Бармен взял чистый стакан и принялся тщательно его протирать, повернувшись спиной к Тьюсону. Постепенно остывая, Тьюсон потихоньку потягивал виски, и хотя его дыхание все еще было прерывистым и учащенным, успокаивающее действие алкоголя уже давало о себе знать. Его мысли по-прежнему проносились беспорядочно и хаотично, но постепенно возмущение незаслуженной обидой стало утихать, и он начал размышлять более конструктивно.
Если бы только ему удалось выяснить, каким образом бомба попала на борт самолета. Это был ключевой момент его теории: дело в том, что в наше время сделать это чертовски трудно. Наземная служба? Нет, по завершению работ по техническому обслуживанию и уборке самолет всегда проверялся. Багаж? Невозможно, весь багаж сначала просвечивался. Сам экипаж? Да, этим путем она могла туда попасть. Но зачем кому-то из экипажа могло понадобиться приносить с собой бомбу только для того, чтобы взорваться вместе со всеми? Медицинский контроль был очень жестким и не допускал ни малейшей возможности, чтобы человек с неуравновешенной психикой продолжал летать, к тому же даже экипаж время от времени проходил досмотр багажа. Тогда кто, черт побери?..
И вдруг он понял!
Сначала это была только смутная догадка, но она вызревала в его голове, пока не сложилась в целостную картину. Да, это было возможно! Это могло быть сделано именно так! Он возбужденно вскочил со стула. Может, подняться наверх и рассказать Слейтеру? Нет уж, хрен с ним! Сначала доказать – это единственный правильный путь. Он, может, и ошибается... одно с другим. Он задумчиво молчал, проигрывая в голове возможные варианты. Был один человек, который мог бы рассказать больше, чем ему было известно.
С удовлетворенной улыбкой Тьюсон вышел из бара и, пройдя через вертящиеся двери, покинул отель, забыв на полу у стойки свой портфель.
Глава 13
Люди в городе нервничали. Они собирались небольшими группками, возбужденно перешептывались и расходились еще более напуганными, чем прежде. Только в пивнушках и кафе, после рюмки-другой, помогавших подавить растущую тревогу, их голоса начинали звучать немного громче, чем обычно. Женщины, встречаясь в магазинах и на Хай Стрит, заражали друг друга собственными страхами; мужчины же обсуждали происходящие странные события за рабочими столами или у станков, и хотя многие скептически относились к предположениям о том, что в город вселилось зло, всех озадачивала последовательность происшедших событий. Вчера был сбит поездом подросток из Колледжа, причем его голова и ноги были полностью отрезаны от туловища. В тот же день на Хай Стрит из окна выпала супружеская пара; обнаженное тело мужчины было совершенно изможденным, как будто он очень долго болел. Эта пара, муж и жена, вели достаточно уединенный образ жизни, но женщина была из местных старожилов и уже много лет держала антикварный магазинчик. Они всегда казались такой приятной, если не сказать консервативной, парой, их отношения были спокойными и благопристойными. Умереть таким эксцентричным образом, с их стороны это было по крайней мере странно.
Затем преподобный Биддлстоун, которого нашли без сознания на полу в его же церкви, и которого до сих пор держат под действием сильного успокоительного. И еще девушка, обнаруженная в автомобиле на дальнем конце поля. Она все еще не в состоянии рассказать, что же с ней там приключилось. Полиции удалось найти и допросить ее дружка, и он рассказал, что в окне их машины вдруг неожиданно появилось какое-то лицо, а сама машина каким-то непостижимым образом поднялась над землей. Он в страхе убежал, а девушка отказалась последовать за ним. Естественно, полиция задержала его для дачи дальнейших показаний. На следующее утро на берегу реки нашли мертвого мужчину. Говорят, что у него случился сердечный приступ, но, как утверждает молва, застывшее на его лице выражение ужаса свидетельствует о том, что причиной приступа был страх. Он в буквальном смысле слова умер от страха.
Констебль Уикхэм ощущал это нарастающее беспокойство и сам разделял его. Оно не покидало его вот уже несколько дней: это было чувство растущей напряженности, которая вот-вот достигнет своего предела. В воздухе ощущалось какое-то предгрозовое затишье, готовое взорваться в любой момент, и он понимал, что когда это произойдет, последствия будут ужасны. Охрана поля явилась для него малоприятным заданием: его подавляли зловещая тишина этого места и царивший здесь необъяснимый холод – не тот обычный зимний холод, а какой-то гораздо более глубокий, нагоняющий страх и вызывающий мрачные фантазии. Глядя через поле на искореженные груды обломков и на этот отливающий серебром корпус самолета, ставший огненной гробницей для своих пассажиров, он как будто наяву слышал отчаянные крики метавшихся в панике людей, объятых ужасом неминуемой смерти. Перед его мысленным взором стояли сотни этих испуганных лиц; он слышал их плач, мольбу о помощи, молитвы. Он слышал голоса и стоны умирающих. Чувствовал их боль. Страдал вместе с ними.
Даже животные не подходили близко к этому полю. Собаки останавливались на самом его краю, тела их цепенели от страха, глаза делались большими и жалобными, шерсть вставала дыбом, шеи напрягались. Наездникам, имевшим обыкновение прогуливаться верхом вдоль огибающих поля тропинок, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы удержать своих охваченных паникой и не слушающихся узды лошадей.
Поле стало последним прибежищем для погибших, и констебль Уикхэм чувствовал, знал, что смерть еще не покинула этих мест.
* * *
Старик теперь редко покидал свой дом. С той самой ночи, когда произошла катастрофа и он стал свидетелем всех этих ужасов, какая-то часть его как будто надломилась, и слабость овладела его дряхлеющим телом. Врач сказал ему, что это последствия пережитого им шока и напряжения, связанного с его безумным кроссом к месту падения аэробуса. Этим бегом он надорвал свои силы, а вид кровавой трагедии вызвал у него сначала шок, а затем и психическую депрессию. Со временем угнетенное состояние пройдет, и силы вернутся к нему, но для того, чтобы преодолеть свою меланхолию, ему потребуется собрать всю свою силу воли.
Как ни странно, он почти ничего не помнил о той ночи. Помнил, как сидел на мосту и глядел в небо, как услышал затем низкий и сильный гул самолета и увидел короткую вспышку в тот момент, когда самолет раскололся. А после этого в памяти сохранились лишь смутные картины пожара, разбросанных повсюду останков человеческих тел и груд искореженного металла. С тех пор он часто видел один и тот же кошмар: из полыхающего пламени к нему направляется темная фигура, она становится все больше и больше и, наконец, останавливается рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Если бы только ему удалось выяснить, каким образом бомба попала на борт самолета. Это был ключевой момент его теории: дело в том, что в наше время сделать это чертовски трудно. Наземная служба? Нет, по завершению работ по техническому обслуживанию и уборке самолет всегда проверялся. Багаж? Невозможно, весь багаж сначала просвечивался. Сам экипаж? Да, этим путем она могла туда попасть. Но зачем кому-то из экипажа могло понадобиться приносить с собой бомбу только для того, чтобы взорваться вместе со всеми? Медицинский контроль был очень жестким и не допускал ни малейшей возможности, чтобы человек с неуравновешенной психикой продолжал летать, к тому же даже экипаж время от времени проходил досмотр багажа. Тогда кто, черт побери?..
И вдруг он понял!
Сначала это была только смутная догадка, но она вызревала в его голове, пока не сложилась в целостную картину. Да, это было возможно! Это могло быть сделано именно так! Он возбужденно вскочил со стула. Может, подняться наверх и рассказать Слейтеру? Нет уж, хрен с ним! Сначала доказать – это единственный правильный путь. Он, может, и ошибается... одно с другим. Он задумчиво молчал, проигрывая в голове возможные варианты. Был один человек, который мог бы рассказать больше, чем ему было известно.
С удовлетворенной улыбкой Тьюсон вышел из бара и, пройдя через вертящиеся двери, покинул отель, забыв на полу у стойки свой портфель.
Глава 13
Люди в городе нервничали. Они собирались небольшими группками, возбужденно перешептывались и расходились еще более напуганными, чем прежде. Только в пивнушках и кафе, после рюмки-другой, помогавших подавить растущую тревогу, их голоса начинали звучать немного громче, чем обычно. Женщины, встречаясь в магазинах и на Хай Стрит, заражали друг друга собственными страхами; мужчины же обсуждали происходящие странные события за рабочими столами или у станков, и хотя многие скептически относились к предположениям о том, что в город вселилось зло, всех озадачивала последовательность происшедших событий. Вчера был сбит поездом подросток из Колледжа, причем его голова и ноги были полностью отрезаны от туловища. В тот же день на Хай Стрит из окна выпала супружеская пара; обнаженное тело мужчины было совершенно изможденным, как будто он очень долго болел. Эта пара, муж и жена, вели достаточно уединенный образ жизни, но женщина была из местных старожилов и уже много лет держала антикварный магазинчик. Они всегда казались такой приятной, если не сказать консервативной, парой, их отношения были спокойными и благопристойными. Умереть таким эксцентричным образом, с их стороны это было по крайней мере странно.
Затем преподобный Биддлстоун, которого нашли без сознания на полу в его же церкви, и которого до сих пор держат под действием сильного успокоительного. И еще девушка, обнаруженная в автомобиле на дальнем конце поля. Она все еще не в состоянии рассказать, что же с ней там приключилось. Полиции удалось найти и допросить ее дружка, и он рассказал, что в окне их машины вдруг неожиданно появилось какое-то лицо, а сама машина каким-то непостижимым образом поднялась над землей. Он в страхе убежал, а девушка отказалась последовать за ним. Естественно, полиция задержала его для дачи дальнейших показаний. На следующее утро на берегу реки нашли мертвого мужчину. Говорят, что у него случился сердечный приступ, но, как утверждает молва, застывшее на его лице выражение ужаса свидетельствует о том, что причиной приступа был страх. Он в буквальном смысле слова умер от страха.
Констебль Уикхэм ощущал это нарастающее беспокойство и сам разделял его. Оно не покидало его вот уже несколько дней: это было чувство растущей напряженности, которая вот-вот достигнет своего предела. В воздухе ощущалось какое-то предгрозовое затишье, готовое взорваться в любой момент, и он понимал, что когда это произойдет, последствия будут ужасны. Охрана поля явилась для него малоприятным заданием: его подавляли зловещая тишина этого места и царивший здесь необъяснимый холод – не тот обычный зимний холод, а какой-то гораздо более глубокий, нагоняющий страх и вызывающий мрачные фантазии. Глядя через поле на искореженные груды обломков и на этот отливающий серебром корпус самолета, ставший огненной гробницей для своих пассажиров, он как будто наяву слышал отчаянные крики метавшихся в панике людей, объятых ужасом неминуемой смерти. Перед его мысленным взором стояли сотни этих испуганных лиц; он слышал их плач, мольбу о помощи, молитвы. Он слышал голоса и стоны умирающих. Чувствовал их боль. Страдал вместе с ними.
Даже животные не подходили близко к этому полю. Собаки останавливались на самом его краю, тела их цепенели от страха, глаза делались большими и жалобными, шерсть вставала дыбом, шеи напрягались. Наездникам, имевшим обыкновение прогуливаться верхом вдоль огибающих поля тропинок, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы удержать своих охваченных паникой и не слушающихся узды лошадей.
Поле стало последним прибежищем для погибших, и констебль Уикхэм чувствовал, знал, что смерть еще не покинула этих мест.
* * *
Старик теперь редко покидал свой дом. С той самой ночи, когда произошла катастрофа и он стал свидетелем всех этих ужасов, какая-то часть его как будто надломилась, и слабость овладела его дряхлеющим телом. Врач сказал ему, что это последствия пережитого им шока и напряжения, связанного с его безумным кроссом к месту падения аэробуса. Этим бегом он надорвал свои силы, а вид кровавой трагедии вызвал у него сначала шок, а затем и психическую депрессию. Со временем угнетенное состояние пройдет, и силы вернутся к нему, но для того, чтобы преодолеть свою меланхолию, ему потребуется собрать всю свою силу воли.
Как ни странно, он почти ничего не помнил о той ночи. Помнил, как сидел на мосту и глядел в небо, как услышал затем низкий и сильный гул самолета и увидел короткую вспышку в тот момент, когда самолет раскололся. А после этого в памяти сохранились лишь смутные картины пожара, разбросанных повсюду останков человеческих тел и груд искореженного металла. С тех пор он часто видел один и тот же кошмар: из полыхающего пламени к нему направляется темная фигура, она становится все больше и больше и, наконец, останавливается рядом с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72