— Если дело и дальше так пойдёт, мы можем поменяться характерами. Так тебе и надо. А в сущности, ты права, — грустно добавила она. — Все это из-за Робина. Пожалуй, я несколько перестаралась.
Тереска так тяжело вздохнула, что подруга тут же забыла о своих претензиях. Сидя на диване и прижимая к груди пальто, Тереска призналась, что слишком много на себя взвалила. Двенадцать часов в неделю занятий с учениками, автошкола, уроки в школе, дополнительное изучение английского, а уж последним гвоздём в крышке её гроба стала верховая езда. После неё несчастная девчонка чувствует себя совсем разбитой.
— Да ты спятила, — с ужасом констатировала Шпулька. — Неужели ему все это надо?
— Балда! Не ему, а мне надо. Впервые в жизни чувствую, что я — хуже, понимаешь, я увидела, что можно знать и уметь гораздо больше. Сколько времени зря потеряно!
— О Господи, смилуйся! — прошептала потрясённая признанием подруги Шпулька.
— Видела бы ты, как они оба ездят верхом! — продолжала Тереска, все больше оживляясь. — Он и его отец. Я там стояла как столб и смотрела. Оба и по-английски отлично говорят.
— А по-французски?
— По-французски нет. Зато по-немецки…
— Английский и немецкий — германская группа, — энергично перебила Шпулька. — Тебе тогда надо учить итальянский или испанский. Тогда бы вы все вместе овладели тремя языковыми группами.
— Двумя.
Шпулька с удивлением взглянула на подругу.
— Третьей, насколько мне известно, ты владеешь от рождения. Не замечала?
— Что?.. А, верно. Может, ты и права, надо бы итальянский, говорят, он лёгкий. Да теперь поздно, я уже начала английский.
— С лошади уже падала?
— Нет. Пока нет.
— Странно. А мне показалось, падала. И сильно головой ударилась. Когда автошкола кончается?
— Пятнадцатого экзамен. Первый, а восемнадцатого второй.
— И как? Сдашь?
Тереска презрительно фыркнула и скатала пальто в тугой узелок.
— Могу хоть сейчас сдавать. Ничего особенного. А ездить я давно умею. На мотоцикле тоже. Восьмёрки одной рукой делаю.
Шпулька покачала головой.
— И ты что, не могла со всеми этими делами подождать хотя бы до конца полугодия?
— Сейчас я уже думаю, что, наверное, надо было подождать, — сокрушённо вздохнула Тереска. — Тогда и уроков возьму поменьше, а то эта автошкола меня без гроша оставила. Честно говоря, я уже на последнем издыхании. Высыпаюсь раз в неделю — в воскресенье.
— А он что же? — сурово прервала Шпулька. — Слепой? Не видит, как ты надрываешься? Что он-то говорит?
Тереска неуверенно покачала головой.
— Не знаю. Я ему не рассказывала. Но кажется, он догадывается и сомневается, сказать или не сказать. Как бы выжидает, что из этого получится: сломаюсь я или нет. А вот фигушки! Не сломаюсь! Эти две недели уж как-нибудь продержусь. И до конца полугодия протяну. А там настанет райская жизнь! Так что ты уже от меня сейчас, пожалуйста, не жди, чтобы я загорелась всякими там мослами, замками и бегающими босиком типами.
Шпулька грустно покачала головой.
— Похоже, мы страдаем от одного и того же: обычные дела. Ну, я-то, понятно, в наказание, а вот ты за что?.. Ладно, я пошла домой. До восемнадцатого недалеко. Подожду. А пока напишу письмо и спрошу, когда это было.
— Кому письмо? Цегне?
Шпулька мгновение колебалась.
— Да, Кшиштофу. За всеми этими разговорами мы и не заметили, как перешли на «ты», и глупо было бы обращаться на «вы». А вот как письмо на «ты» писать, я и не знаю.
— Тоже мне проблема, — не задумываясь отозвалась Тереска. — Пиши так: «Дорогой Кшисек! Прости за фамильярное обращение, но в письмах так принято. А придумать своё, чтобы не звучало глупо, я не в состоянии. Так что уж извини за фамильярность…» — Спиши слова, — потребовала Шпулька. — Здорово у тебя получилось, но я уже не помню начала.
Совершенно позабыв о первоначальной теме разговора, девчонки вышли из комнаты Терески и спустились вниз. В прихожую как раз вошёл вернувшийся с работы пан Кемпиньский, отец Терески. Он запер дверь и начал снимать жутко грязные ботинки. Из кухни выглянул Янушек.
— Пап, у тебя мослы вылетели! — заорал он.
— Что? — возмутился пан Кемпиньский и застыл с одной ногой в носке, а другой — ещё в ботинке.
— Мослы у тебя вылетели! Это не я придумал, честное пионерское. Какой-то тип позвонил и велел тебе передать, что в этом году мослы у тебя вылетели. Он не мог дозвониться на работу, так как у вас линия накрылась.
— Вот черт! — выругался пан Кемпиньский и разулся до конца.
Тереска со Шпулькой застыли на последней ступеньке лестницы. Придя в себя через довольно продолжительное время, они переглянулись, и Тереска констатировала:
— Это судьба…
Безжалостно припёртый к стенке пан Кемпиньский весьма раздражённо пояснил, что речь идёт об одной инвестиции, которую для простоты называют «Мослы», так как объект находится в одноимённом посёлке. В планах объект торчит уже четыре года и каждый год регулярно из планов вылетает. Все эти годы бухгалтерия пана Кемпиньского с ним носится как дурень с писаной торбой, снова вставляет, так как находится новый инвестор.
— Прямо проклятье какое-то! А я надеялся, что хоть в этом году наконец избавимся!..
Причин, по которым несчастная инвестиция не только не была завершена, но даже не начата, пан Кемпиньский не знал. Отцу Терески смутно помнилось, что в большинстве случаев оправданием служило состояние здоровья, все заинтересованные лица — то представители инвестора, то проектировщики, то исполнители работ, то местная администрация — неожиданно подхватывали всевозможные хвори. Прямо эпидемия какая-то!
— Знаете, я только сейчас подумал, а может, там какой климат нездоровый, — высказал предположение пан Кемпиньский. — Болотистая местность, малярия или ещё что..
— Это в горах, — вежливо вставила Шпулька.
— В горах? Ну, может, какие другие болячки. Вирус…
— Руки и ноги ломают, — снова встряла Шпилька.
— Вам что-то известно? — заинтересовался Терескин папа.
— Нет, — ответила Тереска. — Но мы хотим знать. Раз тебе и так придётся с этим повозиться, может, выяснишь, кто там очередной инвестор?
— Хорошо, выясню. Но если что узнаете, обязательно скажите. А то меня это уже серьёзно тревожит. Тереска со Шпулькой вернулись наверх.
— Ничего не поделаешь, берёмся за это дело, — решила Тереска. — И договариваемся сразу основную работу проворачиваешь ты, а я подключаюсь только после восемнадцатого. Похоже, и впрямь что-то здесь нечисто.
— Давай систематизируем факты! — энергично предложила Шпулька. — Вот будет здорово, если это окажется нечто сверхъестественное! Составим перечень известных событий.
— Сразу видно влияние милиционера.\ — Отстань! С чего начнём?
— С установленных фактов, — без колебаний ответила Тереска, доставая из ящика стола чистую тетрадку в клетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Тереска так тяжело вздохнула, что подруга тут же забыла о своих претензиях. Сидя на диване и прижимая к груди пальто, Тереска призналась, что слишком много на себя взвалила. Двенадцать часов в неделю занятий с учениками, автошкола, уроки в школе, дополнительное изучение английского, а уж последним гвоздём в крышке её гроба стала верховая езда. После неё несчастная девчонка чувствует себя совсем разбитой.
— Да ты спятила, — с ужасом констатировала Шпулька. — Неужели ему все это надо?
— Балда! Не ему, а мне надо. Впервые в жизни чувствую, что я — хуже, понимаешь, я увидела, что можно знать и уметь гораздо больше. Сколько времени зря потеряно!
— О Господи, смилуйся! — прошептала потрясённая признанием подруги Шпулька.
— Видела бы ты, как они оба ездят верхом! — продолжала Тереска, все больше оживляясь. — Он и его отец. Я там стояла как столб и смотрела. Оба и по-английски отлично говорят.
— А по-французски?
— По-французски нет. Зато по-немецки…
— Английский и немецкий — германская группа, — энергично перебила Шпулька. — Тебе тогда надо учить итальянский или испанский. Тогда бы вы все вместе овладели тремя языковыми группами.
— Двумя.
Шпулька с удивлением взглянула на подругу.
— Третьей, насколько мне известно, ты владеешь от рождения. Не замечала?
— Что?.. А, верно. Может, ты и права, надо бы итальянский, говорят, он лёгкий. Да теперь поздно, я уже начала английский.
— С лошади уже падала?
— Нет. Пока нет.
— Странно. А мне показалось, падала. И сильно головой ударилась. Когда автошкола кончается?
— Пятнадцатого экзамен. Первый, а восемнадцатого второй.
— И как? Сдашь?
Тереска презрительно фыркнула и скатала пальто в тугой узелок.
— Могу хоть сейчас сдавать. Ничего особенного. А ездить я давно умею. На мотоцикле тоже. Восьмёрки одной рукой делаю.
Шпулька покачала головой.
— И ты что, не могла со всеми этими делами подождать хотя бы до конца полугодия?
— Сейчас я уже думаю, что, наверное, надо было подождать, — сокрушённо вздохнула Тереска. — Тогда и уроков возьму поменьше, а то эта автошкола меня без гроша оставила. Честно говоря, я уже на последнем издыхании. Высыпаюсь раз в неделю — в воскресенье.
— А он что же? — сурово прервала Шпулька. — Слепой? Не видит, как ты надрываешься? Что он-то говорит?
Тереска неуверенно покачала головой.
— Не знаю. Я ему не рассказывала. Но кажется, он догадывается и сомневается, сказать или не сказать. Как бы выжидает, что из этого получится: сломаюсь я или нет. А вот фигушки! Не сломаюсь! Эти две недели уж как-нибудь продержусь. И до конца полугодия протяну. А там настанет райская жизнь! Так что ты уже от меня сейчас, пожалуйста, не жди, чтобы я загорелась всякими там мослами, замками и бегающими босиком типами.
Шпулька грустно покачала головой.
— Похоже, мы страдаем от одного и того же: обычные дела. Ну, я-то, понятно, в наказание, а вот ты за что?.. Ладно, я пошла домой. До восемнадцатого недалеко. Подожду. А пока напишу письмо и спрошу, когда это было.
— Кому письмо? Цегне?
Шпулька мгновение колебалась.
— Да, Кшиштофу. За всеми этими разговорами мы и не заметили, как перешли на «ты», и глупо было бы обращаться на «вы». А вот как письмо на «ты» писать, я и не знаю.
— Тоже мне проблема, — не задумываясь отозвалась Тереска. — Пиши так: «Дорогой Кшисек! Прости за фамильярное обращение, но в письмах так принято. А придумать своё, чтобы не звучало глупо, я не в состоянии. Так что уж извини за фамильярность…» — Спиши слова, — потребовала Шпулька. — Здорово у тебя получилось, но я уже не помню начала.
Совершенно позабыв о первоначальной теме разговора, девчонки вышли из комнаты Терески и спустились вниз. В прихожую как раз вошёл вернувшийся с работы пан Кемпиньский, отец Терески. Он запер дверь и начал снимать жутко грязные ботинки. Из кухни выглянул Янушек.
— Пап, у тебя мослы вылетели! — заорал он.
— Что? — возмутился пан Кемпиньский и застыл с одной ногой в носке, а другой — ещё в ботинке.
— Мослы у тебя вылетели! Это не я придумал, честное пионерское. Какой-то тип позвонил и велел тебе передать, что в этом году мослы у тебя вылетели. Он не мог дозвониться на работу, так как у вас линия накрылась.
— Вот черт! — выругался пан Кемпиньский и разулся до конца.
Тереска со Шпулькой застыли на последней ступеньке лестницы. Придя в себя через довольно продолжительное время, они переглянулись, и Тереска констатировала:
— Это судьба…
Безжалостно припёртый к стенке пан Кемпиньский весьма раздражённо пояснил, что речь идёт об одной инвестиции, которую для простоты называют «Мослы», так как объект находится в одноимённом посёлке. В планах объект торчит уже четыре года и каждый год регулярно из планов вылетает. Все эти годы бухгалтерия пана Кемпиньского с ним носится как дурень с писаной торбой, снова вставляет, так как находится новый инвестор.
— Прямо проклятье какое-то! А я надеялся, что хоть в этом году наконец избавимся!..
Причин, по которым несчастная инвестиция не только не была завершена, но даже не начата, пан Кемпиньский не знал. Отцу Терески смутно помнилось, что в большинстве случаев оправданием служило состояние здоровья, все заинтересованные лица — то представители инвестора, то проектировщики, то исполнители работ, то местная администрация — неожиданно подхватывали всевозможные хвори. Прямо эпидемия какая-то!
— Знаете, я только сейчас подумал, а может, там какой климат нездоровый, — высказал предположение пан Кемпиньский. — Болотистая местность, малярия или ещё что..
— Это в горах, — вежливо вставила Шпулька.
— В горах? Ну, может, какие другие болячки. Вирус…
— Руки и ноги ломают, — снова встряла Шпилька.
— Вам что-то известно? — заинтересовался Терескин папа.
— Нет, — ответила Тереска. — Но мы хотим знать. Раз тебе и так придётся с этим повозиться, может, выяснишь, кто там очередной инвестор?
— Хорошо, выясню. Но если что узнаете, обязательно скажите. А то меня это уже серьёзно тревожит. Тереска со Шпулькой вернулись наверх.
— Ничего не поделаешь, берёмся за это дело, — решила Тереска. — И договариваемся сразу основную работу проворачиваешь ты, а я подключаюсь только после восемнадцатого. Похоже, и впрямь что-то здесь нечисто.
— Давай систематизируем факты! — энергично предложила Шпулька. — Вот будет здорово, если это окажется нечто сверхъестественное! Составим перечень известных событий.
— Сразу видно влияние милиционера.\ — Отстань! С чего начнём?
— С установленных фактов, — без колебаний ответила Тереска, доставая из ящика стола чистую тетрадку в клетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53