью, не раз доводилось это делать. Мисс Уиндраш, я глубоко скорблю...
Он протянул руку. Энид растерянно взглянула на него и отступила назад. Ей стало страшно - так страшно, что она обернулась к Джадсону.
- Выгоните его! - закричала она пронзительно, как истеричка. - Он еще ужасней, чем...
- Ужасней, чем... - повторил Джадсон.
- Чем вы, - закончила она.
- Подписали вы или нет? - крикнул Джадсон.
Дун подписал, как только от него отвернулись; и Джадсон, схватив бумагу, выбежал из дому.
Сбегая по ступенькам, он подпрыгнул, как школьник, вырвавшийся из школы, или как человек, добившийся своего. А Энид почувствовала, что могла бы простить ему все, кроме этого прыжка.
Позже - Энид не знала, сколько прошло времени, - она сидела у окна и смотрела на улицу. Горе ее достигло той степени, когда кажется: хуже быть не может. Но это было не так. Двое в форме и один в штатском поднялись по ступенькам, извинились и предъявили ордер на арест Уолтера Уиндраша по обвинению в убийстве.
5. ТАЙНА ДЕРЕВА
Побуждения простых душ тоньше, чем побуждения сложных. Те, кто не копается в себе, способны почувствовать вдруг что-нибудь совсем неожиданное и непонятное. Энид была по-настоящему простодушной и никогда до тех пор не попадала в такой водоворот мыслей и чувств. И когда на нее свалился последний удар, она почувствовала: с такой сложной бедой ей не справиться, надо найти друга. Она вышла из дому и пошла искать друга. Она пошла за шарлатаном, обманщиком, отвратительным лицемером и поймала его, когда он входил в дверь с медной дощечкой. Что-то подсказало ей, что он - на ее стороне и сможет все, если захочет. И, остановив отрицательного героя своей повести, она заговорила с ним просто, как с братом.
- Зайдите к нам на минутку, - сказала она. - Случилось еще одно несчастье, и я совсем запуталась.
Он быстро обернулся и вгляделся в улицу.
- А! - сказал он. - Значит, уже пришли.
- Вы знали, что они придут? - крикнула она и вдруг, словно вспыхнул свет, увидела все сразу. Вероятно, это было что-то странное, потому что она сказала удивленно и не совсем уверенно: - Ох, какой же вы плохой!
- Я средний, - отвечал он. - Да, я знаю, это называют преступлением. Но что же еще я мог сделать? Оставалось мало времени.
Она глубоко вздохнула. Смутно, как вдалеке, встало перед ней воспоминание, и она его поняла.
- Да, - сказала она. - Это совсем как тогда... Ну, когда вы спасли его от машины.
- Боюсь, я слишком горяч, - сказал он. - Чуть что, кидаюсь на человека.
- И тогда, и теперь, - отвечала она, - вы кинулись в самое время.
Она вошла одна в его дом. Страх громоздился на страх в ее несложной душе - она представляла отца то обезьяной, то маньяком, то убийцей. Но в самом уголке притаилась радость, потому что ее друг оказался не плохим, а средним.
Через десять минут, когда инспектор Брэндон, рыжий, медлительный и быстроглазый, вошел в гостиную Уиндрашей, его встретил квадратный молодой врач с непроницаемой улыбкой. Те, кто видел Джадсона в часы недавних треволнений, не узнали бы его в сдержанном друге дома, безмятежно глядевшем на пришельца.
- Я уверен, инспектор, - вежливо начал он, - что вы, как и я, хотите оградить от потрясений несчастную дочь Уиндраша. И отец, и она - мои пациенты, я отвечаю за ее состояние. Но, конечно, я сознаю мою гражданскую ответственность и, поверьте, не помешаю вам выполнять ваш долг. Надеюсь, вы вправе объяснить мне в общих чертах суть вашего дела.
- Что ж, сэр, - сказал инспектор, - в таких делах даже как-то легче, если можешь поделиться с кем-нибудь. Конечно, сами понимаете, говорить будем прямо, без обиняков.
- Я готов говорить прямо, - сдержанно ответил врач. - Насколько мне известно, у вас есть ордер на арест Уиндраша.
Инспектор кивнул.
- По обвинению в убийстве Морса, - сказал он. - Вы не знаете, где сейчас Уиндраш?
- Знаю, - сказал Джадсон. - Если хотите, я вас к нему отведу.
- Это не прятки и не кошки-мышки, - сказал инспектор. - Если он убежит, ответственность падет на вас.
- Он не убежит, - сказал Джадсон.
Оба помолчали. За дверью послышались легкие шаги, и юный почтальон, взбежав по ступенькам, вручил инспектору телеграмму. Тот прочел, удивленно нахмурился и поднял глаза на собеседника.
- Можно сказать, кстати, - улыбнулся он. - Дает нам право тут задержаться, если вы отвечаете за свои слова.
Он протянул телеграмму, и доктор жадно пробежал ее.
Там было написано:
"Не предпринимайте ничего У.У. моего приезда. Буду полчаса. Харрингтон".
- Это от начальника, - сказал инспектор. - Он у нас главный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41