– Понс де... кто?
– Де Леоне. Первый, который спустил свое состояние до нитки и обанкротился, пытаясь остаться молодым.
Кент Спэйн принялся ходить взад и вперед перед столом Дюлотта.
– Но как же, черт подери, я смогу показать мое лучшее в жизни время? С помощью молитвы? Или волшебства?
– Нет. При помощи жульничества. – Дюлотт сделал паузу, чтобы эти слова лучше дошли до слушателя. – Небольшое жульничество еще никогда никому не вредило. Рискну сказать, что ему и нужно-то учиться не больше двух лет.
Спэйн положил руки на письменный стол и пристально посмотрел на Дюлотта.
– Что вы имеете в виду, какое еще жульничество?
– Я имею в виду жульничество. Вполне безвредное. А вы получите для начала десять тысяч баксов.
Спэйн плюхнулся в кресло и выдохнул воздух сквозь сжатые губы.
– Если вы сумеете овладеть красноречием, – добавил доктор, – то сможете получить вдвое больше за цикл лекций даже после того, как я вычту свои пятнадцать процентов.
Спэйн внезапно выпрямился и стукнул кулаком по столу.
– Я это сделаю! Десять тысяч! Для начала! Черт подери! Что вы придумали?
Дюлотт развернул сложенную карту и прочертил линию.
– Забег стартует вот здесь, потом идет по шоссе, потом по гаревой дорожке, а потом по этой вот тропе через национальный лесопарк. Что вам придется сделать – это первые двадцать пять километров пробежать со скоростью километр за три и одну десятую минуты. А Райан и другие будут стараться показать три и шесть или три и семь.
Спэйн забеспокоился.
– Но так я спалю себя. Последние восемнадцать километров придется ползти.
– Нет, не придется. Взгляните на карту. – Он слегка постучал указательным пальцем по какой-то точке. – Эта трасса выходит из лесу вот здесь, проходит по гребню плотины в ущелье Сьерра и снова возвращается в лес на ее другой стороне. После этого довольно длинный участок проходит сквозь густой подлесок по склону. Вы, дорогой мой старичок, проедете этот участок на велосипеде, успокоите дыхание, просвистите какую-нибудь веселенькую песенку, и легкий ветерок овеет ваши кудри.
– Велосипед!
– Да, велосипед. Он станет дожидаться вас в кустах. В том месте к ветке будет привязана тенниска. Удостоверьтесь, что вы попали туда первым. Следующий пункт помощи только на тридцатом километре.
Спэйн снова вскочил с кресла и стал стремительно ходить взад и вперед, стискивая руки, словно пытаясь очистить их от липкого жира.
– Это не сработает, – сказал он. – Это не может сработать. Это никогда не сработает. Нет никакого способа, чтобы это могло сработать.
– Это сработает.
– А если кто-нибудь засечет мое время на плотине, то контролер на тридцатом километре позднее подсчитает и поймет, что здесь что-то подстроено. Вы, видно, рехнулись, док, ваша тыква совсем не варит.
– Вот это и подводит нас к истинной прелести плана. Контролер на тридцатом километре – я.
Спэйн перестал ходить и посмотрел на доктора.
– Вы?!
– Я. – Дюлотт снова принялся чертить линию на карте. – Вы окажетесь минут через десять – пятнадцать впереди основной группы и, выбросив велосипед, сможете посидеть минуток пять и восстановить дыхание.
– Я ненавижу сидеть.
– Ну, тогда погуляете. Трасса выходит из леса вот здесь, недалеко от ярмарочной площади. Бегите рысью весь остаток пути так быстро, как только сможете. Будете бежать по шоссе, а люди по его сторонам станут приветствовать вас. Финишную ленточку разорвете вот здесь, – доктор торжествующе постучал по карте, – в нижней части Саттертона. Новый чемпион мазэрлодского марафона, показавший время всего лишь на несколько минут хуже мирового рекорда. Удивительный подъем жизненных сил, достигнутый благодаря новейшей продукции «Джог-Теха».
Спэйн снова погрузился в кресло и внимательно смотрел, как доктор вытаскивает из ящика письменного стола образцы продукции: пару ребристых резиновых чашечек для пяток, предохраняющих от ушибов и помогающих преодолевать подъем, цифровые часы-шагомеры, фирменный ремень «Джог-Теха», микроэлектронный пульсометр, регистрирующий частоту пульса, кровяное давление, температуру и электролитический баланс.
– Это последняя новинка, – сказал Дюлотт о пульсометре, – занятная вещичка, тянет на четыреста баксов.
– Но я не могу тащить на себе всю эту чепуху! – запротестовал Спэйн. – Это весит, должно быть, килограмма четыре!
– Чуть больше четырехсот граммов. Сможете. А после забега скажете, что ваш спортивный подвиг – результат того, что вы могли постоянно следить за состоянием своего организма и на основе научных данных приспособить ритм бега к максимально достижимому вами напряжению сил. Конечно, вы также скажете, что вы тренировались на нашем домашнем тренажере – это еще одна штучка на четыреста долларов, – и заодно пили наш овощно-витаминно-миндальный напиток.
Бегун с отвращением приподнял верхнюю губу и отвернулся.
– Меня от этого тошнит, – сказал он.
– Ничего, зато сделаем умопомрачительные деньги. Подпишите вот здесь.
Спустя полчаса, когда контракт уже был изучен и подписан, а детали забега обговорены еще раз, мужчины пожали друг другу руки: один – сияя от радости, а другой – с несчастным видом. Дюлотт поднял бокал китайской минеральной воды в честь марафона, осушил его и почмокал губами.
– Вы просто обязаны свыкнуться с этим необычным запахом, Кент, – сказал он. – Это самая лучшая в мире моча дракона.
* * *
Перед самым обедом Герман Болен позвонил в ущелье Сьерра, и какой-то инженер из диспетчерской электростанции сообщил, что Лоуренс Джефферс еще не появлялся. Его ожидают с минуты на минуту.
– Он, должно быть, поехал в Сакраменто и забыл предупредите нас, – посетовал инженер, стараясь быть полезным.
– Вероятно, вы правы. Скажите ему, чтобы позвонил мне, как только появится.
– Конечно, скажу, мистер Болен. Я вот прямо сейчас положу записку на его стол.
Странно, подумал Болен, медленно направляясь к окнам. Не дать знать о своем местонахождении – это не похоже на Джефферса. Если бы обнаружил в дренажных галереях что-нибудь серьезное, конечно, позвонил "бы вчера поздно вечером или же сегодня рано утром, прежде чем куда-то уйти. Поездка в Сакраменто? Да, вероятно, именно так. Или какой-нибудь назначенный визит к дантисту. Но все-таки...
Он вернулся к своему столу и уселся, соображая, не стоит ли снова позвонить на электростанцию и распорядиться, чтобы кто-нибудь сходил на плотину и поискал там Джефферса. Возможно, свалился с этого проклятого длинного марша бетонных ступеней и сломал голень или бедро так сильно, что даже не может дотащиться до одного из аварийных телефонов. Или, может быть, случился сердечный приступ, хотя внешне здоровье вроде бы крепкое. В любом случае Болен предстанет в не очень-то выгодном свете, поскольку он послал Джефферса ночью в эту темную дыру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77