.. Вы меня спрашиваете, Наталья Алексеевна, что я намерен делать? У меня голова кругом идет - я ничего сообразить не могу... Я чувствую только свое несчастие... удивляюсь, как вы можете сохранять хладнокровие!.. - Вы думаете, мне легко? - проговорила Наталья. Рудин начал ходить по плотине. Наталья не спускала с него глаз. - Ваша матушка вас не расспрашивала? - промолвил он наконец. - Она меня спросила, люблю ли я вас. - Ну... и вы? Наталья помолчала. - Я не солгала. Рудин взял ее за руку. - Всегда, во всем благородна и великодушна! О, сердце девушки - это чистое золото! Но неужели ваша матушка так решительно объявила свою волю насчет невозможности нашего брака? - Да, решительно. Я уж вам сказала, она убеждена, что вы сами не думаете жениться на мне. - Стало быть, она считает меня за обманщика! Чем я заслужил это? И Рудин схватил себя за голову. - Дмитрий Николаич! - промолвила Наталья, - мы тратим попусту время. Вспомните, я в последний раз вижусь с вами. Я пришла сюда не плакать, не жаловаться - вы видите, я не плачу, - я пришла за советом. - Да какой совет могу я дать вам, Наталья Алексеевна? - Какой совет? Вы мужчина; я привыкла вам верить, я до конца буду верить вам. Скажите мне, какие ваши намерения? - Мои намерения? Ваша матушка, вероятно, откажет мне от дому. - Может быть. Она уже вчера объявила мне, что должна будет раззнакомиться с вами... Но вы не отвечаете на мой вопрос. - На какой вопрос? - Как вы думаете, что нам надобно теперь делать? - Что нам делать? - возразил Рудин, - разумеется, покориться. - Покориться, - медленно повторила Наталья, и губы ее побледнели. - Покориться судьбе, - продолжал Рудин. - Что же делать! Я слишком хорошо знаю, как это горько, тяжело, невыносимо; но посудите сами, Наталья Алексеевна, я беден... Правда, я могу работать; но если б я был даже богатый человек, в состоянии ли вы перенести насильственное расторжение с вашим семейством, гнев вашей матери?.. Нет, Наталья Алексеевна; об этом и думать нечего. Видно, нам не суждено было жить вместе, и то счастье, о котором я мечтал, не для меня! Наталья вдруг закрыла лицо руками и заплакала. Рудин приблизился к ней. - Наталья Алексеевна! милая Наталья! - заговорил он с жаром, - не плачьте, ради бога, не терзайте меня, утешьтесь... Наталья подняла голову. - Вы мне говорите, чтобы я утешилась, - начала она, и глаза ее заблестели сквозь слезы, - я не о том плачу, о чем вы думаете... Мне не то больно: мне больно то, что я в вас обманулась... Как! я прихожу к вам за советом, и в какую минуту, и первое ваше слово: покориться... Покориться! Так вот как вы применяете на деле ваши толкования о свободе, о жертвах, которые... Ее голос прервался. - Но, Наталья Алексеевна, - начал смущенный Рудин, - вспомните... я не отказываюсь от слов моих... только... - Вы спрашивали меня, - продолжала она с новой силой, - что я ответила моей матери, когда она объявила мне, что скорее согласится на мою смерть, чем на брак мой с вами: я ей ответила, что скорее умру, чем выйду за другого замуж... А вы говорите: покориться! Стало быть, она была права: вы точно, от нечего делать, от скуки, пошутили со мной... - Клянусь вам, Наталья Алексеевна... уверяю вас... - твердил Рудин. Но она его не слушала. - Зачем же вы не остановили меня? зачем вы сами... Или вы не рассчитывали на препятствия? Мне стыдно говорить об этом... но ведь все уже кончено. - Вам надо успокоиться, Наталья Алексеевна, - начал было Рудин, - нам надо вдвоем подумать, какие меры... - Вы так часто говорили о самопожертвовании, - перебила она, - но знаете ли, если б вы сказали мне сегодня, сейчас: "Я тебя люблю, но я жениться не могу, я не отвечаю за будущее, дай мне руку и ступай за мной", - знаете ли, что я бы пошла за вами, знаете ли, что я на все решилась? Но, верно, от слова до дела еще далеко, и вы теперь струсили точно так же, как струсили третьего дня за обедом перед Волынцевым! Краска бросилась в лицо Рудину. Неожиданная восторженность Натальи его поразила; но последние слова ее уязвили е го самолюбие. - Вы слишком раздражены теперь, Наталья Алексеевна, - начал он, вы не можете понять, как вы жестоко оскорбляете меня. Я надеюсь, что со временем вы отдадите мне справедливость; вы поймете, чего мне стоило отказаться от счастия, которое, как вы говорите сами, не налагало на меня никаких обязанностей. Ваше спокойствие дороже мне всего в мире, и я был бы человеком самым низким, если б решился воспользоваться... - Может быть, может быть, - перебила Наталья, - может быть, вы правы; я не знаю, что говорю. Но я до сих пор вам верила, каждому вашему слову верила... Вперед, пожалуйста, взвешивайте ваши слова, не произносите их на ветер. Когда я вам сказала, что я люблю вас, я знала, что значит это слово: я на все была готова... Теперь мне остается благодарить вас за урок и проститься. - Остановитесь, ради бога, Наталья Алексеевна. умоляю вас. Я не заслуживаю вашего презрения, клянусь вам. Войдите же и вы в мое положение. Я отвечаю за вас и за себя. Если б я не любил вас самой преданной любовью - да боже мой! я бы тотчас сам предложил вам бежать со мною... Рано или поздно, матушка ваша простит нас... и тогда... Но прежде чем думать о собственном счастье... Он остановился. Взор Натальи, прямо на него устремленный, смущал его. - Вы стараетесь мне доказать, что вы честный человек, Дмитрий Николаич, промолвила она, - я в этом не сомневаюсь. Вы не в состоянии действовать из расчета; но разве в этом я желала убедиться, разве для этого я пришла сюда... - Я не ожидал, Наталья Алексеевна... - А! вот когда вы проговорились! Да, вы не ожидали всего этого - вы меня не знали. Не беспокойтесь ... вы не любите меня, а я никому не навязываюсь. - Я вас люблю!- воскликнул Рудин. Наталья выпрямилась. - Может быть; но как вы меня любите? Я помню все ваши слова, Дмитрий Николаич. Помните, вы мне говорили, без полного равенства нет любви... Вы для меня слишком высоки, вы не мне чета... Я поделом наказана. Вам предстоят занятия, более достойные вас. Я не забуду нынешнего дня... Прощайте... - Наталья Алексеевна, вы уходите? Неужели мы так расстанемся? Он протянул к ней руки. Она остановилась. Его умоляющий голос, казалось, поколебал ее. - Нет, - промолвила она наконец, - я чувствую, что-то во мне надломилось... Я шла сюда, я говорила с вами точно в горячке; надо опомниться. Этому не должно быть, вы сами сказали, этого не будет. Боже мой, когда я шла сюда, я мысленно прощалась с моим домом, со всем моим прошедшим, - и что же? кого я встретила здесь? малодушного человека... И почему вы знали, что я не в состоянии буду перенести разлуку с семейством? "Ваша матушка не согласна... Это ужасно!" Вот все, что я слышала от вас. Вы ли это, вы ли это, Рудин? Нет! прощайте... Ах! если бы вы меня любили, я бы почувствовала это теперь, в это мгновение ... Нет, нет, прощайте!.. Она быстро повернулась и побежала к Маше, которая уже давно начала беспокоиться и делать ей знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35