Антон Сухов почувствовал, как увлажнились глаза. Несколько слезинок
скатились по щекам. Стало тоскливо и страшно. Он жил в мире, который он
перестал понимать. Но заново понять не было никакого желания, потому что
внутренний голос подсказывал: это понимание только усилит фатальный страх.
Сухов плакал. Плакал во сне...

16
Рассказывают, что во время одной из своих депрессий
Вольдемар Ежур хотел повеситься, но в этот момент в кабине
наступила невесомость.
Он сказал, что придет в семь вечера, а пришел в пять. И пожалел, что
явился совершенно не вовремя. Зачем видеть то, что тебе известно и так,
что чувствуешь каждой клеточкой своего существа. Чувствуешь, но... Когда
Антон тронул ручку входной двери и понял, что дверь на замке, ему
подумалось: мог бы и погулять, на работе закончить кое-что, наконец
посидеть с друзьями или зайти к Гиате... Правда, при воспоминании о Гиате
Сухова передернуло.
Нажал кнопку сигнала, предвидя, что это лучше, чем открывать самому.
Ключи всегда имел с собой. За дверью тишина. Подождал. Сухов даже подумал,
что Вероники, возможно, нет дома. Но не успел он достать ключи, как
щелкнул замок.
- Это ты, Антон? Привет! Как хорошо, что вернулся так рано. А мы
здесь скучаем.
- С кем это ты скучаешь?
- Иван зашел. Он сумел достать нам рыбок. Просто ужас, какими
жестокими растут дети! Не так ли, Антон?
Сухов промолчал, переступил порог.
- У тебя ничего нет вкусненького? - тихо спросила жена. - Даже
неловко перед человеком. Хотя бы бутылочка "Колы".
- Обойдется. Привет, Иван. Как жизнь?
- Привет. Хлопотно, но все в порядке. Вот достал новых рыбок.
Пришлось побегать, Антон. Но это пустяки. Посмотри, какие красавицы. Тоже
натуральные, как и те, что сдохли у тебя.
- С меня причитается! - галантно улыбнулся Сухов, сдерживая себя. Ему
не нравилось в Иване все: и лицо, и тембр голоса, и взгляд. Но...
"Сдержанность - залог мудрости. Кто это сказал? Когда-то слышал или
читал. Сдержанность..."
- О чем ты говоришь, Антон?! Когда ты лечил меня, не думал же я, чем
буду обязан тебе.
"Я лечил его. Действительно. Но я и тогда прекрасно понимал, что лечу
вполне здорового человека. Дело в том, что тогда я был рад каждому
пациенту, а Иван... Какая противная физиономия. Тонкие усики, как два
червяка под носом. Иван, надо отдать ему должное, обеспечил мне успех,
иными словами - карьеру. И за это я должен платить сдержанностью? Как
хочется сказать что-нибудь дерзкое, даже ударить наотмашь. Или во мне
заговорила архаичная ревность? Ведь мы с Вероникой давно уже чужие, и
потому мне абсолютно все равно, с кем она... Как там у Сандра? "И теперь
никогда не испытать вам волнующего до безумия трепетного желания вновь
ощутить таинство самого простого прикосновения. Никогда. Уже никогда.
Никакая имитация заботы, интеллигентности, рассудительности не в силах
оживить то старое фото, на котором вы стоите красивые и молодые, когда
можно было вам поверить и даже доверять тот трепетный огонь, сближавший
вас, который вдруг потух..." Что от моей любви осталось? И кому нужна моя
ревность?"
- А сейчас ты почему-то говоришь о чем-то причитающемся, Антон, -
Иван непринужденно улыбнулся. - Это я твой вечный должник. Ты сделал меня
здоровым человеком.
- Пустое, - отмахнулся Сухов.
"Он противен мне, как тот нарисованный маргон... А не маргон ли он?"
- кольнула коварная болезненная мысль.
- Ты устал, Антон? Сложные операции?
"Сколько сочувствия в голосе Вероники".
- Сложные, - вяло подтвердил Антон и уселся в кресло напротив
аквариума.
- Тебе нравятся новые рыбки? - Вероника положила ему руку на плечо, и
Сухов вздрогнул, ему захотелось отстраниться. Но вида не подал.
"Зачем выказывать характер? Они лишь посмеются надо мной в душе.
Вероника как-то сказала: "А разве посещения Ивана как-то сказываются на
наших с тобой отношениях?" И то верно. У покойников глубокий сон. Лучше
сидеть, отдыхая, и вспоминать стихи Сандра. "И пролетают самолеты, далекие
серебристые сверчки, а мы, как сказочные гномики, за окнами своих убежищ
смеемся, плачем, и вот так как будто незаметно пролетает жизнь
гномиков-волшебников... Над нами - самолеты, и небо, и звезды, а уж выше -
никого, а над "никем" - снова мы, разводим руки, как крылья..."
- Красивые рыбки. Правда, Антон?
- Да.
- А вот у этой великолепный хвост. Роскошный. Спасибо, Иван. Я... Мы
тебе очень признательны.

17
В мире есть вещи, которые понимаются
лишь однозначно.
Председатель жилищного совета поднял взгляд и долго смотрел в глаза
Сухова-старшего, как бы желая найти в них что-то недоговоренное, скрытое.
Казалось, что у Платона Николаевича к ученому некоторое предубеждение.
- В определенном смысле я могу вас понять. Ваше удивление и ваш
интерес... Дело в том, что я знаком с Гиатой.
- Вы давно ее знаете? - спросил Сухов.
- Сравнительно недавно. Но, надеюсь, вы согласитесь со мной, что для
того, чтобы по-настоящему узнать человека... Одним словом, хочу сказать,
что не обязательно пуд соли есть всю жизнь. Не так ли?
- Так вы согласны со мной, что Гиата Бнос - человек очень...
- Очень странный она человек, - решительно перебил его Платон
Николаевич. - С этим просто нельзя не согласиться. Но, впрочем, у вас
гораздо большие возможности, - утомленно произнес председатель жилсовета.
- Поэтому вам, простите, больше оснований утверждать - больная она или
здоровая. А я, увольте, в вундеркиндах не разбираюсь.
Чеканя каждое слово, Сухов-старший заявил:
- Нет, думаю, она не больная, ибо больных людей председатели
жилсоветов не боятся.
- Вы ошибаетесь. Я не боюсь ее. Но мне, честно говоря, трудно
определить свое отношение к Гиате Бнос.
- Почему?
Но что мог ответить Платон Николаевич? Рассказать, как Гиата пришла к
нему в первый раз? Пришла домой. Рассказать, как он зачарованно любовался
ее золотистыми волосами, стекавшими волнистыми ручьями на плечи? О
пьянящем аромате ее тела? О ее огромных колдовских глазах?..
- Понимаете ли, жизнь меня научила, что не следует быть слишком
категоричным в своих утверждениях. По крайней мере, не стоит торопиться
высказывать их категорично.
- Поверьте, я пришел к вам не сгоряча. Надеюсь, вы это понимаете.
- Да. Но поймите и меня - я ее не боюсь. Все значительно сложнее. В
конце концов, она очень интересная, сказал бы, даже привлекательная
женщина.
Микола Сухов неожиданно для самого себя рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32