впрочем, разномастной дряни и здесь было предостаточно. я, не любивший азартные игры и редко показывавшийся в подобных местах, заранее был настроен раздражительно и скептически. И вот ещё что, интересуясь историей вопроса (все, что так или иначе имело отошение к деньгам, последние годы входило в круг моих интересов), я знал, насколько изменилось отношение к рулетке, например, за последине сто лет. Если раньше было возможно (может быть только таким образом) вмиг улучшить свое материальное положение, и из разряда всеми, в общем-то, презираемых бедняков очутиться в компании сильных, то сейчас, уже в двадцать первом веке, разбогатеть на азарте стало почти невозможно. Хозяева игральных столов остаются в выигрыше, но не игроки. Холодный расчет трезвейшего долопроизводства заменил древний аристократизм, когда джентльмен, весело проиграв все до последнего, так же весело уходил в соседний зал (может специально приготовленный для сего) и с чувтвом благорасположения ко всем, хладнокровно стрелялся.
Катя потянула его к столам. Ее волнова атмосфера денег вокруг: гул голосов, жужжание рулетки, звуки катающихся шаров. И мне показались чрезвычайно глупыми и снобистскими эти мои дилетанские мысли новоявленного джентльмена. И глупо морализировать там, где мораль давно не обитает. Я рассмеялся вслух, поймал любопытный взгляд горячих Катиных глазок, и повел её к кассе.
- Давай-ка мы наберем фишек. Ты, наверное, никогда не играла?
Она не играла.
И ещё некоторое время я с удовольствием посвящал её в тактику игры, которую сам знал чрезвычайно поверхностно, но все же больше, чем она. Я объяснил, что фишки ставят на клетки, раскрашенные по цвету - красные, черные, на числа - чет и нечет, и если выпадет выбранный цвет, или числа, выигрыш удваивается. Для примера он поставил двадцатидолларовую фишку на нечет и, так как выпала шестерка, - проиграл. Поставил на красную. Колесо раскрутилось, и шарик остановился на красном. Довольный больше блеском её глаз, чем сорока долларами выигрыша, я высыпал перед Катей все фишки. Всего поменял фишек на две тысячи долларов, и я надеялся занять её на час-полтора, пока сам займусь поисками.
- Ты давай здесь осваивайся, а я все же поищу Кошкина, - сказал я, оглядываясь по сторонам и вдруг увидел за одним из столиков в стороне, большей частью незанятых, Елену Михайловну, в компании крепкого мужчины, которого я где-то видел - да у неё же в доме, конечно, приехала с собственной охраной - и двух шикарных ципочек местного производства, может подружки детства, нет, помоложе, лет семнадцать-восемнадцать.
- Ну играй, а я пошел, - сказал я Кате.
- Да, да, играй, я здесь побуду, - рассеянно ответила она, совершенно очарованная своим первым выигрышем, только что свершившимсяю. - Я никуда не уйду.
В этом я был уверен, глядя на лихорадочный блеск её глаз, мгновенно заразившихся азартом.
Невольно выбирая кружной путь, чтобы прямолинейными целеустремлениями не привлечь внимание раньше времени, я приблизился все же к столу этой персидской княжны. Но до чего хороша, подумал я: смугло-янтарное светящееся лицо, пышные, блестящие, как черный соболий мех волосы, синие, кажущиеся черными в этом восточном, почти зловещем оформлении глаза, бархатисто-пунцовые губы - всё это детали, но они складывались в такой образ, что у мужиков в зале, даже случайно взглянувших на нее, отваливались челюсти и происходил подъем тонуса - то бишь подъем жизненных сил. У всех, кроме, как у меня, подумал я, обманывая сам себя. И тем не менее, все-таки, что-то отталкивало меня от этой дивной, дивной женщины. Все было в ней слишком, все было вызывающе прекрасно, и это "слишком" в глубине души предвещало опасность.
Я ухмыльнулся: странные мысли возникают при виде её. Наверное, поэтому она так и привлекательна. Я не смог стереть с лица улыбку, и с этой усмешкой меня и заметила Елена Михайловна.
- О, как кстати, - сказала она, протягивая ко мне узкую, теплую руку, которую я, невольно, поцеловал, донельзя удивляясь естесственностью этого своего, для меня, все же, странного, порыва.
- Присаживайтесь, прошу вас, я так надеялась вас здесь увидеть. Все это так ужасно, - продолжала говорить она и, тут же повернувшись к своей компании, сказала уже для них. - Ребята, погуляйте немного, мне надо посекретничать с молодым человекам.
Девчонки и охранник безропотно встали и пересели за другой столик. Подскочившего официанта, Елена Михайловна попросила принести коктейль и... - подождала, пока я назову, - джин с тоником, - выудила из пачки, лежавшей перед ней, сигарету.
Официант успел первым поднести огонек, после чего его сдуло. Я тоже закурил. Меня странно волновала сидящая рядом женщина, и я ощущал непривычную для себя скованность. Она была одета в гранатовое бархатное платье, и такие же туфли, а на шее - золотая цепочка с несколькими крупными изумрудами, чрезвычайно ей шедшими. И ещё - эти удивительные, жгучие, бархатные глаза - я не мог отвести глаз.
Официант принес бокалы. Я все ещё только думал, что сказать. Елена Михайловна улыбнулась.
- Я услышала, что вы едете сюда, в "Белую чайку". Терпеть не могу это название. Не правда ли, ужасно пошло звучат все эти: "Розовый закат", "Луазурное море", "Белая чайка"? Но, наверное, какая публика, такие должны быть и названия. А вообще, мне здесь нравится, я здесь бываю часто, обслуживают вполне прилично.
- Особенно, если учесть, что вы здесь хозяйка.
- Не преувеличивайте. Хозяином был мой муж, все это Княжеские игрушки. А сейчас вообще неизвестно кому все это принадлежит. Но мы отвлеклись. Нашли вы... администратора, кажется? Да.
- Нет, я думал, он здесь. Мне в баре сказал Геннадий, бармен, что тот здесь.
Елена Михайловна огляделась, посмотрела вокруг.
- А как он выглядит?
- Щуплый, верткий, с усиками. Его, вроде, здесь нет.
- Да? - она взмахнула рукой, и охранник порывисто встал, подошел к ней.
- Не трудно тебе будет, Валера, спросить у кого-нибудь, видели ли здесь?.. - она вопросительно взглянула на меня, и мне пришлось докончить:
- Некоего Сошкина Владимира Петровича, администратора "Савойи".
Охраненик отошел и стал говорить с официантом.
- Я так волнуюсь за Аркадия, - сказала Елена Михайловна и положила ладонь мне на руку. - Я думаю, если бы я держалась за это наследство, то и меня подобным образом могли настичь.
- Может быть. Но скорее всего вас не принимают всерьез, простите меня. Аркадий, хоть он и молодой, но все же мужчина. А бизнес - это мужская игра... - я замолчал, потому что подошел Валера-охранник.
- Он в сауне. Номер сорок два. Кажется, не один.
- А с кем? - удивился я.
- Елена Михайловна постучала длинным красным ногтем по полированному пластику стола и пояснила:
- Мой муж не был бы Князем, если бы упустил возможность где-нибудь заработать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Катя потянула его к столам. Ее волнова атмосфера денег вокруг: гул голосов, жужжание рулетки, звуки катающихся шаров. И мне показались чрезвычайно глупыми и снобистскими эти мои дилетанские мысли новоявленного джентльмена. И глупо морализировать там, где мораль давно не обитает. Я рассмеялся вслух, поймал любопытный взгляд горячих Катиных глазок, и повел её к кассе.
- Давай-ка мы наберем фишек. Ты, наверное, никогда не играла?
Она не играла.
И ещё некоторое время я с удовольствием посвящал её в тактику игры, которую сам знал чрезвычайно поверхностно, но все же больше, чем она. Я объяснил, что фишки ставят на клетки, раскрашенные по цвету - красные, черные, на числа - чет и нечет, и если выпадет выбранный цвет, или числа, выигрыш удваивается. Для примера он поставил двадцатидолларовую фишку на нечет и, так как выпала шестерка, - проиграл. Поставил на красную. Колесо раскрутилось, и шарик остановился на красном. Довольный больше блеском её глаз, чем сорока долларами выигрыша, я высыпал перед Катей все фишки. Всего поменял фишек на две тысячи долларов, и я надеялся занять её на час-полтора, пока сам займусь поисками.
- Ты давай здесь осваивайся, а я все же поищу Кошкина, - сказал я, оглядываясь по сторонам и вдруг увидел за одним из столиков в стороне, большей частью незанятых, Елену Михайловну, в компании крепкого мужчины, которого я где-то видел - да у неё же в доме, конечно, приехала с собственной охраной - и двух шикарных ципочек местного производства, может подружки детства, нет, помоложе, лет семнадцать-восемнадцать.
- Ну играй, а я пошел, - сказал я Кате.
- Да, да, играй, я здесь побуду, - рассеянно ответила она, совершенно очарованная своим первым выигрышем, только что свершившимсяю. - Я никуда не уйду.
В этом я был уверен, глядя на лихорадочный блеск её глаз, мгновенно заразившихся азартом.
Невольно выбирая кружной путь, чтобы прямолинейными целеустремлениями не привлечь внимание раньше времени, я приблизился все же к столу этой персидской княжны. Но до чего хороша, подумал я: смугло-янтарное светящееся лицо, пышные, блестящие, как черный соболий мех волосы, синие, кажущиеся черными в этом восточном, почти зловещем оформлении глаза, бархатисто-пунцовые губы - всё это детали, но они складывались в такой образ, что у мужиков в зале, даже случайно взглянувших на нее, отваливались челюсти и происходил подъем тонуса - то бишь подъем жизненных сил. У всех, кроме, как у меня, подумал я, обманывая сам себя. И тем не менее, все-таки, что-то отталкивало меня от этой дивной, дивной женщины. Все было в ней слишком, все было вызывающе прекрасно, и это "слишком" в глубине души предвещало опасность.
Я ухмыльнулся: странные мысли возникают при виде её. Наверное, поэтому она так и привлекательна. Я не смог стереть с лица улыбку, и с этой усмешкой меня и заметила Елена Михайловна.
- О, как кстати, - сказала она, протягивая ко мне узкую, теплую руку, которую я, невольно, поцеловал, донельзя удивляясь естесственностью этого своего, для меня, все же, странного, порыва.
- Присаживайтесь, прошу вас, я так надеялась вас здесь увидеть. Все это так ужасно, - продолжала говорить она и, тут же повернувшись к своей компании, сказала уже для них. - Ребята, погуляйте немного, мне надо посекретничать с молодым человекам.
Девчонки и охранник безропотно встали и пересели за другой столик. Подскочившего официанта, Елена Михайловна попросила принести коктейль и... - подождала, пока я назову, - джин с тоником, - выудила из пачки, лежавшей перед ней, сигарету.
Официант успел первым поднести огонек, после чего его сдуло. Я тоже закурил. Меня странно волновала сидящая рядом женщина, и я ощущал непривычную для себя скованность. Она была одета в гранатовое бархатное платье, и такие же туфли, а на шее - золотая цепочка с несколькими крупными изумрудами, чрезвычайно ей шедшими. И ещё - эти удивительные, жгучие, бархатные глаза - я не мог отвести глаз.
Официант принес бокалы. Я все ещё только думал, что сказать. Елена Михайловна улыбнулась.
- Я услышала, что вы едете сюда, в "Белую чайку". Терпеть не могу это название. Не правда ли, ужасно пошло звучат все эти: "Розовый закат", "Луазурное море", "Белая чайка"? Но, наверное, какая публика, такие должны быть и названия. А вообще, мне здесь нравится, я здесь бываю часто, обслуживают вполне прилично.
- Особенно, если учесть, что вы здесь хозяйка.
- Не преувеличивайте. Хозяином был мой муж, все это Княжеские игрушки. А сейчас вообще неизвестно кому все это принадлежит. Но мы отвлеклись. Нашли вы... администратора, кажется? Да.
- Нет, я думал, он здесь. Мне в баре сказал Геннадий, бармен, что тот здесь.
Елена Михайловна огляделась, посмотрела вокруг.
- А как он выглядит?
- Щуплый, верткий, с усиками. Его, вроде, здесь нет.
- Да? - она взмахнула рукой, и охранник порывисто встал, подошел к ней.
- Не трудно тебе будет, Валера, спросить у кого-нибудь, видели ли здесь?.. - она вопросительно взглянула на меня, и мне пришлось докончить:
- Некоего Сошкина Владимира Петровича, администратора "Савойи".
Охраненик отошел и стал говорить с официантом.
- Я так волнуюсь за Аркадия, - сказала Елена Михайловна и положила ладонь мне на руку. - Я думаю, если бы я держалась за это наследство, то и меня подобным образом могли настичь.
- Может быть. Но скорее всего вас не принимают всерьез, простите меня. Аркадий, хоть он и молодой, но все же мужчина. А бизнес - это мужская игра... - я замолчал, потому что подошел Валера-охранник.
- Он в сауне. Номер сорок два. Кажется, не один.
- А с кем? - удивился я.
- Елена Михайловна постучала длинным красным ногтем по полированному пластику стола и пояснила:
- Мой муж не был бы Князем, если бы упустил возможность где-нибудь заработать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67