и в тот
момент, когда порыв ночного ветра резко откинул полу его накидки,
Конану показалось, что у студжийца под одеждой укрыта свеча, но
блеск этот тут же вновь исчез.
Но Конан не заинтересовался этой мрачной фигурой и пошел дальше,
ко все еще открытой двери. Сперва он хотел было зайти к самому
Сейеру и спросить, в какой из комнат ночует Беллосо, но потом
решил, что будет лучше, если он не станет привлекать к себе
лишних подозрений. Еще несколько шагов - и он стоял перед
входными дверями. И тут, положив ладонь на ручку двери, он
вздрогнул - пальцы его, в свое время многому научившиеся у
разбойников из Заморья, подсказали ему, что дверной засов был
выломан, причем с такой силой, что согнулись его тяжелые
металлические пластины и вырвался кусок косяка. И что самое
удивительное - как это можно было сделать, не разбудив всей
округи, ибо не было никаких сомнений, что случилось это совсем
недавно, этой же ночью. Ведь, увидев это, Сейер обязательно
приказал бы своим людям немедленно исправить дверь.
Размышляя, как побыстрее отыскать комнату зингарийца, Конан зажал
в ладони стилет и вошел в коридор. Но не пройдя в темноте и
несколько шагов, он остановился, как вкопанный: мрак был пропитан
смертью. Так чуяли смерть дикие звери,- не угрозу, а лишь только
что лишенное жизни тело. И тут нога его наткнулась во тьме
чего-то тяжелого и податливого. Охваченный внезапным волнением,
он коснулся стены рукой и пошел вдоль нее, пытаясь отыскать
обычно стоявшую в каждой комнате этой ночлежки настольную лампу с
огнивом. И через несколько секунд король Акулонии понял, где
находится. В нише грубой каменной стены стояли пустой стол и
лавка - убогая обстановка этой квадратной
комнаты. Двери были распахнуты, а на утоптанном полу лежал
Беллосо. Он лежал навзничь, с разбитой головой, глядя широко
открытыми невидящими глазами в низкий почерневший потолок.
Растянутые агонией губы обнажали страшный оскал. Тут же лежал меч
в ножнах, что свидетельствовало о внезапности нападения.
Разорванная кольчуга открывала загорелую мускулистую грудь,
перечеркнутую четким черным отпечатком ладони.
Молча глядя на эту картину, Конан почувствовал, как на затылке
его зашевелились волосы.
-А, черт! - пробормотал он. - Черная ладонь Сета!
Ему уже приходилось встречать этот знак, смертельную мету
зловещих жрецов бога Сета, ужасного божества мрачной Студжии... И
тут он вспомнил необычное красное сияние, блеснувшее из-под плаща
таинственного студжийца, только что вышедшего из гостиницы.
- Сердце, черт возьми! - скрипнул он зубами. - Оно было у него!
Он открыл входные двери с помощью своих чар, убил Беллосо и украл
Сердце! Значит, это действительно жрец Сета.
Быстрый осмотр комнаты и карманов зингарийца подтвердил его
догадки. Камня не было. У него сразу же возникло подозрение, что
все это - не случайность, и черная студжийская галера вошла в
порт Мессантии с определенной целью. Но как жрец мог узнать, что
Сердце появилось здесь? Ответ на этот вопрос вряд ли был бы более
неправдоподобен, чем чары некромантии, что позволили убить
здорового одетого в кольчугу человека одним прикосновением
открытой пустой ладони.
Неожиданно из-за дверей донеслись чьи-то осторожные шаги, и Конан
по-кошачьи быстро обернулся на звук. В одно мгновение он загасил
лампу и выхватил меч. Слух подсказал ему, что сюда приближается
группа людей. А когда его глаза привыкли к темноте, он различил
размытые мраком фигуры за проемом входных дверей. Он не имел
понятия, кто это, но, как всегда, взял инициативу в свои руки -
вместо того, чтобы ожидать нападения, он молниеносно выскочил
наружу.
Этот неожиданный маневр на мгновение ошеломил притаившихся. Но
они быстро опомнились и бросились на него, и при свете звезд он
различил силуэты в масках... а потом его меч утонул в чьем-то
теле, а сам он быстро побежал по улице, пытаясь скрыться от
бегущих за ним по пятам незнакомцев.
На бегу он неожиданно услыхал скрип весел в уключинах и мгновенно
забыл о погоне. От берега к середине затоки отплывала лодка! Он
со всех ног бросился к пирсу, но успел услышать лишь скрип
снастей и заметить темный силуэт отходящего корабля.
Клубящийся над водой туман скрыл звезды, и Конан тщетно пытался
разглядеть что-либо на черной поверхности воды, стоя на сыром
песке берега. На том что-то двигалось - длинное, низкое,
набирающее скорость и исчезающее во тьме. Уши его уловили
ритмичный плеск весел, и он заскрипел зубами в бессильной ярости:
это студжийская галера отплывала в открытое море, увозя с собой
камень, значащий для него то же самое, что и трон Акулонии.
С громким проклятием он сделал шаг вперед, уже готовый
расстегнуть ремни панциря и сбросить его, чтобы поплыть за
уходящим прочь кораблем... Но вдруг обернулся, услышав шаги, -
преследователи быстро приближались. Первый из них тут же упал,
сраженный молниеносным ударом меча, но остальных это не
остановило. Темноту озарил матовый блеск клинков. Он сделал еще
один выпад, раздался крик, и по рукам его стала стекать кровь,
брызнувшая из чьего-то распоротого живота. И в это мгновение до
него долетел какой-то знакомый глухой голос, призывающий
нападавших атаковать. Оценив обстановку, Конан пробился через
град ударов, и, когда порыв ветра на долю секунды развеял пелену
тумана, увидел перед собой высокого худощавого мужчину с большим
темным шрамом на щеке. Яростно просвистевший меч циммерийца
развалил череп худого, как гнилой орех.
Но неожиданно слепой удар чьего-то топора попал ему в шлем, и в
глазах вспыхнули снопы ярких искр. Конан рванулся в эту
сторону и ощутил, что меч его тонет в чьем-то теле, задергавшемся
в агонии. Он отступил, но споткнулся о лежавшее на песке тело, а
дубина одного из нападавших сбила с его головы и без того уже
погнутый шлем, и второй удар пришелся уже по обнаженной
голове.
Король Акулонии беззвучно рухнул на песок. В темноте громко и
хрипло дышали волчьи фигуры убийц.
- Давай отрубим ему голову,- произнес один.
-Да оставь ты его в покое! - сквозь зубы отозвался другой.
- Лучше помоги мне перевязать рану, чтобы я не истек кровью.
Прилив и так унесет его в море - он же лежит у самой воды. И к
тому же - у него раскроен череп, и никто бы не смог выжить после
такого удара.
- Помогите снять с него кольчугу,- предложил третий. - Получим за
нее хотя бы несколько монет. И быстрее - вон идут какие-то пьяные
мерзавцы. Уходим!
В темноте раздалось беспокойное кряхтение, а потом - стихающий в
отдалении топот ног. Пьяное пение загулявших матросов продолжало
приближаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
момент, когда порыв ночного ветра резко откинул полу его накидки,
Конану показалось, что у студжийца под одеждой укрыта свеча, но
блеск этот тут же вновь исчез.
Но Конан не заинтересовался этой мрачной фигурой и пошел дальше,
ко все еще открытой двери. Сперва он хотел было зайти к самому
Сейеру и спросить, в какой из комнат ночует Беллосо, но потом
решил, что будет лучше, если он не станет привлекать к себе
лишних подозрений. Еще несколько шагов - и он стоял перед
входными дверями. И тут, положив ладонь на ручку двери, он
вздрогнул - пальцы его, в свое время многому научившиеся у
разбойников из Заморья, подсказали ему, что дверной засов был
выломан, причем с такой силой, что согнулись его тяжелые
металлические пластины и вырвался кусок косяка. И что самое
удивительное - как это можно было сделать, не разбудив всей
округи, ибо не было никаких сомнений, что случилось это совсем
недавно, этой же ночью. Ведь, увидев это, Сейер обязательно
приказал бы своим людям немедленно исправить дверь.
Размышляя, как побыстрее отыскать комнату зингарийца, Конан зажал
в ладони стилет и вошел в коридор. Но не пройдя в темноте и
несколько шагов, он остановился, как вкопанный: мрак был пропитан
смертью. Так чуяли смерть дикие звери,- не угрозу, а лишь только
что лишенное жизни тело. И тут нога его наткнулась во тьме
чего-то тяжелого и податливого. Охваченный внезапным волнением,
он коснулся стены рукой и пошел вдоль нее, пытаясь отыскать
обычно стоявшую в каждой комнате этой ночлежки настольную лампу с
огнивом. И через несколько секунд король Акулонии понял, где
находится. В нише грубой каменной стены стояли пустой стол и
лавка - убогая обстановка этой квадратной
комнаты. Двери были распахнуты, а на утоптанном полу лежал
Беллосо. Он лежал навзничь, с разбитой головой, глядя широко
открытыми невидящими глазами в низкий почерневший потолок.
Растянутые агонией губы обнажали страшный оскал. Тут же лежал меч
в ножнах, что свидетельствовало о внезапности нападения.
Разорванная кольчуга открывала загорелую мускулистую грудь,
перечеркнутую четким черным отпечатком ладони.
Молча глядя на эту картину, Конан почувствовал, как на затылке
его зашевелились волосы.
-А, черт! - пробормотал он. - Черная ладонь Сета!
Ему уже приходилось встречать этот знак, смертельную мету
зловещих жрецов бога Сета, ужасного божества мрачной Студжии... И
тут он вспомнил необычное красное сияние, блеснувшее из-под плаща
таинственного студжийца, только что вышедшего из гостиницы.
- Сердце, черт возьми! - скрипнул он зубами. - Оно было у него!
Он открыл входные двери с помощью своих чар, убил Беллосо и украл
Сердце! Значит, это действительно жрец Сета.
Быстрый осмотр комнаты и карманов зингарийца подтвердил его
догадки. Камня не было. У него сразу же возникло подозрение, что
все это - не случайность, и черная студжийская галера вошла в
порт Мессантии с определенной целью. Но как жрец мог узнать, что
Сердце появилось здесь? Ответ на этот вопрос вряд ли был бы более
неправдоподобен, чем чары некромантии, что позволили убить
здорового одетого в кольчугу человека одним прикосновением
открытой пустой ладони.
Неожиданно из-за дверей донеслись чьи-то осторожные шаги, и Конан
по-кошачьи быстро обернулся на звук. В одно мгновение он загасил
лампу и выхватил меч. Слух подсказал ему, что сюда приближается
группа людей. А когда его глаза привыкли к темноте, он различил
размытые мраком фигуры за проемом входных дверей. Он не имел
понятия, кто это, но, как всегда, взял инициативу в свои руки -
вместо того, чтобы ожидать нападения, он молниеносно выскочил
наружу.
Этот неожиданный маневр на мгновение ошеломил притаившихся. Но
они быстро опомнились и бросились на него, и при свете звезд он
различил силуэты в масках... а потом его меч утонул в чьем-то
теле, а сам он быстро побежал по улице, пытаясь скрыться от
бегущих за ним по пятам незнакомцев.
На бегу он неожиданно услыхал скрип весел в уключинах и мгновенно
забыл о погоне. От берега к середине затоки отплывала лодка! Он
со всех ног бросился к пирсу, но успел услышать лишь скрип
снастей и заметить темный силуэт отходящего корабля.
Клубящийся над водой туман скрыл звезды, и Конан тщетно пытался
разглядеть что-либо на черной поверхности воды, стоя на сыром
песке берега. На том что-то двигалось - длинное, низкое,
набирающее скорость и исчезающее во тьме. Уши его уловили
ритмичный плеск весел, и он заскрипел зубами в бессильной ярости:
это студжийская галера отплывала в открытое море, увозя с собой
камень, значащий для него то же самое, что и трон Акулонии.
С громким проклятием он сделал шаг вперед, уже готовый
расстегнуть ремни панциря и сбросить его, чтобы поплыть за
уходящим прочь кораблем... Но вдруг обернулся, услышав шаги, -
преследователи быстро приближались. Первый из них тут же упал,
сраженный молниеносным ударом меча, но остальных это не
остановило. Темноту озарил матовый блеск клинков. Он сделал еще
один выпад, раздался крик, и по рукам его стала стекать кровь,
брызнувшая из чьего-то распоротого живота. И в это мгновение до
него долетел какой-то знакомый глухой голос, призывающий
нападавших атаковать. Оценив обстановку, Конан пробился через
град ударов, и, когда порыв ветра на долю секунды развеял пелену
тумана, увидел перед собой высокого худощавого мужчину с большим
темным шрамом на щеке. Яростно просвистевший меч циммерийца
развалил череп худого, как гнилой орех.
Но неожиданно слепой удар чьего-то топора попал ему в шлем, и в
глазах вспыхнули снопы ярких искр. Конан рванулся в эту
сторону и ощутил, что меч его тонет в чьем-то теле, задергавшемся
в агонии. Он отступил, но споткнулся о лежавшее на песке тело, а
дубина одного из нападавших сбила с его головы и без того уже
погнутый шлем, и второй удар пришелся уже по обнаженной
голове.
Король Акулонии беззвучно рухнул на песок. В темноте громко и
хрипло дышали волчьи фигуры убийц.
- Давай отрубим ему голову,- произнес один.
-Да оставь ты его в покое! - сквозь зубы отозвался другой.
- Лучше помоги мне перевязать рану, чтобы я не истек кровью.
Прилив и так унесет его в море - он же лежит у самой воды. И к
тому же - у него раскроен череп, и никто бы не смог выжить после
такого удара.
- Помогите снять с него кольчугу,- предложил третий. - Получим за
нее хотя бы несколько монет. И быстрее - вон идут какие-то пьяные
мерзавцы. Уходим!
В темноте раздалось беспокойное кряхтение, а потом - стихающий в
отдалении топот ног. Пьяное пение загулявших матросов продолжало
приближаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64