Подумайте, как были бы все шокированы, если бы в зале,
где происходит отпевание, были поставлены какие-нибудь другие стулья, а
не эти желтые складные пыточные аппараты с узкими и жесткими сиденьями.
Нет, пока человек умирает, его могут любить, ненавидеть, оплакивать, но
стоит ему умереть, и он превращается в главное украшение официального
общественного празднества, исполненного всяческих сложных
формальностей.
Дэнни умер всего два дня назад, но он уже перестал быть Дэнни.
Хотя лица людей были омрачены благопристойной печалью, в их сердцах
царило радостное возбуждение. Правительство обещало военные похороны
всем своим бывшим солдатам, буде они того пожелают. Дэнни был первым
скончавшимся экс-солдатом Тортилья-Флэт, и Тортилья-Флэт приготовилась
критически наблюдать, как правительство выполняет свои обещания. О
смерти Дэнни уже сообщили в форт, и его тело было набальзамировано за
счет правительства. Свежеокрашенный орудийный лафет уже дожидался на
артиллерийском складе, а на нем лежал аккуратно сложенный новый флаг. В
приказе на пятницу уже говорилось:
"С десяти до одиннадцати утра - похороны. В эскорт назначаются
эскадрон А одиннадцатого кавалерийского полка, оркестр одиннадцатого
кавалерийского полка и стрелковый взвод".
Разве этого было недостаточно для того, чтобы все женщины
Тортилья-Флэт бросились в Монтерей глазеть на витрины универмага? Весь
день по улицам Монтерея бродили смуглые ребятишки, выпрашивая в садах
цветы для похорон Дэнни. А ночью те же самые дети посетили те же самые
сады, чтобы пополнить свои букеты.
Гости явились на вечеринку в своих лучших нарядах, и теперь за два
дня нужно было почистить эти наряды, выстирать их, накрахмалить,
починить и выгладить. Всюду царила суматоха. Возбуждение не выходило за
рамки приличий, но все-таки было скорее радостным.
Вечером второго дня друзья Дэнни собрались в доме Дэнни. Туман
первого потрясения и похмелья рассеялся, и теперь они были в ужасе: из
всех жителей Тортилья-Флэт только они, больше всех любившие Дэнни,
больше всех от него получившие, - только они не могли пойти на похороны
Дэнни. Сквозь мутные потемки головной боли они и раньше осознавали эту
страшную трагедию, но теперь она стала конкретной реальностью, и надо
было искать выход. Их одежда и вообще никуда не годилась. Вечеринка же
состарила их штаны и рубахи на много лет.
Чьи штаны не порвались на коленях? Чья рубаха была без прорех?
Умри кто-нибудь другой, они могли бы занять приличные костюмы, но все
до одного обитатели Тортилья-Флэт собирались теперь на похороны, и,
разумеется, в лучшей своей одежде. Только Коки Риордан не мог пойти, но
Коки находился в карантине из-за оспы, а с ним в карантине была и его
одежда. Можно было бы выпросить или украсть денег на один хороший
костюм, но о том, чтобы раздобыть деньги на шесть костюмов, не
приходилось и мечтать.
Вы скажете: неужели они так мало любили Дэнни, что не могли пойти
на его похороны в лохмотьях? А вы пошли бы в лохмотьях, когда все
остальные блистают роскошью нарядов? И разве пойти на похороны Дэнни в
лохмотьях не значило бы проявить к нему даже больше неуважения, чем
вовсе на них не пойти?
Отчаяние, сжимавшее их сердца, не поддается измерению. Они кляли
свою судьбу. Сквозь открытую дверь они увидели, как мимо прошествовал
Гальвес. Гальвес купил новую одежду для похорон и надел ее за сутки
вперед. Друзья сидели, подперев головы кулаками, сломленные своим
несчастьем. Они уже обсудили все возможности.
Пилон впервые в жизни пал до того, что начал говорить ерунду.
- Каждый может, конечно, попробовать ночью украсть себе костюм, -
сказал он.
Но он знал, что сказал глупость, так как в эту ночь все костюмы
будут лежать на стульях рядом с постелями своих хозяев. Пойти красть
костюм значило бы пойти на смерть.
- "Армия спасения" иногда выдает одежду, - заметил Хесус Мария.
- Я был там, - отозвался Пабло.- У них на этот раз было
четырнадцать платьев, и ни одного костюма.
Судьба была против них. Вошел Тито Ральф - из его нагрудного
кармана торчал кончик нового зеленого платка. Но его встретили так
враждебно, что он удалился, виновато пятясь.
- Будь у нас неделя, мы могли бы потрошить каракатиц, - героически
сказал Пилон. - Но похороны завтра. Мы должны смотреть правде в глаза.
И на похороны мы пойти можем.
- Каким образом? - спросили друзья.
- Оркестр и провожающие пойдут по мостовой, а мы пойдем по
тротуару. Вокруг кладбищенской ограды растет высокая трава. Мы
спрячемся там и все увидим.
Друзья посмотрели на Пилона с благодарностью. Они знали, что его
острый ум без устали взвешивал каждую возможность. Но посмотреть на
похороны - еще не самое главное. Куда важней самим показаться на
похоронах. Однако другого выхода не было.
- Из этого мы должны извлечь урок, - сказал Пилон. - Нам следует
позаботиться, чтобы у нас про запас всегда имелся хороший костюм.
Никогда нельзя знать заранее, что может случиться.
Больше они об этом не говорили, но чувствовали, что потерпели
поражение. Всю ночь они бродили по городу. Какой палисадник в ту ночь
не лишился лучших своих цветов? Какое цветущее дерево осталось
нетронутым? Утром яма на кладбище, готовая принять тело Дэнни, совсем
исчезла под грудой лучших цветов из лучших садов Монтерея.
Готовя свои эффекты, Природа не всегда проявляет тонкий вкус.
Правда, накануне Ватерлоо шел дождь; сорок футов снега отрезало путь
отряду Доннера. Но в пятницу погода была чудесная. Солнце светило так,
словно на этот день был назначен веселый пикник. Чайки летели через
улыбающийся залив к рыбоконсервным заводам. Удильщики заняли свои места
на скалах, ожидая отлива. Аптека "Паласа" опустила маркизы, чтобы
защитить красные грелки в витринах от химического воздействия солнечных
лучей. Мистер Мачадо, портной, повесил на окно своей мастерской записку
"Вернусь через десять минут" и ушел переодеваться к похоронам. Три
сейнера подошли к пристани с большим уловом сардин. Луи Дуарте покрасил
свою лодку и изменил ее название "Лолита" на "Три кузины". Джек Лейк,
полицейский, остановил отъехавший от отеля "Дель Монте" двухместный
автомобиль, но отпустил его с миром и купил себе сигару.
Неразрешимая загадка. Как могла жизнь идти своим глупым путем в
такой день? Как могла Мейми Джексон поливать тротуар перед своим домом?
Как мог Джордж У. Мерк писать свое четвертое и самое возмущенное письмо
водопроводной компании?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
где происходит отпевание, были поставлены какие-нибудь другие стулья, а
не эти желтые складные пыточные аппараты с узкими и жесткими сиденьями.
Нет, пока человек умирает, его могут любить, ненавидеть, оплакивать, но
стоит ему умереть, и он превращается в главное украшение официального
общественного празднества, исполненного всяческих сложных
формальностей.
Дэнни умер всего два дня назад, но он уже перестал быть Дэнни.
Хотя лица людей были омрачены благопристойной печалью, в их сердцах
царило радостное возбуждение. Правительство обещало военные похороны
всем своим бывшим солдатам, буде они того пожелают. Дэнни был первым
скончавшимся экс-солдатом Тортилья-Флэт, и Тортилья-Флэт приготовилась
критически наблюдать, как правительство выполняет свои обещания. О
смерти Дэнни уже сообщили в форт, и его тело было набальзамировано за
счет правительства. Свежеокрашенный орудийный лафет уже дожидался на
артиллерийском складе, а на нем лежал аккуратно сложенный новый флаг. В
приказе на пятницу уже говорилось:
"С десяти до одиннадцати утра - похороны. В эскорт назначаются
эскадрон А одиннадцатого кавалерийского полка, оркестр одиннадцатого
кавалерийского полка и стрелковый взвод".
Разве этого было недостаточно для того, чтобы все женщины
Тортилья-Флэт бросились в Монтерей глазеть на витрины универмага? Весь
день по улицам Монтерея бродили смуглые ребятишки, выпрашивая в садах
цветы для похорон Дэнни. А ночью те же самые дети посетили те же самые
сады, чтобы пополнить свои букеты.
Гости явились на вечеринку в своих лучших нарядах, и теперь за два
дня нужно было почистить эти наряды, выстирать их, накрахмалить,
починить и выгладить. Всюду царила суматоха. Возбуждение не выходило за
рамки приличий, но все-таки было скорее радостным.
Вечером второго дня друзья Дэнни собрались в доме Дэнни. Туман
первого потрясения и похмелья рассеялся, и теперь они были в ужасе: из
всех жителей Тортилья-Флэт только они, больше всех любившие Дэнни,
больше всех от него получившие, - только они не могли пойти на похороны
Дэнни. Сквозь мутные потемки головной боли они и раньше осознавали эту
страшную трагедию, но теперь она стала конкретной реальностью, и надо
было искать выход. Их одежда и вообще никуда не годилась. Вечеринка же
состарила их штаны и рубахи на много лет.
Чьи штаны не порвались на коленях? Чья рубаха была без прорех?
Умри кто-нибудь другой, они могли бы занять приличные костюмы, но все
до одного обитатели Тортилья-Флэт собирались теперь на похороны, и,
разумеется, в лучшей своей одежде. Только Коки Риордан не мог пойти, но
Коки находился в карантине из-за оспы, а с ним в карантине была и его
одежда. Можно было бы выпросить или украсть денег на один хороший
костюм, но о том, чтобы раздобыть деньги на шесть костюмов, не
приходилось и мечтать.
Вы скажете: неужели они так мало любили Дэнни, что не могли пойти
на его похороны в лохмотьях? А вы пошли бы в лохмотьях, когда все
остальные блистают роскошью нарядов? И разве пойти на похороны Дэнни в
лохмотьях не значило бы проявить к нему даже больше неуважения, чем
вовсе на них не пойти?
Отчаяние, сжимавшее их сердца, не поддается измерению. Они кляли
свою судьбу. Сквозь открытую дверь они увидели, как мимо прошествовал
Гальвес. Гальвес купил новую одежду для похорон и надел ее за сутки
вперед. Друзья сидели, подперев головы кулаками, сломленные своим
несчастьем. Они уже обсудили все возможности.
Пилон впервые в жизни пал до того, что начал говорить ерунду.
- Каждый может, конечно, попробовать ночью украсть себе костюм, -
сказал он.
Но он знал, что сказал глупость, так как в эту ночь все костюмы
будут лежать на стульях рядом с постелями своих хозяев. Пойти красть
костюм значило бы пойти на смерть.
- "Армия спасения" иногда выдает одежду, - заметил Хесус Мария.
- Я был там, - отозвался Пабло.- У них на этот раз было
четырнадцать платьев, и ни одного костюма.
Судьба была против них. Вошел Тито Ральф - из его нагрудного
кармана торчал кончик нового зеленого платка. Но его встретили так
враждебно, что он удалился, виновато пятясь.
- Будь у нас неделя, мы могли бы потрошить каракатиц, - героически
сказал Пилон. - Но похороны завтра. Мы должны смотреть правде в глаза.
И на похороны мы пойти можем.
- Каким образом? - спросили друзья.
- Оркестр и провожающие пойдут по мостовой, а мы пойдем по
тротуару. Вокруг кладбищенской ограды растет высокая трава. Мы
спрячемся там и все увидим.
Друзья посмотрели на Пилона с благодарностью. Они знали, что его
острый ум без устали взвешивал каждую возможность. Но посмотреть на
похороны - еще не самое главное. Куда важней самим показаться на
похоронах. Однако другого выхода не было.
- Из этого мы должны извлечь урок, - сказал Пилон. - Нам следует
позаботиться, чтобы у нас про запас всегда имелся хороший костюм.
Никогда нельзя знать заранее, что может случиться.
Больше они об этом не говорили, но чувствовали, что потерпели
поражение. Всю ночь они бродили по городу. Какой палисадник в ту ночь
не лишился лучших своих цветов? Какое цветущее дерево осталось
нетронутым? Утром яма на кладбище, готовая принять тело Дэнни, совсем
исчезла под грудой лучших цветов из лучших садов Монтерея.
Готовя свои эффекты, Природа не всегда проявляет тонкий вкус.
Правда, накануне Ватерлоо шел дождь; сорок футов снега отрезало путь
отряду Доннера. Но в пятницу погода была чудесная. Солнце светило так,
словно на этот день был назначен веселый пикник. Чайки летели через
улыбающийся залив к рыбоконсервным заводам. Удильщики заняли свои места
на скалах, ожидая отлива. Аптека "Паласа" опустила маркизы, чтобы
защитить красные грелки в витринах от химического воздействия солнечных
лучей. Мистер Мачадо, портной, повесил на окно своей мастерской записку
"Вернусь через десять минут" и ушел переодеваться к похоронам. Три
сейнера подошли к пристани с большим уловом сардин. Луи Дуарте покрасил
свою лодку и изменил ее название "Лолита" на "Три кузины". Джек Лейк,
полицейский, остановил отъехавший от отеля "Дель Монте" двухместный
автомобиль, но отпустил его с миром и купил себе сигару.
Неразрешимая загадка. Как могла жизнь идти своим глупым путем в
такой день? Как могла Мейми Джексон поливать тротуар перед своим домом?
Как мог Джордж У. Мерк писать свое четвертое и самое возмущенное письмо
водопроводной компании?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49