– Тогда почему же я не уделяю побольше внимания своей жене? Она, возможно, стоила мне десяти миллионов долларов. Конечно, у нее только одна движущаяся часть. Рот.
Болен обошел автомобиль, достал с заднего сиденья складное инвалидное кресло и привел его в рабочее состояние. Рошеку удалось самостоятельно выбраться из машины и забраться в кресло, а Болен, передавая костыли, решил в последний раз рискнуть коснуться вопроса о Крамере и о плотине:
– А ты случайно не взглянул хоть мельком на данные о протечке воды, которые собрал Крамер? Он говорил, что собирался узнать твое мнение о них.
– Он дал какой-то листок бумаги, – сказал Рошек, поворачивая свое кресло в сторону от машины. – Я его скомкал. Болен печально покачал головой.
– Протечка довольно высока. Возможно, следует сделать дополнительную заливку жидким раствором. Я звонил Джефферсу вчера вечером и просил посмотреть, что делается в нижних галереях.
Рошек взглянул на Болена с легким раздражением.
– Ну и что он обнаружил?
– С минуту на минуту жду звонка.
– Дай знать, что он скажет. А сейчас извини, мне надо отправиться на свидание с любимой женой.
Болен коснулся руки Рошека, задерживая.
– Все-таки нужно учесть возможность того, что Крамер ненароком наткнулся на что-то серьезное.
– Черт тебя побери, Герман, ты на чьей стороне: моей или этого проклятого сосунка?
– Я на твоей стороне и на стороне фирмы, – сказал Болен ровным голосом. – Но могли появиться новые протечки, а это потребует заливки жидким раствором, реставрации дренажной системы, понижения уровня водохранилища и мало ли чего еще. Мы можем спокойно проделать все эти ремонтные операции, не ставя в известность общественность, при условии, что у нас не будет рассерженного уволенного служащего, который станет повсюду бегать и вопить об этом. Крамер может заявиться в какую-нибудь газету и за наш счет сделать из себя героя. Нам, как ты сказал, не нужна никакая скверная гласность.
Рошек обмяк в кресле.
– О Господи, – сказал он сквозь зубы, – будто мне и без того не о чем думать.
– Предположим, я сообщу, что ты хочешь дать ему еще один шанс.
– Ты имеешь в виду – принять обратно? Извиниться перед ним? Мое положение не настолько безнадежно.
– Да тебе даже не придется встречаться с ним. Я скажу ему, что ты, мол, согласился назначить его в наш лондонский филиал. Я еще не встречал человека, который не скакнул бы с радостью в Лондон. Это отвлечёт его мысли от ущелья Сьерра. А через полгодика или через год, когда это уже не будет выглядеть связанным с неполадками на плотине... даже если там есть какие-либо неполадки, мы его уволим.
– Ладно. Это мне нравится. Только не упоминай больше его имени в моем присутствии.
Болен вернулся на место водителя. Он понаблюдал, как Рошек толчком распахивает калитку, вкатывается в дверь и ищет свой ключ. Когда дверь наконец распахнулась, Рошек обернулся и многозначительно изрек:
– Пожелай мне удачи.
Болен успокаивающе помахал, а потом отпустил тормоза и покатился вниз по въезду, к улице.
Направляясь на восток от Санта-Моники к автостраде, он наметил в уме порядок дел, за которые примется, когда доберется до конторы, ибо усвоил, что время используется наиболее эффективно, когда приоритеты определены заранее: сначала дела срочные, которыми нужно заняться немедленно, затем те, что не особенно пострадают от небольшой задержки, и наконец с «блуждающим сроком» (термин составителей графиков работ). А уже затем можно наброситься на дела в приоритетной последовательности. В первую очередь он позвонит Крамеру и сообщит «хорошие новости». Потом разыщет Джефферса, где бы тот ни оказался. И, наконец, выделит себе полчаса – и ни минутой больше! – чтобы помечтать о том, как он станет руководить фирмой в отсутствие Рошека.

Часть вторая
Гонка
Глава 13
Из старенького «мустанга» Фила, не подвергаясь неустранимой тряске, можно было выжать не более ста пятнадцати километров в час, поэтому он и придерживался такой скорости, не забывая поглядывать одним глазом в зеркальце заднего обзора: нет ли признаков дорожной полиции. В скоростном авто он мог бы с абсолютной безопасностью ехать вдвое быстрее, так как междуштатное шоссе номер пять, проложенное по центральной долине Калифорнии, было шире, прямее и глаже любой другой автострады. Пожалуй, даже слишком широкое и прямое. Водители впадали в азарт, разжигаемый монотонностью, своеобразной гонки за лидером. Автомобили, невинно припаркованные у обочины, порой подвергались неоднократным наездам сзади.
Вероятность того, что Фил задремлет и попытается прокатиться по какой-нибудь припаркованной машине, была очень небольшой. Слишком возбужденный важностью своей миссии и слишком осведомленный о значении местности, через которую проезжал, ибо о ней часто рассказывал его отец, он вел машину, сжимая рулевое колесо обеими руками и наклонившись вперед в подсознательном усилии заставить машину мчаться быстрее своих возможностей. Он замечал каждый дорожный знак, каждую черту ландшафта, удивленный тем, сколь многое кажется ему неуловимо знакомым. Как следовало из отцовских рассказов, Центральная долина была колыбелью технического прогресса и своего рода выставкой инженерных достижений.
Отец Фила, Карл Крамер, был смотрителем дорог в округе Сэджвик. Такая работа весьма престижна в окрестностях Вичиты, однако, как обнаружил Фил, став служащим фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц», для уха калифорнийца это звучало забавно и провинциально. Фил любил своего отца, восхищался им и всегда сильно по нему скучал. Порядочность, сердечность постоянно погруженного в раздумья трудолюбивого отца казались такими же прирожденными, как тембр голоса или цвет глаз. Круг его интересов выходил далеко за пределы обязанностей мужа, отца и окружного инженера. Он всерьез изучал историю инженерного дела. Человек, как он утверждал, не вправе считать себя образованным, пока не изучит историю собственной профессии. Он сам был одним из самых образованных людей в мире. Едва ли проходил год без того, чтобы университеты, высшие учебные заведения города Канзас и штата Канзас не предлагали ему разработать курс истории техники для инженерных факультетов. Но он всегда отвергал эти предложения, хотя все-таки читал по нескольку лекций в год в каждом из них. Ему нравилась его малообременительная работа в округе, нравилось разъезжать по дорогам от фермы к рынку – в основном его творениям, то и дело останавливаясь, чтобы поболтать с фермерами, владельцами ранчо, полицейскими и торговцами. Его профессиональные амбиции сосредоточились на сыне. Отец умер, когда Фил был аспирантом первого года обучения. «Продолжай работать хорошенько, – наставлял отец в последнем письме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77