В обмен на бесценный хлам он готовился предложить нечто более полезное и рассчитывал, что предприимчивые аборигены, которые наверняка найдутся, клюнут на его удочку.
Он ожидал, что тут его начнут безжалостно эксплуатировать, но не имел ничего против, поскольку постепенно положение должно было измениться.
Вместо полезных вещиц он будет предлагать ещё более полезные услуги. Он известит всех в округе, что корабль починить невозможно, и со временем местные примут его как своего. Дальнейшее же - вопрос времени, а здесь Лонвеллину торопиться было некуда.
Так он приземлился рядом с дорогой, соединявшей два городка, и вскоре получил возможность явить себя аборигену. Тот, несмотря на осторожность Лонвеллина и многократные призывы через транслятор, бежал.
Несколько часов спустя с неба посыпались примитивные ракеты с химическими боеголовками. Лесистая местность, в которой совершил посадку Лонвеллин, оказалась зараженной летучими химикатами. Забушевал пожар.
Лонвеллин не мог продолжать работу, не выяснив, почему этлане, знакомые с космическими перелетами, проявляют такую вражду к инопланетянам. Поскольку сам он на роль интервьюера не годился, то запросил помощи землян. Вскоре на Этлу прибыли специалисты Корпуса мониторов по первому контакту, оценили ситуацию и принялись действовать, судя по всему, в открытую.
Они установили, что аборигены боятся инопланетян потому, что считают их переносчиками болезней. Любопытно, однако, что их не пугали гости из космоса, принадлежавшие к той же расе, что и они сами, хотя вполне естественно было бы обвинить в распространении заболеваний именно их; ведь медициной признано за факт, что заразные болезни инопланетян не передаются существам других видов. И тем, кто путешествует в пространстве, следовало бы это знать, подумал Конвей. Он попытался разобраться в странном противоречии, напрягая утомленный мозг и заглядывая иногда в материалы о колониальной политике Федерации, но его оторвал - чему он был несказанно рад - приход майора Стиллмена.
- Мы прибудем на Этлу через три дня, доктор, - проговорил майор, - и, по-моему, самое время вам потренироваться в методике «плаща и кинжала». Я имею в виду умение носить этланскую одежду. У них там принят весьма своеобразный наряд, я бы даже сказал - привлекательный, хотя не с моими коленками расхаживать в килте…
Стиллмен объяснил, что мониторы на Этле действовали двумя различными способами. Первая группа проникла на планету тайно, предварительно изучив язык и облачившись в национальные костюмы. Большего не требовалось, поскольку физиологическое сходство землян и этлан было поразительным. Эти агенты сообщают наиболее ценные сведения, и пока никто из них не попался.
Вторая группа явилась с официальным визитом и переговоры вела через трансляторы. Её члены заявили, что узнали о бедствиях населения Этлы и прилетели оказать медицинскую помощь. Этлане позволили им остаться, упомянув, что они - не первые, что раз в десять лет на планету садится имперский звездолет с грузом новейших лекарств на борту, однако ситуация продолжает ухудшаться. Мониторам разрешили попробовать её исправить, но ненавязчиво дали понять, что воспринимают их как залётных шарлатанов.
Разумеется, когда речь зашла о Лонвеллине, мониторы продемонстрировали полное неведение.
По словам Стиллмена, положение было исключительно сложным, о чем свидетельствовали доклады тайных агентов. Но у Лонвеллина имелся замечательный по своей простоте план вмешательства. Узнав его суть, Конвей пожалел, что столь старательно лечил Лонвеллина. Если бы он не пыжился перед ЭПЛХ, то сидел бы сейчас в госпитале, а не мотался по космосу. Этот тип с претензиями на исцеление населения планеты вызывал у Конвея смешанные, но далеко не теплые чувства.
Этла изнемогла от болезней и от суеверий. Отношение аборигенов к Лонвеллину было яркой иллюстрацией их нетерпимости к тем, кто разнился с ними внешне. Первые две характеристики усугубляли третью, а она, в свою очередь, влияла на них. Лонвеллин надеялся разорвать порочный круг, добившись излечения значительного числа болящих, причем такого, которое не смогли бы отрицать даже самые бестолковые и фанатичные аборигены. После чего мониторам надлежало объявить, что всеми их действиями руководил ни кто иной, как Лонвеллин. Этлане устыдятся своей ненависти и станут, хотя бы на какое-то время терпимее к инопланетянам. Лонвеллин рассчитывал, что сумеет тогда завоевать их доверие и постепенно осуществит свой замысел превращения Этлы в разумный, счастливый, процветающий мир.
Конвей сказал Стиллмену, что он не эксперт в подобных вопросах, но ему план представляется толковым.
- Да, - ответил майор, - если сработает.
За день до выхода в расчетную точку капитан пригласил Конвея заглянуть на пару-тройку минут в ходовую рубку. Там как раз производились вычисления для последнего прыжка. Звездолет пролетал сравнительно близко от двойной системы, одна звезда которой представляла собой нестабильную переменную. Потрясенному Конвею подумалось, что такого рода зрелища заставляют людей ощущать свою слабость и одиночество, побуждают искать компании и говорить, говорить, чтобы тебя не расплющило всмятку это грозное величие. Все барьеры рухнули, и нотки, прозвучавшие вдруг в голосе капитана Вильямсона, подсказали Конвею, что капитан тоже человек и что на затылке у него тоже растут волосы, которые время от времени встают дыбом.
- Э… Доктор Конвей, - произнес капитан, - мне не хотелось бы, чтобы вы решили, что я критикую Лонвеллина, тем более, что он был вашим пациентом и, возможно, вы с ним подружились. Я также не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что меня, командира крейсера Федерации, раздражает положение мальчика на побегушках. Дело в другом…
Вильямсон снял фуражку и разгладил морщинку. Конвей заметил редкие седые волосы и морщины на лбу, обычно скрытом под козырьком. Капитан надел фуражку и вновь стал выдержанным и деловитым старшим офицером.
- Буду с вами откровенен, доктор, - продолжал он. - Я бы назвал Лонвеллина талантливым дилетантом. Такие, как он, постоянно мутят воду, перебегают дорогу профессионалам, ломают расписания и так далее. В общем-то, это не страшно, ибо ситуация на Этле требует срочного принятия мер. Но вот к чему я клоню; мониторы, выполняя задачи разведки, колонизации и обеспечения порядка, обладают известным опытом в разгадывании социологических головоломок наподобие этланской, при том, разумеется, что среди нас не найти ровни Лонвеллину с его способностями. Да и плана лучше, чем его, у нас в настоящий момент нет…
«Интересно, - мелькнула у Конвея мысль, - капитан рассуждает о чем-то конкретном или попросту выпускает пар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Он ожидал, что тут его начнут безжалостно эксплуатировать, но не имел ничего против, поскольку постепенно положение должно было измениться.
Вместо полезных вещиц он будет предлагать ещё более полезные услуги. Он известит всех в округе, что корабль починить невозможно, и со временем местные примут его как своего. Дальнейшее же - вопрос времени, а здесь Лонвеллину торопиться было некуда.
Так он приземлился рядом с дорогой, соединявшей два городка, и вскоре получил возможность явить себя аборигену. Тот, несмотря на осторожность Лонвеллина и многократные призывы через транслятор, бежал.
Несколько часов спустя с неба посыпались примитивные ракеты с химическими боеголовками. Лесистая местность, в которой совершил посадку Лонвеллин, оказалась зараженной летучими химикатами. Забушевал пожар.
Лонвеллин не мог продолжать работу, не выяснив, почему этлане, знакомые с космическими перелетами, проявляют такую вражду к инопланетянам. Поскольку сам он на роль интервьюера не годился, то запросил помощи землян. Вскоре на Этлу прибыли специалисты Корпуса мониторов по первому контакту, оценили ситуацию и принялись действовать, судя по всему, в открытую.
Они установили, что аборигены боятся инопланетян потому, что считают их переносчиками болезней. Любопытно, однако, что их не пугали гости из космоса, принадлежавшие к той же расе, что и они сами, хотя вполне естественно было бы обвинить в распространении заболеваний именно их; ведь медициной признано за факт, что заразные болезни инопланетян не передаются существам других видов. И тем, кто путешествует в пространстве, следовало бы это знать, подумал Конвей. Он попытался разобраться в странном противоречии, напрягая утомленный мозг и заглядывая иногда в материалы о колониальной политике Федерации, но его оторвал - чему он был несказанно рад - приход майора Стиллмена.
- Мы прибудем на Этлу через три дня, доктор, - проговорил майор, - и, по-моему, самое время вам потренироваться в методике «плаща и кинжала». Я имею в виду умение носить этланскую одежду. У них там принят весьма своеобразный наряд, я бы даже сказал - привлекательный, хотя не с моими коленками расхаживать в килте…
Стиллмен объяснил, что мониторы на Этле действовали двумя различными способами. Первая группа проникла на планету тайно, предварительно изучив язык и облачившись в национальные костюмы. Большего не требовалось, поскольку физиологическое сходство землян и этлан было поразительным. Эти агенты сообщают наиболее ценные сведения, и пока никто из них не попался.
Вторая группа явилась с официальным визитом и переговоры вела через трансляторы. Её члены заявили, что узнали о бедствиях населения Этлы и прилетели оказать медицинскую помощь. Этлане позволили им остаться, упомянув, что они - не первые, что раз в десять лет на планету садится имперский звездолет с грузом новейших лекарств на борту, однако ситуация продолжает ухудшаться. Мониторам разрешили попробовать её исправить, но ненавязчиво дали понять, что воспринимают их как залётных шарлатанов.
Разумеется, когда речь зашла о Лонвеллине, мониторы продемонстрировали полное неведение.
По словам Стиллмена, положение было исключительно сложным, о чем свидетельствовали доклады тайных агентов. Но у Лонвеллина имелся замечательный по своей простоте план вмешательства. Узнав его суть, Конвей пожалел, что столь старательно лечил Лонвеллина. Если бы он не пыжился перед ЭПЛХ, то сидел бы сейчас в госпитале, а не мотался по космосу. Этот тип с претензиями на исцеление населения планеты вызывал у Конвея смешанные, но далеко не теплые чувства.
Этла изнемогла от болезней и от суеверий. Отношение аборигенов к Лонвеллину было яркой иллюстрацией их нетерпимости к тем, кто разнился с ними внешне. Первые две характеристики усугубляли третью, а она, в свою очередь, влияла на них. Лонвеллин надеялся разорвать порочный круг, добившись излечения значительного числа болящих, причем такого, которое не смогли бы отрицать даже самые бестолковые и фанатичные аборигены. После чего мониторам надлежало объявить, что всеми их действиями руководил ни кто иной, как Лонвеллин. Этлане устыдятся своей ненависти и станут, хотя бы на какое-то время терпимее к инопланетянам. Лонвеллин рассчитывал, что сумеет тогда завоевать их доверие и постепенно осуществит свой замысел превращения Этлы в разумный, счастливый, процветающий мир.
Конвей сказал Стиллмену, что он не эксперт в подобных вопросах, но ему план представляется толковым.
- Да, - ответил майор, - если сработает.
За день до выхода в расчетную точку капитан пригласил Конвея заглянуть на пару-тройку минут в ходовую рубку. Там как раз производились вычисления для последнего прыжка. Звездолет пролетал сравнительно близко от двойной системы, одна звезда которой представляла собой нестабильную переменную. Потрясенному Конвею подумалось, что такого рода зрелища заставляют людей ощущать свою слабость и одиночество, побуждают искать компании и говорить, говорить, чтобы тебя не расплющило всмятку это грозное величие. Все барьеры рухнули, и нотки, прозвучавшие вдруг в голосе капитана Вильямсона, подсказали Конвею, что капитан тоже человек и что на затылке у него тоже растут волосы, которые время от времени встают дыбом.
- Э… Доктор Конвей, - произнес капитан, - мне не хотелось бы, чтобы вы решили, что я критикую Лонвеллина, тем более, что он был вашим пациентом и, возможно, вы с ним подружились. Я также не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что меня, командира крейсера Федерации, раздражает положение мальчика на побегушках. Дело в другом…
Вильямсон снял фуражку и разгладил морщинку. Конвей заметил редкие седые волосы и морщины на лбу, обычно скрытом под козырьком. Капитан надел фуражку и вновь стал выдержанным и деловитым старшим офицером.
- Буду с вами откровенен, доктор, - продолжал он. - Я бы назвал Лонвеллина талантливым дилетантом. Такие, как он, постоянно мутят воду, перебегают дорогу профессионалам, ломают расписания и так далее. В общем-то, это не страшно, ибо ситуация на Этле требует срочного принятия мер. Но вот к чему я клоню; мониторы, выполняя задачи разведки, колонизации и обеспечения порядка, обладают известным опытом в разгадывании социологических головоломок наподобие этланской, при том, разумеется, что среди нас не найти ровни Лонвеллину с его способностями. Да и плана лучше, чем его, у нас в настоящий момент нет…
«Интересно, - мелькнула у Конвея мысль, - капитан рассуждает о чем-то конкретном или попросту выпускает пар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46