Какаду Донны прихорашивался, сидя на стойке с образцами тканей.
— Это платье. Вот так оно будет выглядеть, когда его раскроят и сошьют, — разглаживая кусок ткани, объяснила Мартину Паола. Он никогда не обращал на неё особенного внимания, но сейчас, в присутствии Терезы, Мартин внезапно почувствовал расположение к ней, а заодно и ко всем Венди. И ещё он пожалел о том, что в его характере не заложено вот такого, как у Паолы, спокойного, нетребовательного доброжелательства к другим.
— Это придумали Паола и я, — гордо сообщила Донна. Она была быстрая и нервная, с большими глазами, маленьким ртом и короткими светлыми волосами.
В результате их работы получилось длинное белое платье, украшенное волшебно переливающимся бисером.
— Это наряд для церемоний, — объяснила Тереза. Она приложила его к себе.
— Сейчас моя очередь, — запротестовала Паола, а когда Тереза передала платье ей, заметила, — Оно понадобиться нам, когда мы найдём нашу новую Землю, после того, конечно, как выполним нашу Работу. Первая Венди, которая ступит на планету, будет одета в это платье. Это будет бракосочетание детей с их новой Землёй.
Мартина, никогда не слыхавшего о таких планах, охватило волнение:
— Да, это очень красиво.
— Хорошо, что тебе нравится, — обрадовалась Тереза. — А как ты думаешь, Потерянные Мальчики тоже захотят надеть что-нибудь особенное для Первого Шага?
— Не знаю, — расстерявшись, произнёс Мартин. Он никогда не задумывался о том далёком времени. — Наверное, мы бы не отказались. А такие платья наденут все Венди?
Донна взглянула на Терезу:
— Но мы шьём только один наряд…
— Мартин прав. Ведь захотят все… — задумчиво произнесла Тереза.
— Ещё изготовим, — поспешила успокоить всех Донна. — Это ведь отличный повод для новых посиделок.
Они сделали ещё несколько примерок, затем Тереза начала прощаться.
Мартин проводил Терезу вниз — в сумрачный холл. Они прошли мимо Розы. Та, медленно приблизившись, лишь слегка кивнула им. Мартин не знал. как ему следует вести себя с этой девушкой — она была очень замкнута, не имела ни друзей, ни любовников. Роза постепенно выпадала из из маленького, тесного кружка.
Оглянувшись на Розу, Тереза сказала:
— Хорошо бы и для неё изготовить что-нибудь нарядное. Мартин, ведь и ей это необходимо.
— Я понимаю.
Тереза взяла его за уши и слегка притянула его к себе, требуя поцелуя.
— Ты был такой терпеливый… Разговаривал со всеми… Должно быть, тебе это совсем не просто. Ариэль была очень жёсткой.
Мартин бросил взгляд вглубь коридора.
— Пойдём ко мне.. в мою каюту… — прошептал он между поцелуями.
— Зачем? — спросила она, прижимаясь к нему бёдрами.
— Ты же знаешь, что я стесняюсь.
— Ты думаешь, нас кто-нибудь увидит здесь?
— Пойдём, пойдём… — он потянул её за руку.
— Это потому что ты — Пэн? Да?
— Тереза…
— Ясно, — произнесла она задумчиво. — Любовнице Пэна — никаких приключений.
Он нахмурился, затем резко притянул девушку к себе и начал расстёгивать её комбинзон.
— Так ты хочешь, чтобы я проделал все вот так бесстыдно? — прошептал он ей на ухо.
— Кто-то же в нашей диаде должен быть авантюристом.
Он целовал её, раздумывая над этим странным словом — диада. Они действительно были этой самой диадой, но Мартин никогда не называл так их отношения, приберегая его для того, что некогда было между ним и Вильямом. Хотя то, что он чувствовал к Терезе, несомненно, больше заслуживало этого слова.
— Ах, значит, свадебное платье… — приподнимая её, пробормотал он.
— Для всех, — добавила Тереза, закрывая глаза и потираясь бёдрами о его живот. — Опусти меня.
— Не раньше, чем ты скажешь, что я авантюрист.
— Ты авантюрист.
Мартин услышал что-то — дыхание или шорох одежды — и, обернувшись, увидел, что Роза возвращается. Её отсек был где-то рядом — они были как раз на её пути. Роза выглядела то ли смущённой, то ли огорчённой. Не сказав ни слова, она повернулась и исчезла за поворотом.
— Извини, Роза, — крикнула ей вслед Тереза. — Ведь это и твой холл.
Но Розы уже не было. Мартин опустил Терезу и сделал серьёзное лицо.
— Ты был прав, — сказала Тереза с сожалением. — Она слишком робка… Не нужно ей было нас видеть. Но это не имеет никакого отношения к тому, что ты Пэн. — Она натянула комбинзон. — Пойдём в твой отсек.
Он лежал рядом с Терезой, затопленный приятным чувством, которого не знал прежде — чувством полнейшей опустошённости. Он был свободен от забот, все его желания были удовлетворены, или, по крайней мере, забыты на время. Тереза лежала рядом, ровно дыша, но ещё не спала. Мартин даже слышал, как открывались и закрывались её веки. Медленно, утомлённо. Такие насытившиеся животные.
— Спасибо тебе, — тихо произнёс Мартин.
Она погладила его ногу своей:
— Ты все молчишь? Где ты витаешь?
— Я дома.
— Думаешь о Земле?
— Нет, — сказал он, — Я дома. Здесь. С тобой.
Это была правда. Впервые за тринадцать лет, здесь, в темноте, Мартин почувствовал себя дома. Дом — это несколько мгновений между трудностями и свершениями. Дом — он вне времени и пространства.
— Это очень приятно слышать, — прошептала Тереза.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Мартин. Но я не дома. Ещё нет.
Он притянул её к себя. Мгновения уходили. Он хотел бы задержать их, но не мог. Все временно, непередаваемо словами. Не дома. Нет дома.
В тренировочных шортах, с полотенцем на шее, Мартин направился в носовую часть корабля. Он разминался в гимназическом зале второго дома-шара вместе с Гансом Орлом и Стефанией Перо Крыла, когда туда вошёл Хаким и сообщил, что у них, возможно, уже достаточно информации для принятия следующего решения.
Длинная носовая часть «Спутника Зари» выдавалась на сотни метров впереди первого дома-шара. Это была тонкая игла, толщиной всего три метра в оконечности. Хаким Хадж и ещё трое из исследовательской команды — Ли Гора, Томас Фруктовый Сад и Луис Высокий Кактус — обслуживали станцию, расположенную в самом конце носовой части. Сквозь прозрачные стены станции открывался густой мрак, вызывающий ассоциации тёмной масляной краски, способной зачернить их души.
Два дня назад четыре тысячи дистанционных датчиков из третьего дома-шара послали сигналы в глубокий космос. Теперь они возвращались на борт «Спутника Зари» — посредством все той же «бесканальной связи», которой пользовались также и все корабли-челноки и прочее вооружение, находясь вне корабля. Информация, поступающая с дистанции до миллиарда километров, непонятным образом «просто возникала» в приёмниках, причём её невозможно было перехватить по пути — канала-то не существовало. Скорость передачи данных была фактически мгновенной. Дети называли такую передачу «ноуч».
Ни момы, ни библиотека, ни мозговой цент корабля ничего не сообщали в ответ на запросы о бесканальной передаче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
— Это платье. Вот так оно будет выглядеть, когда его раскроят и сошьют, — разглаживая кусок ткани, объяснила Мартину Паола. Он никогда не обращал на неё особенного внимания, но сейчас, в присутствии Терезы, Мартин внезапно почувствовал расположение к ней, а заодно и ко всем Венди. И ещё он пожалел о том, что в его характере не заложено вот такого, как у Паолы, спокойного, нетребовательного доброжелательства к другим.
— Это придумали Паола и я, — гордо сообщила Донна. Она была быстрая и нервная, с большими глазами, маленьким ртом и короткими светлыми волосами.
В результате их работы получилось длинное белое платье, украшенное волшебно переливающимся бисером.
— Это наряд для церемоний, — объяснила Тереза. Она приложила его к себе.
— Сейчас моя очередь, — запротестовала Паола, а когда Тереза передала платье ей, заметила, — Оно понадобиться нам, когда мы найдём нашу новую Землю, после того, конечно, как выполним нашу Работу. Первая Венди, которая ступит на планету, будет одета в это платье. Это будет бракосочетание детей с их новой Землёй.
Мартина, никогда не слыхавшего о таких планах, охватило волнение:
— Да, это очень красиво.
— Хорошо, что тебе нравится, — обрадовалась Тереза. — А как ты думаешь, Потерянные Мальчики тоже захотят надеть что-нибудь особенное для Первого Шага?
— Не знаю, — расстерявшись, произнёс Мартин. Он никогда не задумывался о том далёком времени. — Наверное, мы бы не отказались. А такие платья наденут все Венди?
Донна взглянула на Терезу:
— Но мы шьём только один наряд…
— Мартин прав. Ведь захотят все… — задумчиво произнесла Тереза.
— Ещё изготовим, — поспешила успокоить всех Донна. — Это ведь отличный повод для новых посиделок.
Они сделали ещё несколько примерок, затем Тереза начала прощаться.
Мартин проводил Терезу вниз — в сумрачный холл. Они прошли мимо Розы. Та, медленно приблизившись, лишь слегка кивнула им. Мартин не знал. как ему следует вести себя с этой девушкой — она была очень замкнута, не имела ни друзей, ни любовников. Роза постепенно выпадала из из маленького, тесного кружка.
Оглянувшись на Розу, Тереза сказала:
— Хорошо бы и для неё изготовить что-нибудь нарядное. Мартин, ведь и ей это необходимо.
— Я понимаю.
Тереза взяла его за уши и слегка притянула его к себе, требуя поцелуя.
— Ты был такой терпеливый… Разговаривал со всеми… Должно быть, тебе это совсем не просто. Ариэль была очень жёсткой.
Мартин бросил взгляд вглубь коридора.
— Пойдём ко мне.. в мою каюту… — прошептал он между поцелуями.
— Зачем? — спросила она, прижимаясь к нему бёдрами.
— Ты же знаешь, что я стесняюсь.
— Ты думаешь, нас кто-нибудь увидит здесь?
— Пойдём, пойдём… — он потянул её за руку.
— Это потому что ты — Пэн? Да?
— Тереза…
— Ясно, — произнесла она задумчиво. — Любовнице Пэна — никаких приключений.
Он нахмурился, затем резко притянул девушку к себе и начал расстёгивать её комбинзон.
— Так ты хочешь, чтобы я проделал все вот так бесстыдно? — прошептал он ей на ухо.
— Кто-то же в нашей диаде должен быть авантюристом.
Он целовал её, раздумывая над этим странным словом — диада. Они действительно были этой самой диадой, но Мартин никогда не называл так их отношения, приберегая его для того, что некогда было между ним и Вильямом. Хотя то, что он чувствовал к Терезе, несомненно, больше заслуживало этого слова.
— Ах, значит, свадебное платье… — приподнимая её, пробормотал он.
— Для всех, — добавила Тереза, закрывая глаза и потираясь бёдрами о его живот. — Опусти меня.
— Не раньше, чем ты скажешь, что я авантюрист.
— Ты авантюрист.
Мартин услышал что-то — дыхание или шорох одежды — и, обернувшись, увидел, что Роза возвращается. Её отсек был где-то рядом — они были как раз на её пути. Роза выглядела то ли смущённой, то ли огорчённой. Не сказав ни слова, она повернулась и исчезла за поворотом.
— Извини, Роза, — крикнула ей вслед Тереза. — Ведь это и твой холл.
Но Розы уже не было. Мартин опустил Терезу и сделал серьёзное лицо.
— Ты был прав, — сказала Тереза с сожалением. — Она слишком робка… Не нужно ей было нас видеть. Но это не имеет никакого отношения к тому, что ты Пэн. — Она натянула комбинзон. — Пойдём в твой отсек.
Он лежал рядом с Терезой, затопленный приятным чувством, которого не знал прежде — чувством полнейшей опустошённости. Он был свободен от забот, все его желания были удовлетворены, или, по крайней мере, забыты на время. Тереза лежала рядом, ровно дыша, но ещё не спала. Мартин даже слышал, как открывались и закрывались её веки. Медленно, утомлённо. Такие насытившиеся животные.
— Спасибо тебе, — тихо произнёс Мартин.
Она погладила его ногу своей:
— Ты все молчишь? Где ты витаешь?
— Я дома.
— Думаешь о Земле?
— Нет, — сказал он, — Я дома. Здесь. С тобой.
Это была правда. Впервые за тринадцать лет, здесь, в темноте, Мартин почувствовал себя дома. Дом — это несколько мгновений между трудностями и свершениями. Дом — он вне времени и пространства.
— Это очень приятно слышать, — прошептала Тереза.
— Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Мартин. Но я не дома. Ещё нет.
Он притянул её к себя. Мгновения уходили. Он хотел бы задержать их, но не мог. Все временно, непередаваемо словами. Не дома. Нет дома.
В тренировочных шортах, с полотенцем на шее, Мартин направился в носовую часть корабля. Он разминался в гимназическом зале второго дома-шара вместе с Гансом Орлом и Стефанией Перо Крыла, когда туда вошёл Хаким и сообщил, что у них, возможно, уже достаточно информации для принятия следующего решения.
Длинная носовая часть «Спутника Зари» выдавалась на сотни метров впереди первого дома-шара. Это была тонкая игла, толщиной всего три метра в оконечности. Хаким Хадж и ещё трое из исследовательской команды — Ли Гора, Томас Фруктовый Сад и Луис Высокий Кактус — обслуживали станцию, расположенную в самом конце носовой части. Сквозь прозрачные стены станции открывался густой мрак, вызывающий ассоциации тёмной масляной краски, способной зачернить их души.
Два дня назад четыре тысячи дистанционных датчиков из третьего дома-шара послали сигналы в глубокий космос. Теперь они возвращались на борт «Спутника Зари» — посредством все той же «бесканальной связи», которой пользовались также и все корабли-челноки и прочее вооружение, находясь вне корабля. Информация, поступающая с дистанции до миллиарда километров, непонятным образом «просто возникала» в приёмниках, причём её невозможно было перехватить по пути — канала-то не существовало. Скорость передачи данных была фактически мгновенной. Дети называли такую передачу «ноуч».
Ни момы, ни библиотека, ни мозговой цент корабля ничего не сообщали в ответ на запросы о бесканальной передаче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148