Не знал я в то время и другой, менее лестной причины, сделавшей меня в этих кругах предметом почти болезненного любопытства.
В доме было заведено, что около полуночи гости доктора Босворта приходили в кабинет, чтобы вторично попрощаться со знаменитым хозяином. Стараясь стушеваться — это стало моей линией поведения, — я держался у стены. Миссис Босворт с ними не входила, но доктор Босворт и Персис не забывали представить меня каждому новому гостю. Среди них были те, кто прибегал к моим услугам; мисс Уикофф лучезарно улыбалась мне, Бодо (частый гость) по-братски и без изящества приветствовал меня на немецком языке. Незнакомые дамы сообщали мне об успехах своих детей:
— Благодаря вам, мистер Норт, мой Майкл воспылал желанием стать чемпионом по теннису.
Миссис Венебл:
— Бодо говорит, что вы читаете епископа Беркли, — какая прелесть!
Еще кто-то:
— Мистер Норт, мистер Уэллер и я даем в субботу небольшой бал. По какому адресу можно прислать вам приглашение?
— Сердечно вас благодарю, миссис Уэллер, но дни у меня настолько загружены, что я не в состоянии нигде бывать.
— Ни на каких вечерах?
— Да — большое вам спасибо, — ни на каких.
Еще кто-то:
— Мистер Норт, мне не поздно вступить в ваше Общество Роберта Браунинга? Я обожаю Браунингов.
— Мне ничего не известно о существовании Общества Браунинга в Ньюпорте.
— Вот как?.. Вот как? Наверно, меня ввели в заблуждение.
Фенвики, с которыми вы познакомитесь позже, были очень сердечны и улыбались заговорщицки. Я был представлен родителям Дианы Белл, не признавшим во мне знакомца. Я наклонился к миссис Белл и сказал тихим голосом, по очень внятно: «Я дважды посылал мистеру Беллу счет за услуги, о которых мы договаривались. Если он не оплатит мой счет, я расскажу всю историю мисс Флоре Диленд, и шестьдесят миллионов американцев узнают о том, как украли чужое письмо. Всего доброго, миссис Белл».
Это было низко; это было недостойно йейлца. Она смотрела прямо перед собой, но счет был оплачен. Кто хочет быть джентльменом — пусть будет!
В числе других гостей я знакомился со все новыми и новыми членами клана Босвортов: с мистером и миссис Кассиус Марселлус Леффингвелл и их старшими детьми; с Эдвардом Босвортом, его супругой и старшими детьми; с Ньютоном Босвортом, его супругой и детьми. Все дамы подавали мне руку и объявляли, что счастливы со мной познакомиться; джентльмены же не только не подавали руки, но еще смотрели на меня как на пустое место или поворачивались спиной. Не раз столкнувшись с такой враждебностью, я понял, что Гулливеру на острове Акуиднек открылась новая сторона местных нравов, заслуживающая более пристального внимания.
В «Девяти фронтонах» мне было неуютно. Я приехал в Ньюпорт для того, чтобы наблюдать не вмешиваясь. В доме же Босвортов я смутно ощущал, что рискую стать действующим лицом в перипетиях на манер поздней елизаветинской драмы. Я уже нажил здесь двух врагов: Виллис меня не переносил; а когда я проходил в холле мимо миссис Босворт, она слегка наклоняла голову, по взгляд ее говорил: «Берегитесь, молодой человек, мы вашу игру раскрыли…» Со дня на день я собирался бросить эту работу. Но мне было приятно читать епископа Беркли; мне было приятно все время вспоминать вместе с доктором Босвортом Ньюпорт XVIII века, лежавший в полумиле от того места, где мы занимались. Меня очень интересовала Персис, миссис Теннисон, хотя я не был ей представлен. Она поглядывала на меня озадаченно и с недоверием. Я удивлялся, как она может жить круглый год в доме, которым правит ее мстительная «тетя Салли». Больше всего меня вдохновляла нелепая мечта хозяина собрать здесь величайших мыслителей современности — мечта, которую он мог поведать только шепотом. Я прожил четыре с половиной мирных года в Нью-Джерси, где не было ни фантазий, ни опасностей, ни демонов, ни безумцев, — и очень мало возможностей испытать и попробовать себя на тех поприщах, мечты о которых дремали в душе. Я не отказался от места.
Я сам по неразумению сделал шаг, еще глубже вовлекший меня в события. Мы читали вслух собственный доктора Босворта труд «Некоторые здания XVIII века в Род-Айленде». Закончив главу, содержавшую подробное описание «Уайтхолла» епископа Беркли, я выразил свое восхищение искусством автора; потом добавил:
— Доктор Босворт, для меня было бы большой честью посетить этот дом вместе с вами. Нельзя ли как-нибудь днем съездить посмотреть его?
Ответом было молчание. Я поднял голову и встретил его пытливый жалобный взгляд.
— Конечно, мне бы тоже хотелось. Я думал, вы понимаете… Это препятствие… Я не могу покинуть дом больше чем на четверть часа. Я могу немножко погулять по саду. Я никогда не выйду из этого дома. Я здесь умру.
Я ответил ему тем безмятежным взглядом, который взял на вооружение в армии, где абсурд не знает границ и мы, мелкая сошка, не можем защититься иначе, как изображая непроходимую тупость. Про себя я подумал: «Он не в своем уме. Он свихнулся». Мы нередко просиживали в его кабинете по три часа кряду, после чего он не спеша провожал меня до выхода. И сейчас я думал лишь о том, что не желаю слышать о его затруднениях больше ни слова. Я не желал видеть этого умоляющего, тоскливого, покорного выражения на его лице. Я ему не врач. Я не знаю, кто я такой, но доктор Босворт плохо разбирался в людях. Он полагал, что мне можно поплакаться. Найдя такого собеседника, несчастный человек не способен держать язык за зубами, и вскоре мне пришлось выслушать всю эту дурацкую смехотворную историю.
Но здесь я должен прервать повествование.
Я должен объяснить, почему (я выяснил это вскоре) мои встречи с гостями после обедов у доктора Босворта были так не похожи одна на другую.
Я по-прежнему с удовольствием проводил свободные вечера в пансионе миссис Крэнстон, который жил предстоящим возвращением Эдвины. Генри по-прежнему демонстрировал нам открытки, где рассказывалось о китах, грозных штормах, летучих рыбах и красотах Подветренных островов. Беседы текли плавно. Я по большей части играл роль благодарной аудитории. О своей деятельности сообщал лишь в общих чертах, стараясь называть поменьше фамилий. После ухода других дам миссис Крэнстон иногда давала нам поблажку, разрешая звать друг друга по имени. Обычно с нами сидел мистер Гриффин, в состоянии напряженной задумчивости или пустоты, время от времени приводя нас в восторг внезапным и диковинным умозаключением. Многие размышления миссис Крэнстон очень обогатили мой Дневник.
— Уиткомы! — восклицала миссис Крэнстон. — Вот вам, Генри, еще один пример Почетного Караула. Ох, как жалко, что с нами нет Эдвины, она бы объяснила Тедди свою теорию Почетного Караула. Расскажите вы, Генри. Я сегодня устала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96