Он ко мне приходил, плакался.
Нагаев косо посмотрел на начальника: нет, тот говорил всерьез, значит, не знал или позабыл.
— Это я его попер, — сказал Нагаев.
Они разговаривали вполголоса, так что бульдозеристы их не слышали. Бяшим продолжал что-то объяснять.
— Вы? Ах, да, вспоминаю. Мне еще Байнуров рассказывал. Ну что ж, ваш недоучка теперь работает здорово.
— Конечно, здорово, — сказал Нагаев. — Он жену выкупает. Ему денег много нужно.
Карабаш недоверчиво, прищурившись, взглянул на Нагаева.
— Точно, — сказал Нагаев. — Полкалыма заплатил, а тесть сполна требует.
— Из-за этого он так хорошо работает, вы считаете?
— А то из-за чего? Пети-мети нужны. — Нагаев быстро потер, большой палец об указательный. — А их даром не дают.
— Это верно.
— Куда верней! Горбулю поломать надо… — и Нагаев хлопнул себя по загривку.
Бяшим уже сидел на земле, и туркмены что-то спрашивали у него наперебой. Вид у Бяшима был растерянный. Он сдвинул свою маленькую тюбетейку на глаза.
— А вам зачем пети-мети, Нагаев? — спросил Карабаш. — Вы, кажется, жену безо всякого калыма приобрели.
— Я? Вообще-то да… — Нагаев вдруг залился краской, скулы его потемнели. — Только я еще не женился. В загсе пока что не был.
— Ну что загс! Пустяки, формальность, — сказал Карабаш. — Мы вам будку отдельную дали, это прочнее всякого загса. Это уже значит железно.
Он говорил вроде бы шутливо, и вместе с тем в его словах и взгляде было что-то колючее, испытующее. Нагаев нахмурился. Он заметил, что русский парень-бульдозерист прислушивается к их разговору и один из туркмен тоже повернулся и слушает.
Нагаев не любил разговаривать про свою личную жизнь и терпеть не мог, когда кто-нибудь касался этой темы, поэтому он сразу перевел разговор на другое и спросил у начальника то, что его интересовало, — о бульдозере. Карабаш спросил:
— Вы это серьезно? Ведь вы наш лучший экскаваторщик.
Нагаев сказал, что работал трактористом сызмальства, а на бульдозере два года отышачил в Сибири. Так что серьезно.
— Я гляжу: мы на месте сидим, а бульдозеристы все вверх и вверх лезут.
— Правильно! — вдруг засмеявшись, сказал Карабаш. — Ладно, Нагаев. Идет. Только одно условие — слышите?
— Какое?
— Берите ученика на бульдозер и учите как следует. Хватит вам дурака валять. — Карабаш говорил уже без улыбки, строго и холодно глядя Нагаеву в глаза. И Нагаев понял, что его прежний разговор про Бяшима не был случайным и он все помнил отлично.
— Ученика брать? — Нагаев помолчал, вздохнул. — Да ладно, возьму. Какое дело!
— Хорошо. На той неделе получаем четыре машины из ремонта, самый лучший бульдозер — ваш!
Нагаев кивнул и поспешно привстал с корточек. Желанного он добился, а продолжать разговор с начальником было как-то беспокойно. Но Карабаш остановил его.
— Подождите, Нагаев! Сядьте на минуту. Ребята, подвигайтесь поближе, — обратился он к бульдозеристам. — Вот Семен Нагаев сейчас просил перевести его с экскаватора на бульдозер. Как вы думаете: с чего бы это?
— Известно с чего!
— Заработать погуще.
— Мало ему…
— Да ведь и вы тоже понимаете, где погуще. Это сейчас все поняли. Только в Ашхабаде еще некоторые никак не поймут, говорят, что Карабаш, мол, и Гохберг идут на поводу у рвачей, любителей длинного рубля. Ну, мы их разубедим.
Рабочие слушали Карабаша с напряжением, стараясь угадать, к чему он клонит. Нагаев, хмурясь, глядел в сторону. Разговор ему все больше не нравился, не нравилось и то, что его посадили как бы для примера.
— Мы их разубедим, конечно, — повторил Карабаш, — потому что рвачей у нас очень мало. Есть, но мало. Рвачи — это люди, которые не жалеют машину, калечат ее ради заработка.
Нагаев сказал:
— Таких уродов будь здоров сколько!
— Нет, товарищи, таких мало. И регулярная профилактика привилась. Но есть все же люди, которые ни о чем, кроме собственного кармана, не заботятся. Технику-то они берегут, но только потому, что она их кормит. А сделать что-нибудь бескорыстно, для души, помочь кому, выучить кого, на это у них кишка тонка. Вернее, сердца не хватает.
— Точно… — сказал один бульдозерист не особенно уверенно.
— Есть такие, — сказал другой. — Но ведь и то сказать… коммунизма у нас еще нету? Вы ведь тоже за зарплату работаете?
— Коммунизма еще нету, верно. Но не думайте, кстати, что коммунизм наступит сразу, наподобие воскресенья. То все будни, будни, пятница, суббота, а наутро вдруг — бац! — воскресенье, коммунизм наступил. Это не сразу будет.
— Точно, точно, — закивал первый бульдозерист.
Нагаев, немного успокоившись, вытащил пачку папирос, стал думать насчет ученика: кого брать?
— И люди при коммунизме будут, по-моему, не какие-то особенные, — продолжал Карабаш, — не чудо-богатыри, а просто хорошие люди, какие и сейчас попадаются. Вот товарищ Бяшим Мурадов, который так здорово объяснял вам работу на бульдозере, долгое время пробыл учеником у одного опытного механизатора, а тот так его ничему и не выучил. А потом он попал к Мартыну Егерсу и за два с половиной месяца стал дельным бульдозеристом. Знаете почему? Потому что Егерс ему доверял. Он его в свой забой поставил, хотя терял на этом часть заработка. Но он пошел на это. Они получали наравне, и какое-то время это было несправедливо, но сейчас это вполне законно. Так, Бяшим?
Бяшим Мурадов, насупившись, отводя глаза от Нараева, молча кивнул. Туркмены заговорили с ним по-своему, он что-то ответил, но, видно, не про Нагаева. Никто не смотрел в сторону Нагаева, они не знали, что речь шла о нем. Карабаш тоже не смотрел на него.
И все же слушать начальника было невыносимо. Нагаев сделал попытку встать, бормоча:
— Пойти, што ль, а то дело стоит…
— Подождите! Дайте папиросу. — Карабаш потянулся к нагаевской пачке, и Нагаеву пришлось снова присесть и еще поднести начальнику горящую спичку. — Вот маленький пример: человек отказался от своей выгоды ради другого человека, не отца и не брата, просто ради молодого, неопытного, которому надо помочь, и ради общего дела. Ведь не затем же, черт возьми, мы тут ишачим, дохнем в этой жаре, чтобы только набивать карманы! Ведь и Бяшим Мурадов не затем пришел сюда, чтобы на калым набрать и выкупить у тестя жену! Верно, Бяшим?
Бяшим, бледнея, сказал тихо:
— Жена — корова, что ли?
— И про себя думаешь: зачем я сюда приехал? Работал на Урале, звали в Москву, с повышением. Нет, что-то нам и другое нужно!
— Оно так…
— С пустыни, то есть, нужно сделать сад, вот чего! — быстро проговорил парень, все время повторявший «точно, точно».
— Ай, про карман тоже не забывай, — засмеялся один из рабочих.
— Нет, ребята, нужно, нужно! — сказал Карабаш, вставая. — Честное слово, нужно и другое. Ну, прощайте пока что. Вон Байнуров появился, я его ищу.
И он ушел неожиданно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Нагаев косо посмотрел на начальника: нет, тот говорил всерьез, значит, не знал или позабыл.
— Это я его попер, — сказал Нагаев.
Они разговаривали вполголоса, так что бульдозеристы их не слышали. Бяшим продолжал что-то объяснять.
— Вы? Ах, да, вспоминаю. Мне еще Байнуров рассказывал. Ну что ж, ваш недоучка теперь работает здорово.
— Конечно, здорово, — сказал Нагаев. — Он жену выкупает. Ему денег много нужно.
Карабаш недоверчиво, прищурившись, взглянул на Нагаева.
— Точно, — сказал Нагаев. — Полкалыма заплатил, а тесть сполна требует.
— Из-за этого он так хорошо работает, вы считаете?
— А то из-за чего? Пети-мети нужны. — Нагаев быстро потер, большой палец об указательный. — А их даром не дают.
— Это верно.
— Куда верней! Горбулю поломать надо… — и Нагаев хлопнул себя по загривку.
Бяшим уже сидел на земле, и туркмены что-то спрашивали у него наперебой. Вид у Бяшима был растерянный. Он сдвинул свою маленькую тюбетейку на глаза.
— А вам зачем пети-мети, Нагаев? — спросил Карабаш. — Вы, кажется, жену безо всякого калыма приобрели.
— Я? Вообще-то да… — Нагаев вдруг залился краской, скулы его потемнели. — Только я еще не женился. В загсе пока что не был.
— Ну что загс! Пустяки, формальность, — сказал Карабаш. — Мы вам будку отдельную дали, это прочнее всякого загса. Это уже значит железно.
Он говорил вроде бы шутливо, и вместе с тем в его словах и взгляде было что-то колючее, испытующее. Нагаев нахмурился. Он заметил, что русский парень-бульдозерист прислушивается к их разговору и один из туркмен тоже повернулся и слушает.
Нагаев не любил разговаривать про свою личную жизнь и терпеть не мог, когда кто-нибудь касался этой темы, поэтому он сразу перевел разговор на другое и спросил у начальника то, что его интересовало, — о бульдозере. Карабаш спросил:
— Вы это серьезно? Ведь вы наш лучший экскаваторщик.
Нагаев сказал, что работал трактористом сызмальства, а на бульдозере два года отышачил в Сибири. Так что серьезно.
— Я гляжу: мы на месте сидим, а бульдозеристы все вверх и вверх лезут.
— Правильно! — вдруг засмеявшись, сказал Карабаш. — Ладно, Нагаев. Идет. Только одно условие — слышите?
— Какое?
— Берите ученика на бульдозер и учите как следует. Хватит вам дурака валять. — Карабаш говорил уже без улыбки, строго и холодно глядя Нагаеву в глаза. И Нагаев понял, что его прежний разговор про Бяшима не был случайным и он все помнил отлично.
— Ученика брать? — Нагаев помолчал, вздохнул. — Да ладно, возьму. Какое дело!
— Хорошо. На той неделе получаем четыре машины из ремонта, самый лучший бульдозер — ваш!
Нагаев кивнул и поспешно привстал с корточек. Желанного он добился, а продолжать разговор с начальником было как-то беспокойно. Но Карабаш остановил его.
— Подождите, Нагаев! Сядьте на минуту. Ребята, подвигайтесь поближе, — обратился он к бульдозеристам. — Вот Семен Нагаев сейчас просил перевести его с экскаватора на бульдозер. Как вы думаете: с чего бы это?
— Известно с чего!
— Заработать погуще.
— Мало ему…
— Да ведь и вы тоже понимаете, где погуще. Это сейчас все поняли. Только в Ашхабаде еще некоторые никак не поймут, говорят, что Карабаш, мол, и Гохберг идут на поводу у рвачей, любителей длинного рубля. Ну, мы их разубедим.
Рабочие слушали Карабаша с напряжением, стараясь угадать, к чему он клонит. Нагаев, хмурясь, глядел в сторону. Разговор ему все больше не нравился, не нравилось и то, что его посадили как бы для примера.
— Мы их разубедим, конечно, — повторил Карабаш, — потому что рвачей у нас очень мало. Есть, но мало. Рвачи — это люди, которые не жалеют машину, калечат ее ради заработка.
Нагаев сказал:
— Таких уродов будь здоров сколько!
— Нет, товарищи, таких мало. И регулярная профилактика привилась. Но есть все же люди, которые ни о чем, кроме собственного кармана, не заботятся. Технику-то они берегут, но только потому, что она их кормит. А сделать что-нибудь бескорыстно, для души, помочь кому, выучить кого, на это у них кишка тонка. Вернее, сердца не хватает.
— Точно… — сказал один бульдозерист не особенно уверенно.
— Есть такие, — сказал другой. — Но ведь и то сказать… коммунизма у нас еще нету? Вы ведь тоже за зарплату работаете?
— Коммунизма еще нету, верно. Но не думайте, кстати, что коммунизм наступит сразу, наподобие воскресенья. То все будни, будни, пятница, суббота, а наутро вдруг — бац! — воскресенье, коммунизм наступил. Это не сразу будет.
— Точно, точно, — закивал первый бульдозерист.
Нагаев, немного успокоившись, вытащил пачку папирос, стал думать насчет ученика: кого брать?
— И люди при коммунизме будут, по-моему, не какие-то особенные, — продолжал Карабаш, — не чудо-богатыри, а просто хорошие люди, какие и сейчас попадаются. Вот товарищ Бяшим Мурадов, который так здорово объяснял вам работу на бульдозере, долгое время пробыл учеником у одного опытного механизатора, а тот так его ничему и не выучил. А потом он попал к Мартыну Егерсу и за два с половиной месяца стал дельным бульдозеристом. Знаете почему? Потому что Егерс ему доверял. Он его в свой забой поставил, хотя терял на этом часть заработка. Но он пошел на это. Они получали наравне, и какое-то время это было несправедливо, но сейчас это вполне законно. Так, Бяшим?
Бяшим Мурадов, насупившись, отводя глаза от Нараева, молча кивнул. Туркмены заговорили с ним по-своему, он что-то ответил, но, видно, не про Нагаева. Никто не смотрел в сторону Нагаева, они не знали, что речь шла о нем. Карабаш тоже не смотрел на него.
И все же слушать начальника было невыносимо. Нагаев сделал попытку встать, бормоча:
— Пойти, што ль, а то дело стоит…
— Подождите! Дайте папиросу. — Карабаш потянулся к нагаевской пачке, и Нагаеву пришлось снова присесть и еще поднести начальнику горящую спичку. — Вот маленький пример: человек отказался от своей выгоды ради другого человека, не отца и не брата, просто ради молодого, неопытного, которому надо помочь, и ради общего дела. Ведь не затем же, черт возьми, мы тут ишачим, дохнем в этой жаре, чтобы только набивать карманы! Ведь и Бяшим Мурадов не затем пришел сюда, чтобы на калым набрать и выкупить у тестя жену! Верно, Бяшим?
Бяшим, бледнея, сказал тихо:
— Жена — корова, что ли?
— И про себя думаешь: зачем я сюда приехал? Работал на Урале, звали в Москву, с повышением. Нет, что-то нам и другое нужно!
— Оно так…
— С пустыни, то есть, нужно сделать сад, вот чего! — быстро проговорил парень, все время повторявший «точно, точно».
— Ай, про карман тоже не забывай, — засмеялся один из рабочих.
— Нет, ребята, нужно, нужно! — сказал Карабаш, вставая. — Честное слово, нужно и другое. Ну, прощайте пока что. Вон Байнуров появился, я его ищу.
И он ушел неожиданно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104