По слухам, саксы собрались выставить триста тысяч человек. Даже если слухи были неверными, не оставалось сомнений, что Хенгист намеревался взять с собой немало войск.
Были новости и из Маридунума. Дошедшие до нас известия скорее представляли преувеличенные слухи, к тому же достаточно худые. Согласно им, Камлак со своей знатью, людьми моего деда, принял сторону Вортимера. Они вместе с ним участвовали в четырех решающих битвах с саксами. Во второй из них, при Эписфорде, Камлака убили, погиб и Катигерн, брат Вортимера. Меня больше волновало то, что после смерти Вортимера начались гонения на его сторонников. Вортигерн присоединил к собственным землям Гвента королевство Камлака. Как и двадцать пять лет назад, он взял заложниками детей Камлака, один из которых – еще грудной ребенок. Они были отданы на попечительство королеве Ровене. Мы никак не могли узнать теперь, что с ними. Не знали мы и о сыне Олуэн, который подвергся той же участи. Жив ли он? Вряд ли. О моей матери известий не было.
Через два дня после получения новостей начались весенние штормы. Снова море стало преградой. Но это почти не имело значения, так как в Британии тоже не располагали известиями о нас, об ускоренно завершающейся подготовке вторжения в Западную Британию. Сомнений не было – час настал. Задача состояла не только в том, чтобы пройти освободительным походом по Уэльсу и Корнуоллу, но и собрать там оставшихся союзников Красного Дракона. В наступившем году Красному Дракону предстоит сражаться за свою корону.
– Вернешься с первым кораблем, – сказал мне Амброзиус, не отрывая взгляда от карты, расстеленной перед ним на столе.
Я стоял у окна. Несмотря на запертые ставни и задернутые шторы, я слышал шум ветра. Занавески колыхались, подхваченные сквозняком.
– Да, сэр, – ответил я и подошел к столу. – Поеду в Маридунум? – Я заметил, что его палец остановился в какой-то точке на карте.
– Сядешь на первый корабль, отходящий на запад, и, где бы он ни причалил, доберешься до дома. Первым делом отправишься к Галапасу и узнаешь новости. Сомневаюсь, чтобы тебя узнали в городе, но лучше не рискуй. У Галапаса тебе ничего не грозит. Можешь у него обосноваться.
– Из Корнуолла нет вестей?
– Никаких, не считая слуха, что Горлуа принял сторону Вортигерна.
– Вортигерна? – мне потребовалось время, чтобы осмыслить. – Он не поднялся вместе с Вортимером?
– Насколько мне известно, нет.
– Он лавирует?
– Возможно. Хотя мне трудно поверить. Понятное дело, у него молодая жена. Или он предвидел участь Вортимера и предпочел присоединиться потом ко мне, оставив видимость лояльности Верховному королю. Пока же не узнаю, мне нельзя открыто выходить на него. За ним могут следить. Поэтому езжай к Галапасу и собирай уэльские новости. Мне сказали, что Вортигерн окопался тоже где-то там, оставив Хенгисту незащищенной восточную часть Британии. Придется сначала выкуривать этого старого волка, а потом уж объединять силы Запада против саксов. Делать все придется быстро. Мне нужно взять Карлеон. – Амброзиус поднял голову. – Я пошлю с тобой твоего старого приятеля – Маррика. Известия для меня можешь передавать с ним. Будем надеяться, что тебе удастся узнать максимум. Тебе, наверное, и самому интересно.
– Могу подождать, – ответил я.
Он промолчал и лишь приподнял бровь, затем вернулся к карте.
– Ладно, садись. Проинструктирую тебя. Надеюсь, в скором времени ты отплывешь.
Я показал на качающиеся занавески.
– Меня будет мутить всю дорогу.
Он рассмеялся.
– Клянусь Митрой, об этом я не подумал. Может, и меня тоже? Чертовски недостойное возвращение на родину.
– В свое королевство, – уточнил я.
2
Я пустился в плавание в начале апреля, и на том же самом судне. Однако на этот раз путешествие разительно отличалось от предыдущего. Путешествовал не Мирдин-беглец, а Мерлинус, хорошо одетый молодой римлянин, располагавший деньгами и слугами. На том же корабле, на котором голого Мирдина держали взаперти, у Мерлинуса была удобная каюта и почтительное обращение. Мне прислуживали Кадал и, к моему удивлению, Маррик (Ханно погиб, превзойдя себя самого в пустячном дельце, связанном с шантажом). Я, естественно, расстался с внешними признаками своей принадлежности к Амброзиусу, хотя ничто не могло заставит меня снять подаренную им брошь. Я носил ее у плеча, прикрепленной к тунике изнутри. Вряд ли кто-нибудь признает во мне того беглеца, виденного пять лет назад, даже капитан не подавал виду. Но я держался в стороне и говорил только на бретанском.
Если повезет, судно поднимется прямо к реке Тайви и бросит якорь в Маридунуме. Заранее было установлено, что я и Кадал высадимся на входе в устье.
В одном оба плавания совершенно не отличались. Всю дорогу меня преследовала морская болезнь. То, что теперь я занимал удобную каюту и мне прислуживал Кадал (я был избавлен от старых мешков и ведра), не имело для меня никакого значения. Как только корабль вышел в Малое море и начал бороться с ветреной апрельской погодой, я сменил свою бравую позу на носу на лежание в каюте.
Нам сопутствовал хороший ветер, и в начале апреля мы до рассвета вползли в устье и бросили якорь.
Занималась заря, стояли холод и туман. Было очень тихо. Начинался прилив, поднимавшийся до самого устья. Наша лодка отошла от корабля. Далеко раздавался звонкий переклик петухов. Где-то в тумане блеяли ягнята, им отвечали овцы. Воздух был чист и солен, неуловимо пахло домом.
Мы держались середины реки, скрытые от берега туманом. Разговаривали шепотом. Один раз на берегу залаяла собака, и послышался голос человека. Его речь была так явственна, словно он находился с нами в лодке. Подобного предупреждения было достаточно. Мы прекратили разговоры.
Прилив оказался по-весеннему сильным и быстро донес нас к реке. Это оказалось кстати, поскольку мы запоздали с прибытием и бросили якорь, когда уже начало светать. Гребцы тревожно посматривали наверх и налегали на весла. Напрягая зрение, я вглядывался в знакомый берег.
– Рад вернуться? – спросил Кадал на ухо.
– Зависит от того, что нас ждет. О, Митра, как я голоден.
– Неудивительно. – Он кисло рассмеялся. – Что ты высматриваешь?
– Там должна быть заводь. Белый песок и ручей, выходящий из-под деревьев. За ним холм, поросший сосняком. Пристанем там.
Он кивнул. План состоял в том, что я и Кадал высадимся под Маридунумом в месте, которое я укажу, и незамеченными выйдем на дорогу, выдавая себя за корнийцев. Говорить буду только я, поскольку акцент Кадала мог сойти за какой угодно, но только не корнийский. У меня имелось с собой несколько горшочков с мазями и лекарствами, и в случае необходимости я мог представиться странствующим лекарем. С подобной легендой можно было пройти везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Были новости и из Маридунума. Дошедшие до нас известия скорее представляли преувеличенные слухи, к тому же достаточно худые. Согласно им, Камлак со своей знатью, людьми моего деда, принял сторону Вортимера. Они вместе с ним участвовали в четырех решающих битвах с саксами. Во второй из них, при Эписфорде, Камлака убили, погиб и Катигерн, брат Вортимера. Меня больше волновало то, что после смерти Вортимера начались гонения на его сторонников. Вортигерн присоединил к собственным землям Гвента королевство Камлака. Как и двадцать пять лет назад, он взял заложниками детей Камлака, один из которых – еще грудной ребенок. Они были отданы на попечительство королеве Ровене. Мы никак не могли узнать теперь, что с ними. Не знали мы и о сыне Олуэн, который подвергся той же участи. Жив ли он? Вряд ли. О моей матери известий не было.
Через два дня после получения новостей начались весенние штормы. Снова море стало преградой. Но это почти не имело значения, так как в Британии тоже не располагали известиями о нас, об ускоренно завершающейся подготовке вторжения в Западную Британию. Сомнений не было – час настал. Задача состояла не только в том, чтобы пройти освободительным походом по Уэльсу и Корнуоллу, но и собрать там оставшихся союзников Красного Дракона. В наступившем году Красному Дракону предстоит сражаться за свою корону.
– Вернешься с первым кораблем, – сказал мне Амброзиус, не отрывая взгляда от карты, расстеленной перед ним на столе.
Я стоял у окна. Несмотря на запертые ставни и задернутые шторы, я слышал шум ветра. Занавески колыхались, подхваченные сквозняком.
– Да, сэр, – ответил я и подошел к столу. – Поеду в Маридунум? – Я заметил, что его палец остановился в какой-то точке на карте.
– Сядешь на первый корабль, отходящий на запад, и, где бы он ни причалил, доберешься до дома. Первым делом отправишься к Галапасу и узнаешь новости. Сомневаюсь, чтобы тебя узнали в городе, но лучше не рискуй. У Галапаса тебе ничего не грозит. Можешь у него обосноваться.
– Из Корнуолла нет вестей?
– Никаких, не считая слуха, что Горлуа принял сторону Вортигерна.
– Вортигерна? – мне потребовалось время, чтобы осмыслить. – Он не поднялся вместе с Вортимером?
– Насколько мне известно, нет.
– Он лавирует?
– Возможно. Хотя мне трудно поверить. Понятное дело, у него молодая жена. Или он предвидел участь Вортимера и предпочел присоединиться потом ко мне, оставив видимость лояльности Верховному королю. Пока же не узнаю, мне нельзя открыто выходить на него. За ним могут следить. Поэтому езжай к Галапасу и собирай уэльские новости. Мне сказали, что Вортигерн окопался тоже где-то там, оставив Хенгисту незащищенной восточную часть Британии. Придется сначала выкуривать этого старого волка, а потом уж объединять силы Запада против саксов. Делать все придется быстро. Мне нужно взять Карлеон. – Амброзиус поднял голову. – Я пошлю с тобой твоего старого приятеля – Маррика. Известия для меня можешь передавать с ним. Будем надеяться, что тебе удастся узнать максимум. Тебе, наверное, и самому интересно.
– Могу подождать, – ответил я.
Он промолчал и лишь приподнял бровь, затем вернулся к карте.
– Ладно, садись. Проинструктирую тебя. Надеюсь, в скором времени ты отплывешь.
Я показал на качающиеся занавески.
– Меня будет мутить всю дорогу.
Он рассмеялся.
– Клянусь Митрой, об этом я не подумал. Может, и меня тоже? Чертовски недостойное возвращение на родину.
– В свое королевство, – уточнил я.
2
Я пустился в плавание в начале апреля, и на том же самом судне. Однако на этот раз путешествие разительно отличалось от предыдущего. Путешествовал не Мирдин-беглец, а Мерлинус, хорошо одетый молодой римлянин, располагавший деньгами и слугами. На том же корабле, на котором голого Мирдина держали взаперти, у Мерлинуса была удобная каюта и почтительное обращение. Мне прислуживали Кадал и, к моему удивлению, Маррик (Ханно погиб, превзойдя себя самого в пустячном дельце, связанном с шантажом). Я, естественно, расстался с внешними признаками своей принадлежности к Амброзиусу, хотя ничто не могло заставит меня снять подаренную им брошь. Я носил ее у плеча, прикрепленной к тунике изнутри. Вряд ли кто-нибудь признает во мне того беглеца, виденного пять лет назад, даже капитан не подавал виду. Но я держался в стороне и говорил только на бретанском.
Если повезет, судно поднимется прямо к реке Тайви и бросит якорь в Маридунуме. Заранее было установлено, что я и Кадал высадимся на входе в устье.
В одном оба плавания совершенно не отличались. Всю дорогу меня преследовала морская болезнь. То, что теперь я занимал удобную каюту и мне прислуживал Кадал (я был избавлен от старых мешков и ведра), не имело для меня никакого значения. Как только корабль вышел в Малое море и начал бороться с ветреной апрельской погодой, я сменил свою бравую позу на носу на лежание в каюте.
Нам сопутствовал хороший ветер, и в начале апреля мы до рассвета вползли в устье и бросили якорь.
Занималась заря, стояли холод и туман. Было очень тихо. Начинался прилив, поднимавшийся до самого устья. Наша лодка отошла от корабля. Далеко раздавался звонкий переклик петухов. Где-то в тумане блеяли ягнята, им отвечали овцы. Воздух был чист и солен, неуловимо пахло домом.
Мы держались середины реки, скрытые от берега туманом. Разговаривали шепотом. Один раз на берегу залаяла собака, и послышался голос человека. Его речь была так явственна, словно он находился с нами в лодке. Подобного предупреждения было достаточно. Мы прекратили разговоры.
Прилив оказался по-весеннему сильным и быстро донес нас к реке. Это оказалось кстати, поскольку мы запоздали с прибытием и бросили якорь, когда уже начало светать. Гребцы тревожно посматривали наверх и налегали на весла. Напрягая зрение, я вглядывался в знакомый берег.
– Рад вернуться? – спросил Кадал на ухо.
– Зависит от того, что нас ждет. О, Митра, как я голоден.
– Неудивительно. – Он кисло рассмеялся. – Что ты высматриваешь?
– Там должна быть заводь. Белый песок и ручей, выходящий из-под деревьев. За ним холм, поросший сосняком. Пристанем там.
Он кивнул. План состоял в том, что я и Кадал высадимся под Маридунумом в месте, которое я укажу, и незамеченными выйдем на дорогу, выдавая себя за корнийцев. Говорить буду только я, поскольку акцент Кадала мог сойти за какой угодно, но только не корнийский. У меня имелось с собой несколько горшочков с мазями и лекарствами, и в случае необходимости я мог представиться странствующим лекарем. С подобной легендой можно было пройти везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110