Сейчас были заняты три стола. За одним сидел тарланин, за другим – соммарадванка, а за третьим – землянин в том же звании, что Тимминс. Тарланин и соммарадванка не прервали своей работы, но каждый с любопытством скосил на вошедшего тралтана один из своих многочисленных глаз. Землянин, как это свойственно представителям этого вида, устремил на Гурронсеваса оба глаза. Переставляя свои шесть ног как можно более осторожно и мягко, дабы не произвести лишнего шума и сотрясения (такую походку Гурронсевас выработал за время пребывания в тесных помещениях в обществе существ, привыкших к меньшей силе притяжения), тралтан сделал несколько шагов по приемной.
Он молчал, поскольку не счел допустимым обращаться к кому-либо из подчиненных до тех пор, пока не поговорил с начальником.
Тимминс быстро проговорил:
– Гурронсевас, только что прибыл на «Тенночлане», к майору.
Другой землянин улыбнулся и сказал:
– Майор ждет вас, Гурронсевас. Прошу вас, входите. Один.
Дверь в кабинет отъехала в сторону. Тимминс негромко проговорил:
– Удачи, сэр.
Глава 2
Кабинет Главного психолога оказался еще просторнее приемной. Если обстановка в кабинете и навеяла Гурронсевасу какие-то ассоциации, то, пожалуй, он бы сравнил это помещение с камерой пыток на Тралте в доисторические времена, но камерой комфортабельной. От стен к середине кабинета подбирались предметы мебели самых фантастических очертаний и конструкций. Две замысловатые конструкции свисали с потолка. Здесь с удобством могли разместиться представители всевозможных видов, и при этом так, как это было для них привычно – сидя, лежа, свернувшись в клубок или повиснув, к примеру, вниз головой. Будучи существом, привыкшим работать, есть, спать и делать все остальное, стоя на шести ногах (за исключением тех случаев, когда нужно было приспособиться к углу зрения собеседника), Гурронсевас не проявил к широкому ассортименту мебели большого интереса. Он без малейшей растерянности шагнул на чистый участок пола перед столом, за которым на вертящемся стуле восседало существо с неограниченной властью по имени О'Мара.
Гурронсевас смотрел на О'Мару во все глаза, но хранил молчание. Кто он такой, майор знал, так что нужды представляться не было, а тралтан хотел, чтобы его не заподозрили в желании нарушить субординацию или правила хорошего тона хотя бы в мелочах, и желал произвести впечатление существа, которое не втянешь в ненужные разговоры.
Майор показался Гурронсевасу стариком (у землян была привычка считать годы прожитой жизни), хотя шерсть на голове и надбровных дугах у него была скорее серой, нежели седой. Черты лица и две руки Главного психолога оставались неподвижными. Он смотрел на Гурронсеваса. Молчание затянулось. Наконец О'Мара кивнул. Заговорив, он не назвал тралтана по имени, не назвался и сам.
Скорее всего произошло короткое, молчаливое состязание двух характеров, но Гурронсевас так и не понял, кто вышел победителем.
– Начну с того, что поприветствую вас в стенах Главного Госпиталя Сектора, – сказал О'Мара, ни разу не опустив лоскутов кожи над глазами. – Мы оба понимаем, что эти слова – пустая формальность, форма вежливости, поскольку ваше присутствие здесь – не результат приглашения администрации и не констатация ваших необычайно высоких медицинских или технических достижений. Вы находитесь здесь из-за того, что у кого-то в Медицинском Совете Федерации произошло помрачение рассудка, и этот кто-то отправил вас сюда, дабы мы решили, верен его замысел или нет. Верно ли я вкратце изложил ситуацию?
– Нет, – ответил Гурронсевас. – Меня не посылали. Я сам вызвался.
– Мелкая неточность, – сказал O'Mapa. – А может быть, вы извращаете суть. Почему вам захотелось попасть сюда? Только, прошу вас, не повторяйте то, что написано в документах. Там написано много, подробно, весьма впечатляюще – возможно, даже четко, но зачастую факты, содержащиеся в документах такого рода, приукрашены или сглажены в пользу соискателя. Нет, я ни в коем случае не утверждаю, что имеет место намеренная фальсификация, просто хочу сказать, что случаются моменты фикции. Вы раньше работали в больницах?
– Вы знаете, что не работал, – отозвался Гурронсевас, подавив желание раздраженно топнуть ногой. – Но не считаю это препятствием для исполнения своих обязанностей.
O'Mapa кивнул.
– В таком случае скажите мне как можно более кратко: вы хотели здесь работать?
– Я не «работаю», – отвечал Гурронсевас, приподняв и опустив две ноги так, что прикрепленная к полу мебель в кабинете задрожала. – Я не ремесленник, не технарь. Я художник.
– Прошу вас простить меня, – произнес O'Mapa голосом, казалось, начисто лишенным язвительности, – Но почему вы избрали именно этот госпиталь в качестве объекта для ваших художеств?
– Потому, – пылко отозвался Гурронсевас, – что он – вызов для меня. Вероятно, дерзкий вызов, поскольку Главный Госпиталь Сектора – самый большой и самый лучший. Не воспринимайте это как неуклюжую попытку польстить вам или госпиталю – этот факт общеизвестен.
O'Mapa чуть-чуть склонил голову и сказал:
– Этот факт действительно известен каждому нашему сотруднику. Я очень благодарен вам за то, что вы не пытаетесь льстить мне – неуклюже или как бы то ни было еще, поскольку это совершенно бесполезно. Я также не припомню случая, чтобы я прибегал к лести в разговоре с кем бы то ни было, хотя истории известны случаи, когда я нисходил до вежливости. Надеюсь, мы понимаем друг друга? Теперь, отвечая на вопросы, можете использовать более обширный словарный запас, – продолжал O'Mapa, не дав Гурронсевасу ответить на вопрос. – Что же в этом громадном сумасшедшем доме так привлекло вас, почему вы решили отправиться сюда и каким влиянием вы пользуетесь, если вам удалось это провернуть? Может быть, вы были недовольны своим прежним начальством или оно – вами?
– Безусловно, нет! – воскликнул Гурронсевас. – Я работал в «Кромингана-Шеск» в Ретлине, на Нидии, крупнейшем фешенебельном отеле-ресторане Федерации. Там ко мне очень хорошо относились, а если бы и нет, то меня с удовольствием приняли бы на работу в другое заведение. Меня просто на части рвали. Я был вполне доволен своей работой до тех пор, пока около года назад не познакомился с одним высокопоставленным офицером с базы на Нидии, командором флота, кельгианином Руднардтом.
Гурронсевас умолк, припомнив на редкость короткий и простой разговор, из-за которого его спокойной, но скучной прежней жизни пришел конец.
– Продолжайте, – спокойно проговорил О'Мара.
– Руднардт пожелал поблагодарить меня лично, – продолжал Гурронсевас. – Я сразу понял, что он важная персона – раз ему позволили позвать меня к столику. Вы, конечно, знаете, что кельгиане – существа весьма прямолинейные и психологически не способны солгать и даже вежливо себя вести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Он молчал, поскольку не счел допустимым обращаться к кому-либо из подчиненных до тех пор, пока не поговорил с начальником.
Тимминс быстро проговорил:
– Гурронсевас, только что прибыл на «Тенночлане», к майору.
Другой землянин улыбнулся и сказал:
– Майор ждет вас, Гурронсевас. Прошу вас, входите. Один.
Дверь в кабинет отъехала в сторону. Тимминс негромко проговорил:
– Удачи, сэр.
Глава 2
Кабинет Главного психолога оказался еще просторнее приемной. Если обстановка в кабинете и навеяла Гурронсевасу какие-то ассоциации, то, пожалуй, он бы сравнил это помещение с камерой пыток на Тралте в доисторические времена, но камерой комфортабельной. От стен к середине кабинета подбирались предметы мебели самых фантастических очертаний и конструкций. Две замысловатые конструкции свисали с потолка. Здесь с удобством могли разместиться представители всевозможных видов, и при этом так, как это было для них привычно – сидя, лежа, свернувшись в клубок или повиснув, к примеру, вниз головой. Будучи существом, привыкшим работать, есть, спать и делать все остальное, стоя на шести ногах (за исключением тех случаев, когда нужно было приспособиться к углу зрения собеседника), Гурронсевас не проявил к широкому ассортименту мебели большого интереса. Он без малейшей растерянности шагнул на чистый участок пола перед столом, за которым на вертящемся стуле восседало существо с неограниченной властью по имени О'Мара.
Гурронсевас смотрел на О'Мару во все глаза, но хранил молчание. Кто он такой, майор знал, так что нужды представляться не было, а тралтан хотел, чтобы его не заподозрили в желании нарушить субординацию или правила хорошего тона хотя бы в мелочах, и желал произвести впечатление существа, которое не втянешь в ненужные разговоры.
Майор показался Гурронсевасу стариком (у землян была привычка считать годы прожитой жизни), хотя шерсть на голове и надбровных дугах у него была скорее серой, нежели седой. Черты лица и две руки Главного психолога оставались неподвижными. Он смотрел на Гурронсеваса. Молчание затянулось. Наконец О'Мара кивнул. Заговорив, он не назвал тралтана по имени, не назвался и сам.
Скорее всего произошло короткое, молчаливое состязание двух характеров, но Гурронсевас так и не понял, кто вышел победителем.
– Начну с того, что поприветствую вас в стенах Главного Госпиталя Сектора, – сказал О'Мара, ни разу не опустив лоскутов кожи над глазами. – Мы оба понимаем, что эти слова – пустая формальность, форма вежливости, поскольку ваше присутствие здесь – не результат приглашения администрации и не констатация ваших необычайно высоких медицинских или технических достижений. Вы находитесь здесь из-за того, что у кого-то в Медицинском Совете Федерации произошло помрачение рассудка, и этот кто-то отправил вас сюда, дабы мы решили, верен его замысел или нет. Верно ли я вкратце изложил ситуацию?
– Нет, – ответил Гурронсевас. – Меня не посылали. Я сам вызвался.
– Мелкая неточность, – сказал O'Mapa. – А может быть, вы извращаете суть. Почему вам захотелось попасть сюда? Только, прошу вас, не повторяйте то, что написано в документах. Там написано много, подробно, весьма впечатляюще – возможно, даже четко, но зачастую факты, содержащиеся в документах такого рода, приукрашены или сглажены в пользу соискателя. Нет, я ни в коем случае не утверждаю, что имеет место намеренная фальсификация, просто хочу сказать, что случаются моменты фикции. Вы раньше работали в больницах?
– Вы знаете, что не работал, – отозвался Гурронсевас, подавив желание раздраженно топнуть ногой. – Но не считаю это препятствием для исполнения своих обязанностей.
O'Mapa кивнул.
– В таком случае скажите мне как можно более кратко: вы хотели здесь работать?
– Я не «работаю», – отвечал Гурронсевас, приподняв и опустив две ноги так, что прикрепленная к полу мебель в кабинете задрожала. – Я не ремесленник, не технарь. Я художник.
– Прошу вас простить меня, – произнес O'Mapa голосом, казалось, начисто лишенным язвительности, – Но почему вы избрали именно этот госпиталь в качестве объекта для ваших художеств?
– Потому, – пылко отозвался Гурронсевас, – что он – вызов для меня. Вероятно, дерзкий вызов, поскольку Главный Госпиталь Сектора – самый большой и самый лучший. Не воспринимайте это как неуклюжую попытку польстить вам или госпиталю – этот факт общеизвестен.
O'Mapa чуть-чуть склонил голову и сказал:
– Этот факт действительно известен каждому нашему сотруднику. Я очень благодарен вам за то, что вы не пытаетесь льстить мне – неуклюже или как бы то ни было еще, поскольку это совершенно бесполезно. Я также не припомню случая, чтобы я прибегал к лести в разговоре с кем бы то ни было, хотя истории известны случаи, когда я нисходил до вежливости. Надеюсь, мы понимаем друг друга? Теперь, отвечая на вопросы, можете использовать более обширный словарный запас, – продолжал O'Mapa, не дав Гурронсевасу ответить на вопрос. – Что же в этом громадном сумасшедшем доме так привлекло вас, почему вы решили отправиться сюда и каким влиянием вы пользуетесь, если вам удалось это провернуть? Может быть, вы были недовольны своим прежним начальством или оно – вами?
– Безусловно, нет! – воскликнул Гурронсевас. – Я работал в «Кромингана-Шеск» в Ретлине, на Нидии, крупнейшем фешенебельном отеле-ресторане Федерации. Там ко мне очень хорошо относились, а если бы и нет, то меня с удовольствием приняли бы на работу в другое заведение. Меня просто на части рвали. Я был вполне доволен своей работой до тех пор, пока около года назад не познакомился с одним высокопоставленным офицером с базы на Нидии, командором флота, кельгианином Руднардтом.
Гурронсевас умолк, припомнив на редкость короткий и простой разговор, из-за которого его спокойной, но скучной прежней жизни пришел конец.
– Продолжайте, – спокойно проговорил О'Мара.
– Руднардт пожелал поблагодарить меня лично, – продолжал Гурронсевас. – Я сразу понял, что он важная персона – раз ему позволили позвать меня к столику. Вы, конечно, знаете, что кельгиане – существа весьма прямолинейные и психологически не способны солгать и даже вежливо себя вести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85