Он больше не чувствовал слабости, он просто купался в блаженной истоме выздоровления, когда не существует времени, спешки, работы; и те накапливающиеся секунды, минуты и часы, рабом которых остается здоровое тело и во сне и наяву, теперь идут вспять, и время само лебезит и заискивает перед телом, которое обычно покоряется его безудержному бегу; Он сильно исхудал, чистая синяя рубашка свободно болталась у него на плечах, но выглядел он прекрасно, смуглое лицо ничуть не побледнело, только стало чуть светлее и как бы чище, от него веяло сдержанной силой, какая чувствуется в редких лесных цветах, стойких, без запаха, которые цветут прямо среди остатков зимнего снега. Он сидел, бережно держа в исхудалой руке чашку кофе, и рассказывал трем или четырем слушателям, как прошла операция, тем насмешливым, лукавым голосом, который ничуть не изменился после болезни, только немного ослабел. И тут вошли двое. Это были Талл и Букрайт. У Букрайта из заднего кармана комбинезона торчал кнут, обмотанный вокруг кнутовища.
- Здравствуйте, ребята, - сказал Рэтлиф. - Что-то вы нынче рано.
- Наоборот, поздно, - сказал Букрайт.
Они с Таллом подошли к стойке.
- Мы приехали ночью, пригнали скотину на станцию, сегодня погрузка, сказал Талл.- Говорят, вы болели. А я уж по вас соскучился.
- Мы все соскучились, - сказал Букрайт. - Моя жена говорит, за целый год во всей округе не появилось ни одной новой швейной машины. Так что там этот доктор в Мемфисе у вас вырезал?
- Бумажник, - сказал Рэтлиф. - Наверно, он для того меня сперва и усыпил.
- Ну нет, он вас усыпил, чтобы вы не продали ему швейную машину или целый фургон зубьев для бороны, прежде чем он успеет нож в руки взять, сказал Букрайт.
Буфетчик придвинул обоим по тарелке с бутербродами.
- Нет, мне бифштекс, - сказал Талл.
- А мне не надо, - сказал Букрайт. - Два дня только и делал, что смотрел, как из этих бифштексов навоз прет. Да еще гонял их с полей и огородов. Дайте мне колбасы и яичницу из шести яиц.
Он жадно накинулся на хлеб. Рэтлиф повернулся на своем табурете и сел лицом к пришедшим.
- Стало быть, по мне соскучились, - сказал он. - А я-то думал, у вас на Французовой Балке теперь столько нового народу, что, исчезни хоть дюжина агентов по продаже швейных машин, вы бы и тогда ничего не заметили. Сколько новых родичей выписал к вам Флем Сноупс? Двоих? Троих?
- Четверых, - сказал Букрайт с набитым ртом.
- Четверых? - сказал Рэтлиф. - Значит, этот кузнец - я хочу сказать, тот парень, который торчит в кузнице, покуда не настанет время идти домой ужинать, - как бишь его?.. Ах да, Эк. И тот другой, арендатор кузни, руководитель...
- Теперь он будет школьным учителем, - тихо сказал Талл. - Во всяком случае, так говорят.
- Да нет же, - сказал Рэтлиф.- Я говорю о Сноупсах. Об том, втором. А. О. Его еще Джек Хьюстон швырнул тогда прямо в бадью.
- Об нем и речь, - сказал Талл. - Говорят, он будет учительствовать у нас в школе на будущий год. Прежний учитель взял да и уехал как раз после рождества.
Вы и об этом, верно, еще не знаете.
Но Рэтлиф уже не слушал его. Он не думал о прежнем учителе. Он смотрел на Талла до того удивленный, что обычной насмешливой невозмутимости вдруг как не бывало.
- Как? - сказал он.- Учителем? Этот тип? Этот Сноупс? Который пришел в кузню в тот день, когда Джек Хьюстон... Вот что, Одэм, я, правда, болел, но как будто еще не оглох после болезни.
Букрайт не отвечал. Он прикончил свой хлеб, потянулся и взял кусок с тарелки Талла.
- Ты все равно не ешь, - сказал он. - Сейчас я велю принести еще.
- Ну и ну, - сказал Рэтлиф. - Провалиться мне на этом месте. Клянусь богом, я как увидел его, так сразу и подумал - с ним что-то неладно. Вон оно что. Он брался не за свое дело - кузница, полевые работы. Но что ему впору быть учителем - это мне и в голову не приходило. Вон оно что. Он нашел единственное место в целом свете, или, вернее, на Французовой Балке, где можно не только полный день сыпать всякими присловьями, но еще и деньги за это получать. Так, так. Стало быть, Билл Уорнер схлопотал наконец беду на свою голову. Лавку Флем сожрал, кузню сожрал, теперь до школы очередь дошла. Остается только дом. Потом, ясное дело, он поневоле и за вас примется, но пока что ему еще придется попотеть с домом, потому что Билла...
- Ха! - односложно сказал Букрайт. Он доел ломоть, который взял с тарелки Талла, и кликнул буфетчика:- Эй, дайте-ка мне покамест кусок пирога.
- Какого пирога, мистер Букрайт? - спросил буфетчик.
- Съедобного, - сказал Букрайт.
- ...потому что Билла, пожалуй, не так-то просто будет оттуда вытурить, - сказал Рэтлиф. - А может, из этого и вовсе ничего не выйдет. Так что смотрите, как бы Флему не пришлось приняться за вас раньше, чем он рассчитывал...
- Ха! - снова сказал Букрайт, отрывисто и неожиданно.
Буфетчик пододвинул ему пирог. Рэтлиф поглядел на Букрайта.
- Ну? - сказал он.- Что "ха"?
Букрайт поднес ко рту кусок пирога. Он повернул к Рэтлифу свое злое, мрачное лицо.
- Сижу я на прошлой неделе у Квика на лесопилке. Кочегар и еще один черномазый сгребают лопатами щепу к топке и переговариваются друг с дружкой. Кочегар хотел подзанять деньжонок, да боялся, что Квик ему не даст. Тогда другой черномазый и говорит: "Сходи к мистеру Сноупсу в лавку, он тебе даст взаймы. Мне он вот уж больше двух лет назад дал пять долларов, и я одно знаю - каждую субботу несу ему в лавку десять центов. А про пять долларов он ни разу и не вспомнил". - Букрайт отвернулся и вонзил зубы в пирог, отхватив сразу чуть не половину. Рэтлиф смотрел на него слегка насмешливо, почти с улыбкой.
- Так, так, - сказал он. - Стало быть, он принялся за дело сразу с обоих концов. Ну, в таком случае недолго ждать, покуда он доберется до середки и возьмется за вас, за простых белых людишек.
Букрайт снова откусил изрядный кусок. Буфетчик принес заказ, и Букрайт запихнул в рот остаток пирога. Талл принялся резать свой бифштекс на мелкие кусочки, словно собирался кормить ребенка. Рэтлиф следил за их движениями.
- Неужто никто из ваших не попытался что-нибудь сделать? - сказал он.
- А что мы можем сделать? - сказал Талл.- Конечно, неправильно все это. Но нас это не касается.
- Живи я там, я бы что-нибудь придумал, - сказал Рэтлиф.
- Ну да, - сказал Букрайт. Он расправлялся с жареной колбасой так же, как с пирогом. - И достался бы вам один галстук бабочкой заместо фургончика с лошадьми. Вам он был бы к лицу.
- Конечно, - сказал Рэтлиф. - Вы, пожалуй, правы. - Он отвернулся и поднес к губам ложечку, но сразу же опустил ее в чашку. - По этой чашке, кажется, сквозняк гуляет, - сказал он буфетчику. - Подогрейте-ка малость. А то, боюсь, кофе замерзнет, разорвет чашку, мне же платить придется.
Буфетчик взял чашку, налил горячего кофе и подал Рэтлифу. Рэтлиф осторожно положил туда ложечкой сахар, все с тем же неопределенным выражением на лице, которое, за отсутствием более точного слова, приходится называть улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108