А губернатор пожимал плечами, то поднимал, то закрывал глаза, сожалел о собственном бессилии - и, однако, что-то обещал..."Tous les egards... certainement, tous les egards... слышались приятно картавые слова, мягко проходившие сквозь раздушенные усы... - Но ты знаешь: закон!" - "Конечно: закон!" - подхватывал Сипягин с какой-то строгой покорностью.
Пока они так разговаривали в уголку, Калломейцев просто не мог утерпеть на месте: двигался взад и вперед, слегка чмокал, кряхтел, являл все признаки нетерпения. Наконец он подошел к Сипягину и поспешно промолвил:
- Vous oubliez l'autre!
- А, да! - промолвил Сипягин громко. - Merci de me l'avoir rappele. Я должен довести следующий факт до сведения вашего превосходительства, обратился он к губернатору ... (Он величал так друга своего Voldemar'a, собственно, для того, чтобы не скомпрометировать престижа власти перед бунтовщиком.) - Я имею основательные причины предполагать, что сумасбродное предприятие моего beau-frere'a имеет некоторые рамификации; и что одна из этих ветвей - то есть одно из заподозренных мною лиц находится в недальнем расстоянии от сего города. Вели ввести, - прибавил он вполголоса, - там у тебя в гостиной есть один... Я его привез.
Губернатор взглянул на Сипягина, подумал с уважением: "Каков!" - и отдал приказ. Минуту спустя раб божий, Сила Паклин, предстал пред его очи.
Сила Паклин начал с того, что низко поклонился губернатору, но, увидев Маркелова, не докончил поклона и так и остался, наполовину согнутый, переминая шапку в руках. Маркелов бросил на него рассеянный взгляд, но едва ли узнал его, ибо снова погрузился в думу.
- Это - ветвь? - спросил губернатор, указывая на Паклина большим белым пальцем, украшенным бирюзою.
- О нет! - с полусмехом отвечал Сипягин. - А впрочем ! - прибавил он, подумав немного. - Вот, ваше превосходительство, - заговорил он снова громко, - перед вами некто господин Паклин.
Он, сколько мне известно, петербургский житель и близкий приятель некоторого лица, которое состояло у меня в качестве учителя и покинуло мой дом, увлекши за собою, - прибавлю, краснея, - одну молодую девицу, мою родственницу.
- Ah! oui oui, - пробормотал губернатор и покачал сверху вниз головою, - я что-то слышал... Графиня сказывала ...
Сипягин возвысил голос.
- Это лицо есть некто господин Нежданов, сильно мною заподозренный в превратных понятиях и теориях...
- Un rouge a tous crins, - вмешался Калломейцев...
- ...В превратных понятиях и теориях, повторил еще отчетливее Сипягин, - и уж, конечно, не чуждый всей этой пропаганде; он находится... скрывается, как мне сказывал господин Паклин, на фабрике купца Фалеева... При словах: "как мне сказывал" - Маркелов вторично бросил взгляд на Паклина и только усмехнулся, медленно и равнодушно.
- Позвольте, позвольте, ваше превосходительство, - закричал Паклин, - и вы, господин Сипягин, я никогда... никогда...
- Ты говоришь: купца Фадеева? - обратился губернатор к Сипягину, поиграв только пальцами в направлении Паклина: потише, дескать, братец, потише. - Что с ними делается, с нашими почтенными бородачами? Вчера тоже одного схватили по тому же делу. Ты, может, слышал его имя: Голушкин, богач. Ну, этот революции не сделает. Так на коленках и ползает.
- Купец Фалеев тут ни ини чем, - отчеканил Сипягин, - я его мнений не знаю; я говорю только о его фабрике, на которой, по словам господина Паклина, находится в настоящую минуту господин Нежданов.
- Этого я не говорил! - возопил опять Паклин. - Это вы говорили!
- Позвольте, господин Паклин, - все с тою же неумолимой отчетливостью произнес Сипягин. - Я уважаю то чувство дружбы, которое внушает вам вашу "денегацию" ("Экий... Гизо!" - подумал тут про себя губернатор). Но возьму смелость поставить вам себя в пример. Полагаете ли вы, что во мне чувство родственное не столь же сильно, как ваше дружеское? Но есть другое чувство, милостивый государь, которое еще сильнее и которое должно руководить всеми нашими действиями и поступками: чувство долга!
- Le sentiment du devoir, - пояснил Калломейцев.
Маркелов окинул взором обоих говоривших.
- Господин губернатор, - промолвил ошн, - повторяю мою просьбу: велите, пожалуйста, увести меня прочь от этих болтунов.
Но тут губернатор потерял немножко терпение.
- Господин Маркелов! - воскликнул он, - я советовал бы вам, в вашем положении, более сдержанности в языке и более уважения к старшим... особенно, когда они выражают патриотические чувства, подобные тем, которые вы сейчас слыхали в устах вашего beau-frere'a!
Я счастливым себя почту, любезный Борис, - прибавил губернатор, обратясь к Сипягину, - довести твои благородные поступки до сведения министра. Но у кого же, собственно, находится - этот господин Нежданов на этой фабрике?
Сипягин нахмурился.
- У некоего господина Соломина, тамошнего главного механика, как мне сказывал тот же господин Паклин.
Казалось, Сипягину доставляло особенное удовольствие терзать бедного Силушку: он вымещал на нем теперь и данную ему в карете сигару, и фамильярную вежливость своего обращения с ним, и некоторое даже заигрывание.
- И этот Соломин, - подхватил Калломейцев, - есть несомненный радикал и республиканец - и вашему превосходительству не худо было бы обратить ваше внимание также и на него.
- Вы знаете этих... господ... Соломина... и как бишь! и... Нежданова? немного по-начальнически, в нос, спросил губернатор Маркелова.
Маркелов злорадно раздул ноздри.
- А вы, ваше превосходительство, знаете Конфуция и Тита Ливия?
Губернатор отвернулся.
- Il n'y a pas moyen de causer avec cet homme,- промолвил он, пожимая плечами. - Господин барон, пожалуйте сюда.
Адъютант подскочил к нему; а Паклин, улучив время, приблизился, ковыляя и спотыкаясь, к Сипягину.
- Что же это вы делаете, - прошептал он, - зачем же вы губите вашу племянницу? Ведь она с ним, с Неждановым!..
- Я никого не гублю, милостивый государь, - отвечал Сипягин громко, - я делаю то, что мне повелевает совесть и...
- И ваша супруга, моя сестра, у которой вы под башмаком, - ввернул столь же громко Маркелов
Сипягин, как говорится, даже не чукнул... Так это было ниже его!
- Послушайте, - продолжал шептать Паклин - все его тело трепетало от волнения и, быть может, от робости, а глаза сверкали злобой и в горле клокотали слезы - слезы сожаления о тех и досады на себя, - послушайте: я сказал вам, что она замужем - это неправда, я вам солгал! Но брак этот должен совершиться, и если вы этому помешаете, если туда явится полиция, на вашей совести будет лежать пятно, которое вы ничем не смоете, - и вы...
- Известие, сообщенное вами, - перебил еще громче Сипягин, - если оно только справедливо, в чем я имею право сомневаться, - это известие может только ускорить те меры, которые я почел бы нужным предпринять; а о чистоте моей совести я уж буду просить вас, милостивый государь, не заботиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Пока они так разговаривали в уголку, Калломейцев просто не мог утерпеть на месте: двигался взад и вперед, слегка чмокал, кряхтел, являл все признаки нетерпения. Наконец он подошел к Сипягину и поспешно промолвил:
- Vous oubliez l'autre!
- А, да! - промолвил Сипягин громко. - Merci de me l'avoir rappele. Я должен довести следующий факт до сведения вашего превосходительства, обратился он к губернатору ... (Он величал так друга своего Voldemar'a, собственно, для того, чтобы не скомпрометировать престижа власти перед бунтовщиком.) - Я имею основательные причины предполагать, что сумасбродное предприятие моего beau-frere'a имеет некоторые рамификации; и что одна из этих ветвей - то есть одно из заподозренных мною лиц находится в недальнем расстоянии от сего города. Вели ввести, - прибавил он вполголоса, - там у тебя в гостиной есть один... Я его привез.
Губернатор взглянул на Сипягина, подумал с уважением: "Каков!" - и отдал приказ. Минуту спустя раб божий, Сила Паклин, предстал пред его очи.
Сила Паклин начал с того, что низко поклонился губернатору, но, увидев Маркелова, не докончил поклона и так и остался, наполовину согнутый, переминая шапку в руках. Маркелов бросил на него рассеянный взгляд, но едва ли узнал его, ибо снова погрузился в думу.
- Это - ветвь? - спросил губернатор, указывая на Паклина большим белым пальцем, украшенным бирюзою.
- О нет! - с полусмехом отвечал Сипягин. - А впрочем ! - прибавил он, подумав немного. - Вот, ваше превосходительство, - заговорил он снова громко, - перед вами некто господин Паклин.
Он, сколько мне известно, петербургский житель и близкий приятель некоторого лица, которое состояло у меня в качестве учителя и покинуло мой дом, увлекши за собою, - прибавлю, краснея, - одну молодую девицу, мою родственницу.
- Ah! oui oui, - пробормотал губернатор и покачал сверху вниз головою, - я что-то слышал... Графиня сказывала ...
Сипягин возвысил голос.
- Это лицо есть некто господин Нежданов, сильно мною заподозренный в превратных понятиях и теориях...
- Un rouge a tous crins, - вмешался Калломейцев...
- ...В превратных понятиях и теориях, повторил еще отчетливее Сипягин, - и уж, конечно, не чуждый всей этой пропаганде; он находится... скрывается, как мне сказывал господин Паклин, на фабрике купца Фалеева... При словах: "как мне сказывал" - Маркелов вторично бросил взгляд на Паклина и только усмехнулся, медленно и равнодушно.
- Позвольте, позвольте, ваше превосходительство, - закричал Паклин, - и вы, господин Сипягин, я никогда... никогда...
- Ты говоришь: купца Фадеева? - обратился губернатор к Сипягину, поиграв только пальцами в направлении Паклина: потише, дескать, братец, потише. - Что с ними делается, с нашими почтенными бородачами? Вчера тоже одного схватили по тому же делу. Ты, может, слышал его имя: Голушкин, богач. Ну, этот революции не сделает. Так на коленках и ползает.
- Купец Фалеев тут ни ини чем, - отчеканил Сипягин, - я его мнений не знаю; я говорю только о его фабрике, на которой, по словам господина Паклина, находится в настоящую минуту господин Нежданов.
- Этого я не говорил! - возопил опять Паклин. - Это вы говорили!
- Позвольте, господин Паклин, - все с тою же неумолимой отчетливостью произнес Сипягин. - Я уважаю то чувство дружбы, которое внушает вам вашу "денегацию" ("Экий... Гизо!" - подумал тут про себя губернатор). Но возьму смелость поставить вам себя в пример. Полагаете ли вы, что во мне чувство родственное не столь же сильно, как ваше дружеское? Но есть другое чувство, милостивый государь, которое еще сильнее и которое должно руководить всеми нашими действиями и поступками: чувство долга!
- Le sentiment du devoir, - пояснил Калломейцев.
Маркелов окинул взором обоих говоривших.
- Господин губернатор, - промолвил ошн, - повторяю мою просьбу: велите, пожалуйста, увести меня прочь от этих болтунов.
Но тут губернатор потерял немножко терпение.
- Господин Маркелов! - воскликнул он, - я советовал бы вам, в вашем положении, более сдержанности в языке и более уважения к старшим... особенно, когда они выражают патриотические чувства, подобные тем, которые вы сейчас слыхали в устах вашего beau-frere'a!
Я счастливым себя почту, любезный Борис, - прибавил губернатор, обратясь к Сипягину, - довести твои благородные поступки до сведения министра. Но у кого же, собственно, находится - этот господин Нежданов на этой фабрике?
Сипягин нахмурился.
- У некоего господина Соломина, тамошнего главного механика, как мне сказывал тот же господин Паклин.
Казалось, Сипягину доставляло особенное удовольствие терзать бедного Силушку: он вымещал на нем теперь и данную ему в карете сигару, и фамильярную вежливость своего обращения с ним, и некоторое даже заигрывание.
- И этот Соломин, - подхватил Калломейцев, - есть несомненный радикал и республиканец - и вашему превосходительству не худо было бы обратить ваше внимание также и на него.
- Вы знаете этих... господ... Соломина... и как бишь! и... Нежданова? немного по-начальнически, в нос, спросил губернатор Маркелова.
Маркелов злорадно раздул ноздри.
- А вы, ваше превосходительство, знаете Конфуция и Тита Ливия?
Губернатор отвернулся.
- Il n'y a pas moyen de causer avec cet homme,- промолвил он, пожимая плечами. - Господин барон, пожалуйте сюда.
Адъютант подскочил к нему; а Паклин, улучив время, приблизился, ковыляя и спотыкаясь, к Сипягину.
- Что же это вы делаете, - прошептал он, - зачем же вы губите вашу племянницу? Ведь она с ним, с Неждановым!..
- Я никого не гублю, милостивый государь, - отвечал Сипягин громко, - я делаю то, что мне повелевает совесть и...
- И ваша супруга, моя сестра, у которой вы под башмаком, - ввернул столь же громко Маркелов
Сипягин, как говорится, даже не чукнул... Так это было ниже его!
- Послушайте, - продолжал шептать Паклин - все его тело трепетало от волнения и, быть может, от робости, а глаза сверкали злобой и в горле клокотали слезы - слезы сожаления о тех и досады на себя, - послушайте: я сказал вам, что она замужем - это неправда, я вам солгал! Но брак этот должен совершиться, и если вы этому помешаете, если туда явится полиция, на вашей совести будет лежать пятно, которое вы ничем не смоете, - и вы...
- Известие, сообщенное вами, - перебил еще громче Сипягин, - если оно только справедливо, в чем я имею право сомневаться, - это известие может только ускорить те меры, которые я почел бы нужным предпринять; а о чистоте моей совести я уж буду просить вас, милостивый государь, не заботиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75