– Тогда вы понимаете, что мы на Корфу еще детьми учим все про нашего святого и много историй про всякие чудеса. И все они – правда. Я это знаю.
– Ну конечно.
Она сглотнула.
– Но есть и другие истории, – истории, которые сэр Джулиан рассказал мне о святом, а я никогда раньше их не слышала. Он – мой roumbaros – рассказы вал нам кучу сказок, когда мы были детьми, Спиро и я. Он очень ученый человек, такой же ученый, как papas (священник), и знает много преданий про Грецию, все, что мы учим в школе, про Перикла, и Александра, и Одиссея, и Агамемнона, а еще истории про нашего святого, которые произошли много-много лет назад на этом самом месте, которые papas никогда нам не рассказывал. Их я раньше не слышала.
Она замолчала.
– Да? – сказала я, хотя уже знала, что последует дальше.
– Он нам рассказал, как здесь в пещере жил святой, и с ним его дочь, принцесса, очень красивая. Ему подчинялись ангелы и демоны, и он много колдовал, поднимал и прекращал бури и спасал потерпевших крушение моряков.
Тут она снова замолчала, теперь с сомнением.
– Правда, насчет дочери мне все-таки не очень верится. Святой ведь был епископом, а у них не бывает дочерей. Наверное, она была святой монахиней... Возможно ли, чтобы сэр Джулиан чуть-чуть перепутал?
– Очень даже возможно, – согласилась я. – А эту дочь звали Мирандой?
– Да! Меня назвали как раз в честь этой святой женщины, корфиотки! Так значит, вы тоже знаете эту историю?
– Отчасти. – Я гадала про себя, слегка даже пугаясь этой мысли, как именно могла исказиться в сознании Миранды причудливая и богатая шекспировская теория сэра Джулиана. – В английской истории мы зовем его Просперо, и он был волшебником, но не епископом, а герцогом, родом из Милана, в Италии. Так что, понимаешь, это просто-напросто...
– Он жил в пещере за лаймовой рощей вдоль подножия утеса. – Она махнула рукой на север, и я узнала смелое толкование сэра Джулиана относительно места действия «Бури». – И там занимался всем своим колдовством, но в старости обратился к Богу и утопил свои книги и магический жезл.
– Но, Миранда... – начала я, однако тут же осеклась.
Не время вылавливать расхождения между этой историей и историей епископа Кипра, который (не говоря уже обо всем прочем) уже несколько лет почил в бозе к тому времени, как его тело попало на остров. Я надеялась, что ее слова помогут объяснить, как это легенды вырастают вокруг одной центральной фигуры, точно кристаллы квасцов вокруг нити.
– Да? – повторила я.
Девушка перегнулась через спинку стула.
– Адони говорит, что мистер Макс делает из этой истории пьесу, как... – Она порылась в памяти и, как настоящая гречанка, выудила наилучший пример: – Как «Эдип», это пьеса о старых богах, ее играют в Афинах. Я спросила сэра Джулиана об этой пьесе, а когда он мне ее рассказал, сказала, что ее должны знать священники, потому что я о ней не слышала, и papas в моей деревне тоже не слышал, а ему непременно надо ее рассказать, чтобы он мог спросить у епископа. Почему вы улыбаетесь, мисс Люси?
– Да нет, ничего. – Я думала, что, в общем-то, мне вряд ли стоит волноваться. В конце-то концов, это ведь греки изобрели цинизм. Каждый грек рождается с пытливым умом, точно так же, как каждый фокстерьер – с пронырливым характером. – Продолжай. Так что ответил сэр Джулиан?
– Засмеялся и сказал, что эта история – с волшебством и книгами – не настоящая правда, или, может быть, лишь отчасти правда, измененная временем, и что поэт, который ее написал, добавил туда всякие вещи из других историй или из головы, чтобы она стала еще красивей. – Миранда пылко поглядела на меня. – Так бывает. Мой roumbaros говорит, что это вроде истории Одиссея – это еще одна история нашего острова, которую мы учим в школе, но вы ее не знаете.
– Знаю.
Девушка остолбенела.
– Вы тоже ее знаете? А все англичане такие ученые, мисс Люси?
– Это очень знаменитая история, – рассмеялась я. – Мы тоже учим ее в школе.
Миранда чуть не задохнулась. Вот это действительно слава!
– Мы учим все ваши греческие предания, – продолжила я. – Знаешь, рассказ сэра Джулиана про волшебника, может, и заключает в себе крошечную частицу правды, вроде легенд об Одиссее, но, честно говоря, думаю, что не больше. Я уверена, он вовсе не хотел, чтобы ты поверила в каждое слово. Та история, которую он тебе рассказал и к фильму по которой мистер Макс пишет музыку, просто что-то вроде поэтического вымысла и, скорее всего, не имеет с настоящим святым Спиридионом ничего общего. Ты сама должна понять, что та часть про пещеру и принцессу не может быть правдой...
– Но это правда!
– Но послушай, Миранда, когда святого привезли на остров в тысяча четыреста восемьдесят девятом году, он был уже...
– Много лет как мертв, я знаю! Но в истории сэра Гейла и вправду есть какая-то правда, и про это надо непременно рассказать священникам. Мы можем это доказать, Адони и я! Я же вам говорю, сегодня мы нашли доказательства!
– Доказательство того, что «Буря» – правда?
Настал мой черед непонимающе глядеть на собеседницу. После нарастающего возбуждения рассказа Миранды это последнее заявление прозвучало апофеозом, но каким-то в высшей степени неуместным.
– Не знаю я ни про какую бурю, но сегодня мы их нашли, в пещере за лаймовой рощей. Там проход, а за ним пещера, глубоко-глубоко в утесе, с водой, и там-то он и утопил свои книги. – Она еще сильнее подалась вперед над спинкой стула. – Вот что нашел сегодня Адони, а потом он взял и показал мне. Они лежат в воде, их хорошо видно, на том самом месте, как и говорил нам сэр Джулиан, – волшебные книги святого!
Голос ее поднялся к драматической паузе, которой позавидовала бы сама Эдит Эванс. Лицо девушки сияло, просветленное и полное благоговения. Добрых полминуты я так и сидела в оцепенении, оторопело глядя на нее и обдумывая осторожные фразы, которые могли бы что-либо объяснить и поставить под сомнение, но так, чтобы разочарование не было для бедняжки слишком жестоким. Ведь с ней же был Адони, нетерпеливо говорила я себе, и о чем, во имя всего святого, он думал, что позволил ее фантазии так разыграться? Уж явно он не разделяет ее детской веры, и от него она вполне приняла бы объяснения, тогда как от меня...
Адони. Внезапно это имя пронзило омрачившую мое сознание пелену, как наконечник копья пронзает легкий муслин. Все поступки Адони обычно имели самые веские основания. Я резко подалась вперед и требовательно спросила:
– Адони нашел эти... вещи в пещере под утесом? Где вход туда?
– За выступом, на полдороге вверх по утесу, над эллингом.
– Ага. А его видно из бухты – из нашей бухты?
Миранда покачала головой.
Надо подняться на полдороги вверх к вилле Рота. А там над тропой, в скалах, за кустами.
– Понятно. – Сердце у меня снова заколотилось как бешеное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Ну конечно.
Она сглотнула.
– Но есть и другие истории, – истории, которые сэр Джулиан рассказал мне о святом, а я никогда раньше их не слышала. Он – мой roumbaros – рассказы вал нам кучу сказок, когда мы были детьми, Спиро и я. Он очень ученый человек, такой же ученый, как papas (священник), и знает много преданий про Грецию, все, что мы учим в школе, про Перикла, и Александра, и Одиссея, и Агамемнона, а еще истории про нашего святого, которые произошли много-много лет назад на этом самом месте, которые papas никогда нам не рассказывал. Их я раньше не слышала.
Она замолчала.
– Да? – сказала я, хотя уже знала, что последует дальше.
– Он нам рассказал, как здесь в пещере жил святой, и с ним его дочь, принцесса, очень красивая. Ему подчинялись ангелы и демоны, и он много колдовал, поднимал и прекращал бури и спасал потерпевших крушение моряков.
Тут она снова замолчала, теперь с сомнением.
– Правда, насчет дочери мне все-таки не очень верится. Святой ведь был епископом, а у них не бывает дочерей. Наверное, она была святой монахиней... Возможно ли, чтобы сэр Джулиан чуть-чуть перепутал?
– Очень даже возможно, – согласилась я. – А эту дочь звали Мирандой?
– Да! Меня назвали как раз в честь этой святой женщины, корфиотки! Так значит, вы тоже знаете эту историю?
– Отчасти. – Я гадала про себя, слегка даже пугаясь этой мысли, как именно могла исказиться в сознании Миранды причудливая и богатая шекспировская теория сэра Джулиана. – В английской истории мы зовем его Просперо, и он был волшебником, но не епископом, а герцогом, родом из Милана, в Италии. Так что, понимаешь, это просто-напросто...
– Он жил в пещере за лаймовой рощей вдоль подножия утеса. – Она махнула рукой на север, и я узнала смелое толкование сэра Джулиана относительно места действия «Бури». – И там занимался всем своим колдовством, но в старости обратился к Богу и утопил свои книги и магический жезл.
– Но, Миранда... – начала я, однако тут же осеклась.
Не время вылавливать расхождения между этой историей и историей епископа Кипра, который (не говоря уже обо всем прочем) уже несколько лет почил в бозе к тому времени, как его тело попало на остров. Я надеялась, что ее слова помогут объяснить, как это легенды вырастают вокруг одной центральной фигуры, точно кристаллы квасцов вокруг нити.
– Да? – повторила я.
Девушка перегнулась через спинку стула.
– Адони говорит, что мистер Макс делает из этой истории пьесу, как... – Она порылась в памяти и, как настоящая гречанка, выудила наилучший пример: – Как «Эдип», это пьеса о старых богах, ее играют в Афинах. Я спросила сэра Джулиана об этой пьесе, а когда он мне ее рассказал, сказала, что ее должны знать священники, потому что я о ней не слышала, и papas в моей деревне тоже не слышал, а ему непременно надо ее рассказать, чтобы он мог спросить у епископа. Почему вы улыбаетесь, мисс Люси?
– Да нет, ничего. – Я думала, что, в общем-то, мне вряд ли стоит волноваться. В конце-то концов, это ведь греки изобрели цинизм. Каждый грек рождается с пытливым умом, точно так же, как каждый фокстерьер – с пронырливым характером. – Продолжай. Так что ответил сэр Джулиан?
– Засмеялся и сказал, что эта история – с волшебством и книгами – не настоящая правда, или, может быть, лишь отчасти правда, измененная временем, и что поэт, который ее написал, добавил туда всякие вещи из других историй или из головы, чтобы она стала еще красивей. – Миранда пылко поглядела на меня. – Так бывает. Мой roumbaros говорит, что это вроде истории Одиссея – это еще одна история нашего острова, которую мы учим в школе, но вы ее не знаете.
– Знаю.
Девушка остолбенела.
– Вы тоже ее знаете? А все англичане такие ученые, мисс Люси?
– Это очень знаменитая история, – рассмеялась я. – Мы тоже учим ее в школе.
Миранда чуть не задохнулась. Вот это действительно слава!
– Мы учим все ваши греческие предания, – продолжила я. – Знаешь, рассказ сэра Джулиана про волшебника, может, и заключает в себе крошечную частицу правды, вроде легенд об Одиссее, но, честно говоря, думаю, что не больше. Я уверена, он вовсе не хотел, чтобы ты поверила в каждое слово. Та история, которую он тебе рассказал и к фильму по которой мистер Макс пишет музыку, просто что-то вроде поэтического вымысла и, скорее всего, не имеет с настоящим святым Спиридионом ничего общего. Ты сама должна понять, что та часть про пещеру и принцессу не может быть правдой...
– Но это правда!
– Но послушай, Миранда, когда святого привезли на остров в тысяча четыреста восемьдесят девятом году, он был уже...
– Много лет как мертв, я знаю! Но в истории сэра Гейла и вправду есть какая-то правда, и про это надо непременно рассказать священникам. Мы можем это доказать, Адони и я! Я же вам говорю, сегодня мы нашли доказательства!
– Доказательство того, что «Буря» – правда?
Настал мой черед непонимающе глядеть на собеседницу. После нарастающего возбуждения рассказа Миранды это последнее заявление прозвучало апофеозом, но каким-то в высшей степени неуместным.
– Не знаю я ни про какую бурю, но сегодня мы их нашли, в пещере за лаймовой рощей. Там проход, а за ним пещера, глубоко-глубоко в утесе, с водой, и там-то он и утопил свои книги. – Она еще сильнее подалась вперед над спинкой стула. – Вот что нашел сегодня Адони, а потом он взял и показал мне. Они лежат в воде, их хорошо видно, на том самом месте, как и говорил нам сэр Джулиан, – волшебные книги святого!
Голос ее поднялся к драматической паузе, которой позавидовала бы сама Эдит Эванс. Лицо девушки сияло, просветленное и полное благоговения. Добрых полминуты я так и сидела в оцепенении, оторопело глядя на нее и обдумывая осторожные фразы, которые могли бы что-либо объяснить и поставить под сомнение, но так, чтобы разочарование не было для бедняжки слишком жестоким. Ведь с ней же был Адони, нетерпеливо говорила я себе, и о чем, во имя всего святого, он думал, что позволил ее фантазии так разыграться? Уж явно он не разделяет ее детской веры, и от него она вполне приняла бы объяснения, тогда как от меня...
Адони. Внезапно это имя пронзило омрачившую мое сознание пелену, как наконечник копья пронзает легкий муслин. Все поступки Адони обычно имели самые веские основания. Я резко подалась вперед и требовательно спросила:
– Адони нашел эти... вещи в пещере под утесом? Где вход туда?
– За выступом, на полдороге вверх по утесу, над эллингом.
– Ага. А его видно из бухты – из нашей бухты?
Миранда покачала головой.
Надо подняться на полдороги вверх к вилле Рота. А там над тропой, в скалах, за кустами.
– Понятно. – Сердце у меня снова заколотилось как бешеное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87