Но, и очень прошу понять, пока ничего тебе не скажу.
– Почему?
– По той простой причине, что тебе придется остаться здесь до утра, а мне нет. Нет, послушай, Кристи, нужно встретить Джона Летмана прилично и спокойно, потом вдруг бабушке Ха взбредет в голову увидеть тебя опять и…
– Прилично и нормально обращаться с Джоном Летманом? Значит, что-то не в порядке с Джоном Летманом?
– Сказал, что это все мои догадки. Но тебе нужно остаться здесь.
– Поэтому, чем меньше я знаю, тем лучше? Не морочь мне голову, дорогой Чарльз. Черт тебя дери, я могу притворяться невинной, я этим постоянно занимаюсь. Не своди меня с ума. В конце концов, я попала в самую середину этой истории, а вовсе не ты. Давай, ты должен рассказать. Что, Джон Летман любовник бабушки Ха, или что?
– Бог мой, если бы в этом было дело…
Я спорила, конечно, но мне не удалось его переупрямить. В конце концов он решил покинуть меня и собрался прыгнуть на мост. Я спросила:
– А зачем тебе идти так? Почему бы просто не спуститься из окна по веревке?
Он покачал головой.
– Так проще. А ты закрой ставни, чтобы ничто не бросалось в глаза. Не засовывай на место поперечную планку, на всякий случай. Я пошел. Ложись в кровать, утром приду к тебе в отель. – Он вдруг заколебался. – Не боишься?
– Боюсь? Чего мне, ради Бога, бояться?
– Ну и прекрасно, раз так, – сказал Чарльз и удалился.
11. Свобода
So free from danger, free from fear,
They crossed the court; right glad they were.
S.T. Coleridge: Christabel
Я думала, что буду спать плохо, но отрубилась, будто свеча потухла, примерно на пять часов до самого завтрака. Наступило восхитительное утро: залитый солнцем мирный сад сераля, журчание воды, легкий ветерок и поющие птицы.
Все равно я проснулась не с романтическими мыслями, а в каком-то неопределенно-туманном настроении, тень чего-то неприятного окрашивала предстоящий день. Даже когда я осознала, что это, скорее всего, результат намеков Чарльза на Джона Летмана, с которым я скоро встречусь, и вспомнила, что остаток дня проведу с самим Чарльзом, все равно сераль, да и весь дворец, замкнутый в жаркой долине, вызывали у меня что-то вроде клаустрофобии. Я быстро встала, проглотила кофе и нетерпеливо ждала момента, когда я покину это место и вернусь в гостиницу, к жизни и вульгарной суете разноцветного Бейрута. И к Чарльзу.
Хамиду было ведено приехать за мной в девять тридцать, но в полдевятого я уже допила кофе и отправилась наружу. Остановилась, посмотрела на сад, светящуюся на солнце крышу павильона и покинула сераль.
Между прочим, мне уже стало легче, когда с завтраком появился Насирулла. Его приход означал, что реку можно перейти. Я решила отправиться пешком и ждать Хамида в деревне и попыталась объяснить Насирулле знаками, что хочу уйти рано. Хотя он тупо и не улыбаясь глазел на меня и никак не выказывал признаков понимания, он, должно быть, доложил Джону Летману, потому что тот встретил меня во втором дворе. Анемоны в саду Адониса уже отцвели и высохли.
Выглядел Джон Летман просто безобразно, я подумала, можно ли то же самое сказать обо мне.
– Вы сегодня рано, – сказал он.
– Беспокоюсь про брод. Наверное, все в порядке, и я смогу перейти?
– Да. Хорошо спали, в конце концов, после всех тревог и экскурсий?
– После?.. А, собаки. Да, спасибо. Вы заперли бедняжек? Признаюсь, я сначала немного испугалась, но они были такие миленькие, а теперь, когда подумаешь, просто романтическое приключение. Но они не со всеми так обращаются, да?
– Ни с кем. В вас, должно быть, есть что-то исключительное. – Он улыбнулся, что не затронуло выражения его глаз. – Не скажу, чтобы они были очень кровожадными, но они – хорошие сторожевые собаки просто потому, что поднимают дикий шум, как только услышат что-нибудь необычное. Я запер их и, возможно, это было ошибкой.
Я не собиралась спрашивать, почему, но он остановился, будто ожидал вопроса, и это ведь было бы совершенно естественно. По крайней мере, пауза дала мне привести лицо в порядок. Я спросила:
– Почему?
– Должен был оставить их на свободе. Мы обнаружили, что открыты боковые ворота. Кто угодно мог войти ночью.
– Боковые ворота? Значит, есть еще одни ворота?
– Они открываются на плато сзади. Яссим устроил развлечение, это, да еще пустил гончих в сераль.
Я сказала, как можно небрежнее:
– Но разве сюда кто-нибудь вломится? Вы не хотите сказать, что нашли какие-то следы или что-то в этом духе?
– Нет. Просто мне не свойственно безоговорочное доверие, особенно с тех пор, как я поселился в этой стране. Когда приедет ваш водитель?
– В девять, – соврала я, – но я лучше сразу пойду и встречу его в деревне. Вы очень добры, что так долго меня терпели. Я помню, что говорила все это вчера, но сейчас можно сказать, что все уже произнесенные слова можно удвоить.
– Было очень приятно. Хорошо, я провожу вас.
Он даже и не пытался изобразить какие-нибудь положительные эмоции. Вся мягкость исчезла, он казался нервным, на грани срыва. Короткими нервными шагами прошел передо мной через маленький двор, все время прикасался рукой к лицу, так же, как при первой встрече. Немного вспотел, глаза покраснели. Я заметила, что он не смотрит на меня, отворачивается, будто ему стыдно, подумала, что его, наверное, мучит потребность в наркотике, тоже смутилась и отвернулась.
– Ваш сад Адониса умер.
– Для этого он и выращивался.
– Конечно. Она не знает, что я возвращалась?
– Нет.
– Я и не думала, что вы скажете, все в порядке. Просто было интересно, не скажет ли она чего-нибудь о моем кузене.
– Ни слова.
Коротко, резко, прямой ответ на вопрос. Ну что же, Летман мог меня поблагодарить только за то, что я ушла в конце концов. И явно он так же мечтал избавиться от меня, как я уйти. Он прошел со мной от ворот до края плато и смотрел, как я двигалась вниз по тропе. Дойдя до переправы, я обернулась и увидела, что он еще стоит, будто проверяет, на самом ли деле я ушла. Я повернулась спиной к Дар Ибрагиму еще раз, и пошла по скользким камням.
Они теперь были чистыми и почти сухими, но вода обтекала их выше, чем в прошлый раз, и была совершенно красной. Красная кровь мертвого Адониса. Ветки, листья, цветы неслись в потоке и терялись в тени у берега. Две козы бродили, как потерянные, но мальчика не было заметно. Когда я уже дошла до берега, то увидела Хамида, на этот раз несомненно Хамида, который шел по тропе мне навстречу.
Мы встретились в тени фигового дерева, где еще три козы спали пыльной кучей. Когда приветствия истощились, я задала вопрос, который вертелся на моем языке с тех пор, как Насирулла принес кофе.
– Видели моего кузена утром?
– Нет. – Он улыбнулся. – Он очень похож на вас, правда? Я бы сказал, что вы родные брат с сестрой.
– Он вообще-то даже троюродный брат, но нас всегда принимали за близнецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Почему?
– По той простой причине, что тебе придется остаться здесь до утра, а мне нет. Нет, послушай, Кристи, нужно встретить Джона Летмана прилично и спокойно, потом вдруг бабушке Ха взбредет в голову увидеть тебя опять и…
– Прилично и нормально обращаться с Джоном Летманом? Значит, что-то не в порядке с Джоном Летманом?
– Сказал, что это все мои догадки. Но тебе нужно остаться здесь.
– Поэтому, чем меньше я знаю, тем лучше? Не морочь мне голову, дорогой Чарльз. Черт тебя дери, я могу притворяться невинной, я этим постоянно занимаюсь. Не своди меня с ума. В конце концов, я попала в самую середину этой истории, а вовсе не ты. Давай, ты должен рассказать. Что, Джон Летман любовник бабушки Ха, или что?
– Бог мой, если бы в этом было дело…
Я спорила, конечно, но мне не удалось его переупрямить. В конце концов он решил покинуть меня и собрался прыгнуть на мост. Я спросила:
– А зачем тебе идти так? Почему бы просто не спуститься из окна по веревке?
Он покачал головой.
– Так проще. А ты закрой ставни, чтобы ничто не бросалось в глаза. Не засовывай на место поперечную планку, на всякий случай. Я пошел. Ложись в кровать, утром приду к тебе в отель. – Он вдруг заколебался. – Не боишься?
– Боюсь? Чего мне, ради Бога, бояться?
– Ну и прекрасно, раз так, – сказал Чарльз и удалился.
11. Свобода
So free from danger, free from fear,
They crossed the court; right glad they were.
S.T. Coleridge: Christabel
Я думала, что буду спать плохо, но отрубилась, будто свеча потухла, примерно на пять часов до самого завтрака. Наступило восхитительное утро: залитый солнцем мирный сад сераля, журчание воды, легкий ветерок и поющие птицы.
Все равно я проснулась не с романтическими мыслями, а в каком-то неопределенно-туманном настроении, тень чего-то неприятного окрашивала предстоящий день. Даже когда я осознала, что это, скорее всего, результат намеков Чарльза на Джона Летмана, с которым я скоро встречусь, и вспомнила, что остаток дня проведу с самим Чарльзом, все равно сераль, да и весь дворец, замкнутый в жаркой долине, вызывали у меня что-то вроде клаустрофобии. Я быстро встала, проглотила кофе и нетерпеливо ждала момента, когда я покину это место и вернусь в гостиницу, к жизни и вульгарной суете разноцветного Бейрута. И к Чарльзу.
Хамиду было ведено приехать за мной в девять тридцать, но в полдевятого я уже допила кофе и отправилась наружу. Остановилась, посмотрела на сад, светящуюся на солнце крышу павильона и покинула сераль.
Между прочим, мне уже стало легче, когда с завтраком появился Насирулла. Его приход означал, что реку можно перейти. Я решила отправиться пешком и ждать Хамида в деревне и попыталась объяснить Насирулле знаками, что хочу уйти рано. Хотя он тупо и не улыбаясь глазел на меня и никак не выказывал признаков понимания, он, должно быть, доложил Джону Летману, потому что тот встретил меня во втором дворе. Анемоны в саду Адониса уже отцвели и высохли.
Выглядел Джон Летман просто безобразно, я подумала, можно ли то же самое сказать обо мне.
– Вы сегодня рано, – сказал он.
– Беспокоюсь про брод. Наверное, все в порядке, и я смогу перейти?
– Да. Хорошо спали, в конце концов, после всех тревог и экскурсий?
– После?.. А, собаки. Да, спасибо. Вы заперли бедняжек? Признаюсь, я сначала немного испугалась, но они были такие миленькие, а теперь, когда подумаешь, просто романтическое приключение. Но они не со всеми так обращаются, да?
– Ни с кем. В вас, должно быть, есть что-то исключительное. – Он улыбнулся, что не затронуло выражения его глаз. – Не скажу, чтобы они были очень кровожадными, но они – хорошие сторожевые собаки просто потому, что поднимают дикий шум, как только услышат что-нибудь необычное. Я запер их и, возможно, это было ошибкой.
Я не собиралась спрашивать, почему, но он остановился, будто ожидал вопроса, и это ведь было бы совершенно естественно. По крайней мере, пауза дала мне привести лицо в порядок. Я спросила:
– Почему?
– Должен был оставить их на свободе. Мы обнаружили, что открыты боковые ворота. Кто угодно мог войти ночью.
– Боковые ворота? Значит, есть еще одни ворота?
– Они открываются на плато сзади. Яссим устроил развлечение, это, да еще пустил гончих в сераль.
Я сказала, как можно небрежнее:
– Но разве сюда кто-нибудь вломится? Вы не хотите сказать, что нашли какие-то следы или что-то в этом духе?
– Нет. Просто мне не свойственно безоговорочное доверие, особенно с тех пор, как я поселился в этой стране. Когда приедет ваш водитель?
– В девять, – соврала я, – но я лучше сразу пойду и встречу его в деревне. Вы очень добры, что так долго меня терпели. Я помню, что говорила все это вчера, но сейчас можно сказать, что все уже произнесенные слова можно удвоить.
– Было очень приятно. Хорошо, я провожу вас.
Он даже и не пытался изобразить какие-нибудь положительные эмоции. Вся мягкость исчезла, он казался нервным, на грани срыва. Короткими нервными шагами прошел передо мной через маленький двор, все время прикасался рукой к лицу, так же, как при первой встрече. Немного вспотел, глаза покраснели. Я заметила, что он не смотрит на меня, отворачивается, будто ему стыдно, подумала, что его, наверное, мучит потребность в наркотике, тоже смутилась и отвернулась.
– Ваш сад Адониса умер.
– Для этого он и выращивался.
– Конечно. Она не знает, что я возвращалась?
– Нет.
– Я и не думала, что вы скажете, все в порядке. Просто было интересно, не скажет ли она чего-нибудь о моем кузене.
– Ни слова.
Коротко, резко, прямой ответ на вопрос. Ну что же, Летман мог меня поблагодарить только за то, что я ушла в конце концов. И явно он так же мечтал избавиться от меня, как я уйти. Он прошел со мной от ворот до края плато и смотрел, как я двигалась вниз по тропе. Дойдя до переправы, я обернулась и увидела, что он еще стоит, будто проверяет, на самом ли деле я ушла. Я повернулась спиной к Дар Ибрагиму еще раз, и пошла по скользким камням.
Они теперь были чистыми и почти сухими, но вода обтекала их выше, чем в прошлый раз, и была совершенно красной. Красная кровь мертвого Адониса. Ветки, листья, цветы неслись в потоке и терялись в тени у берега. Две козы бродили, как потерянные, но мальчика не было заметно. Когда я уже дошла до берега, то увидела Хамида, на этот раз несомненно Хамида, который шел по тропе мне навстречу.
Мы встретились в тени фигового дерева, где еще три козы спали пыльной кучей. Когда приветствия истощились, я задала вопрос, который вертелся на моем языке с тех пор, как Насирулла принес кофе.
– Видели моего кузена утром?
– Нет. – Он улыбнулся. – Он очень похож на вас, правда? Я бы сказал, что вы родные брат с сестрой.
– Он вообще-то даже троюродный брат, но нас всегда принимали за близнецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69