Ну и я... – Но тут до него дошел смысл моих слов. Он не договорил и сделал шаг назад, оглядывая меня с головы до ног и словно не веря своим глазам. – Новый отшельник? Ты? То есть ты и есть Мирддин, что поселился при часовне? Ну конечно! Какой же я глупец! Мне и в голову не пришло. И никому другому тоже, можешь быть уверен. Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь высказал предположение, что это сам Мерлин.
– И надеюсь, не услышишь. Сейчас я всего только блюститель святилища и останусь им сколько понадобится.
– А граф Эктор знает?
– Пока нет. Он скоро должен вернуться?
– На той неделе.
– Скажешь ему тогда.
Он кивнул и тут же захохотал – его удивление уступило место радости.
– Клянусь крестом, как я рад тебя видеть, господин! Благополучен ли ты? Как ты жил все это время? Как добрался сюда? И что будет теперь?
Вопросы сыпались один за другим. Я с улыбкой поднял ладонь.
– Слушай, – торопливо прервал я его. – Мы потолкуем потом. Выберем подходящее время. А теперь уезжай и заблудись на час или около того, дай мне познакомиться с мальчиком с глазу на глаз, ладно?
– Конечно. Двух часов тебе хватит? Этим ты много выиграешь в его глазах – меня обычно не так-то легко сбить с его следа. – Он обвел глазами поляну, не поворачивая головы. Сияло утреннее солнце, было тихо, только заливался весенний дрозд. – Где он? В часовне? Тогда он, наверное, наблюдает за нами, так что ты махнешь рукой куда-нибудь в сторону.
– С удовольствием. – Я повернулся и указал на одну из тропинок, уводящих прочь от моей поляны. – Сюда можно? Я не знаю, куда ведет эта тропа, но надеюсь, ты сможешь на ней заблудиться?
– Если не сложу голову, – кротко заметил он. – Надо же было тебе махнуть именно в эту сторону... Я бы сказал, что просто не повезло, но раз это ты...
– Я махнул наугад, уверяю тебя. Прости. А что, там опасно?
– Как тебе сказать. Если я должен искать Артура в этой стороне, то обратно мне скоро не выбраться. – Он подобрал поводья, изображая поспешность, чтобы обмануть нашего невидимого наблюдателя. – А если по правде, сказать, господин мой...
– Мирддин. Я теперь не господин тебе, да и никому другому.
– Хорошо, тогда Мирддин. Тропа там крутая и неровная, но проехать можно. И больше того, именно ее и избрал бы дьяволенок, если бы... Я же говорил – что ты ни сделаешь, все со смыслом. – Он засмеялся. – Как я рад, что опять тебя вижу. У меня словно гору с плеч сняли. Последние несколько лет были ох как нелегки, поверь!
– Верю.
Он поднялся в седло, махнул мне рукой. Я отступил. Он быстро проскакал по поляне, и вскоре стук копыт замер на крутой, заросшей папоротниками тропе.
Мальчик сидел на краю стола и ел хлеб с медом. Мед стекал у него по подбородку. При моем появлении он спрыгнул со стола, утерся тыльной стороной руки, слизнул с руки мед и проглотил.
– Ты не рассердишься? Тут было так много, а я просто умирал с голоду.
– Ешь, пожалуйста. Вон в той чаше на полке сушеные фиги.
– Спасибо, сейчас не хочется, я уже сыт. Я лучше пойду напою Звездочку. Ральф, я слышал, уехал.
Мы повели лошадь к источнику. По пути он объяснил:
– Я зову ее Звездочкой из-за этой вот белой звезды на лбу. А ты почему улыбнулся?
– Просто потому, что когда я был такой, как ты, или даже моложе, у меня была лошадка по имени Астер, а это значит «звезда» по-гречески. И, как ты, я однажды убежал из дому и поехал на холмы и там повстречал отшельника – он тоже жил один, правда не в часовне, а в пещере, – и он угостил меня медовыми лепешками и фруктами.
– Так ты убежал из дому?
– Не насовсем. Только на один день. Мне просто хотелось побыть одному. Иногда это бывает необходимо.
– Значит, ты меня понимаешь? Потому ты и отправил Ральфа прочь и не сказал ему, что я здесь? На твоем месте всякий другой сразу сказал бы. Им все кажется, что мне нужна нянька, – добавил Артур оскорбленно.
Лошадь подняла от воды мокрую морду, фыркнула, разбрызгав во все стороны холодные капли, и отошла от родника. Мы повели ее обратно. Он посмотрел мне в лицо.
– Я еще не поблагодарил тебя. Я очень тебе обязан. Ральфу худа не будет, ты не думай. Я не хвастаю, когда мне удается улизнуть от надзора. А то мой опекун рассердится, хотя разве это Ральфа вина? Ральф скоро вернется этой же тропой обратно, и я поеду вместе с ним. И ты сам тоже не бойся, я не дам тебя ему в обиду. Да он всегда винит только меня одного. – И снова эта внезапно вспыхивающая улыбка. – Я и в самом деле всегда сам виноват. Кей старше меня, но зачинщик – я.
Мы подошли к сараю. Он протянул было мне поводья, но опять, как и прежде, остановился, не донеся руки, сам ввел лошадь и сам привязал к столбу. Я стоял на пороге и смотрел на него.
– Как твое имя? – спросил я.
– Эмрис. А твое?
– Мирддин. А второе, представь себе, тоже Эмрис. Но это не удивительно: там, откуда я прибыл, Эмрис – распространенное имя. Кто твой опекун?
– Граф Эктор. Он – лорд Галавы.
Мальчик повернулся ко мне, и я увидел, что лицо его покраснело. Было очевидно, что он ждет следующего, напрашивающегося вопроса. Однако я его не задал. Я сам двенадцать лет должен был всякому встречному и поперечному отвечать, что я незаконный сын неизвестного отца, и не собирался принуждать Артура к подобному признанию. Хотя тут имелась все же некоторая разница. Насколько я мог судить, он был приспособлен к самозащите куда лучше, чем я в его возрасте и даже в два раза старше. И как приемный сын лорда Галавы он не должен был жить, как я, на унизительном положении «бастарда». Впрочем, подумал я, всматриваясь в мальчика, разница между мной и им гораздо глубже: я довольствовался малым, не подозревая о своей силе; он же никогда не помирится меньше чем на всем.
– Сколько же тебе лет? – спросил я. – Десять?
Это ему польстило.
– По правде сказать, недавно сравнялось девять, – ответил он.
– Однако ты уже сидишь в седле лучше, чем я сейчас.
– Ну да ведь ты всего лишь... – Он осекся и покраснел.
– Я сделался отшельником только с рождества, – мягко возразил я. – А до этого немало поездил верхом.
– Да? С какой целью?
– Путешествовал. И даже сражался, когда была нужда.
– Сражался? Где же?
Так, беседуя, я подвел его ко входу в часовню со стороны поляны, и мы поднялись по старым, замшелым крутым ступеням. Любо было смотреть, как легко он взбежал по ним впереди меня. Он был рослый мальчик, крепкого сложения и широкий в кости – обещал вырасти сильным мужчиной. И не только сильным, а еще, как Утер, и красивым. Но прежде всего Артур производил впечатление стремительной плавности движений, будто танцор или искусный фехтовальщик. В этом было что-то от Утеровой подвижности, но в другом роде: у Артура в основе лежала глубинная, внутренняя гармония. Атлет увидел бы в нем хорошую реакцию, лучник – верный глаз, скульптор – твердую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123