В разливе призрачно-бледного лунного света пустыня выглядела красиво и
загадочно. Впереди на фоне горизонта четко вырисовывалось плато, идти до
которого было куда дальше, чем думалось вначале.
Когда луна опустилась за горизонт, они продолжали путь под сенью
звезд, света которых вполне хватало привыкшим к темноте глазам.
Подножия плато достигли за час до рассвета, и с восходом солнца вошли
в каменный мешок, где Найл прожил первые семь лет своей жизни. Поели лепешек и жареных крылаток, а затем улеглись в тени - переждать дневную жару.
В прежний свой дом Найл ступил со смешанным чувством отрады и трепетного волнения.
Нора, казалось, стала с той поры как-то меньше, невзрачнее. К тому же
за годы жизни, на новом месте юноша успел позабыть, как жарко и душно бывает тут в светлое время суток, когда ветер неожиданно меняет обычное направление. Так что, когда пришло время, нору он покинул без особого сожаления.
Несмотря на то что солнце все еще палило, они тем не менее продолжили
путь. Улф решил внять совету Найла и двинуться через плато. Отвесные склоны
над пещерой уходили высоко в небо, и, чтобы подыскать место для подъема,
надо было проделать путь с десяток миль.
До высохшего русла добрались за час до сумерек. Вспотевшие, усталые,
путники решили передохнуть, прежде чем штурмовать высоту. Когда взошла луна, они направились вверх по руслу, которое с каждым метром становилось все
круче. Вскоре извилистая дорожка сузилась, а затем склон и вовсе стал таким
отвесным, что Найл, взглянув вниз, почувствовал, что у него закружилась голова.
В отдельных местах приходилось всем телом приникать к выпирающим,
словно зубья, камням, и тогда все особенно ясно представляли, какая бездна
отделяет их от земли.
Ингельд с трудом передвигала ноги, ей все мешало, а в одном месте она
вообще отказалась идти вперед, пока Улф не обмотал ей талию веревкой. Пока
добрались до вершины плато, Ингельд, судя по всему, не один раз успела пожалеть, что не осталась дома.
Открывшаяся с плато панорама завораживала. Впереди, уходя на юго-восток, медленно кренилось книзу плато - каменистое, с разрозненными кривыми
кустиками терновника.
Сзади простиралась пустыня - безмолвная, залитая серебристым светом.
Пейзаж вовсе не казался гостеприимным, однако белизна камней, окутанных
призрачной дымкой, зачаровывала.
Всем захотелось прилечь и отдохнуть, но земля оказалась настолько
жесткой, что никому не захотелось даже останавливаться здесь.
Проковыляв с полчаса по щербатому голому грунту, путники опять вышли к
речному руслу, устланному гладкой белой галькой.
Вдруг Улф, радостно и изумленно вскрикнув, указал рукой вперед. Там, в
каких-нибудь сорока метрах, свет луны отражался от гладкой поверхности, напоминающей круглое зеркало. Это была небольшая, чуть больше метра, округлая
лужица - вода, скопившаяся во впадине. Путники с облегчением опустили поклажу и устроили привал.
Вода была белесой, как разбавленное молоко, и имела сладковатый привкус. Отправившись в путь, они считали каждую каплю, а теперь - вот радость-то! - можно было пить вволю, сколько душе угодно.
Устроившись поудобнее, поели плодов кактуса, пополнили запас воды,
после чего неохотно - ноги гудели от усталости - пошли дальше. Идти по устланному галькой руслу оказалось неожиданно легко, так что не остановились
даже тогда, когда луна уже села.
На рассвете Ингельд заныла, что ей нежно отдохнуть, но Улф не стал ее
слушать. Через несколько часов солнце уже повиснет над самой головой, а надо еще отыскать пристанище.
Незадолго перед тем, как зной набрал силу, путники заметили впереди
чащобу и устремились прямиком к ней. Это оказались не деревья, а скорее,
кусты метра под три высотой, причем нижние ветви образовывали подобие сводчатой арки.
Поверху разбросали шелковистое полотно, а другое, пришпиленное тяжелыми камнями к земле, защищало от ветра. Забравшись в укрытие, путники погрузились в тяжелую дремоту и пролежали до той поры, пока солнце не опустилось
к самому горизонту, а затем перекусили и тронулись дальше.
Теперь путь лежал через участок застывшей лавы, из которой, будто орехи из глазури, торчали большие округлые валуны. Через несколько миль дорога
стала удивительно гладкой, словно плотно спрессованный песок. Ингельд начала сетовать, что натерла себе ноги. Улф и Найл перекинулись понимающими
взглядами: все, покладистость кончилась, теперь к тяготам пути добавится
еще и бесконечное ворчание спутницы.
К счастью, вскоре набрели на другое озерцо, больше и глубже предыдущего.
Когда вволю напились и наполнили сосуды, Ингельд велела мужчинам отвернуться, а сама сняла одежду и зашла в воду.
Ее лицо выражало такое блаженство, что Найл решил присоединиться к
ней.
После дневного зноя вода все еще хранила тепло и вместе с тем приятно
освежала, и юноша сразу почувствовал прилив бодрости.
К рассвету ровная поверхность вновь пошла на подъем, и путники поняли,
что приближаются к южной оконечности плато. Через час они уже стояли на самой вершине. Даль светилась - это солнце отражалось на гладкой поверхности
соленого озера Теллам. Ингельд судорожно вздохнула: день перехода, и она
среди своих соплеменников.
Однако Улф, поняв, о чем она думает, пояснил, что высота скрадывает
расстояние и на самом деле им еще, возможно, придется одолеть не один десяток миль.
На вершине плато укрыться от зноя было совершенно негде, так что выход
оставался один: отыскать где-нибудь место, пригодное для спуска, а стоянку
устроить уже на равнине. Подойдя к самому краю, Найл глянул вниз. Перед
глазами поплыло - высота, наверное, с полтысячи метров, не меньше. Более
того, утес уходил книзу под тупым углом - злой пустынный ветер выдул скальную породу.
Обломись сейчас кромка, и лететь Найлу да лететь, пока не грохнется об
ощерившиеся внизу острые камни.
Надо было определить, куда поворачивать, на запад или на восток. Если
на запад, то они просто выйдут к месту, куда взбирались с равнины, а потому
двигаться решили на восток. Кроме того, взяли на полмили вглубь: кромку
плато сплошь усеивали ребристые камни, было полно расселин, так что разумнее было держаться подальше от края - безопаснее. Но здесь сильнее давала о
себе знать жара - повсюду насколько хватало глаз ослепительно сияла белая
лава, раскаленная солнцем.
Глянув краем глаза на отца, Найл с тревогой заметил, что того буквально шатает от усталости - он ведь еще толком не оправился после похода к
Дельте.
Ингельд семенила рядом, и казалось, она вот-вот заплачет. Тоже выискалась мученица!
Через час пути на западе у самого горизонта начал медленно вырисовываться массивный силуэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47