— Так-то оно так. Но все же при чем тут голландец? Как говорится, вольному воля…
— Погодите, мы еще не знаем, что происходило в его доме и что там. видели эти женщины. Ну, а что еще сказал этот ваш славный старикан?
— Я задал ему массу вопросов и ответы записал.
Шинкье опять извлек свой черный блокнот и стал зачитывать:
— «Вопрос: Может быть, эти женщины приходили к слуге?
Ответ: Во-первых, камердинер влюблен в служанку из молочной в конце улицы, толстую хохотушку. Несколько раз в неделю она приходит сюда к нему на свиданье. Стоит в стороне, метрах в десяти от дома, и поджидает его. Могу вам показать это место. Он как завидит ее, сразу же выходит.
Вопрос: В какое время они встречаются?
Ответ: По вечерам около десяти. Думаю, что раньше он не может прислуживает за столом, значит в доме ужинают поздно. Они долго прогуливаются под руку и, прежде чем разойтись, целуются вон в той нише направо.
Вопрос: Он ее не провожает?
Ответ: Нет. Она вприпрыжку бежит по улице одна, сияя от счастья. Иной раз кажется, что она вот-вот пустится в пляс. Но я еще и по другой причине уверен, что эти женщины приходят не к камердинеру. Часто они звонили в парадное, когда его не было дома.
Вопрос: Кто же им открывает?
Ответ: В том-то и дело! Тут еще одна довольно любопытная подробность: иногда открывал сам голландец, а иногда его… жена.
Вопрос: У них есть машина?
Ответ: Еще какая! Роскошная, американская.
Вопрос: А шофер?
Ответ: Все тот же Карл, только, садясь за руль, он напяливал другую ливрею.
Вопрос: Другие слуги в доме есть?
Ответ: Кухарка и две горничные. Горничные часто меняются.
Вопрос: У них бывает еще кто-нибудь, кроме этих «дам»?
Ответ: Кое-кто бывает. Чаще всего мужчина лет сорока, по виду американец.
Приезжает он обычно днем в дорогой спортивной машине желтого цвета.
Вопрос: Сколько времени он проводит в доме?
Ответ: Час-другой.
Вопрос: А вечером или ночью он ни разу не приезжал?
Ответ: Только два раза подряд, с месяц тому назад. Подъезжал он около десяти часов вечера с какой-то молодой женщиной. Он заходил в дом и вскоре выходил, а женщина оставалась в машине.
Вопрос: Оба раза одна и та же?
Ответ: Нет».
Мегрэ представил себе, как старик сардонически улыбался, делая эти маленькие открытия.
— «Еще один какой-то лысый приезжает иногда на такси посреди ночи и уезжает с большими пакетами.
Вопрос: Что это за пакеты, как вы думаете?
Ответ: Похоже, что завернутые картины. А может, и еще что-нибудь. Вот почти и все, что я знаю, господин инспектор. Мне уже много лет не приходилось так много говорить и, надеюсь, теперь долго не придется.
Предупреждаю, вызывать меня в полицию или к следователю бесполезно.
В свидетели, если дойдет до суда, я не пойду и подавно!
Поболтали, и ладно. Я рассказал вам кое о чем, мало ли что старикашке в голову взбредет! Одним словом, делайте свои выводы, но меня в эту историю ни под каким видом не впутывайте!»
Шинкье продолжал свой доклад, и, слушая его, Мегрэ подумал, что участковые все же не зря получают жалованье.
— Позднее, когда я распростился с голландцем, мне вдруг пришло в голову, что старый чудак из дома напротив мог и разыграть меня! И я решил проверить хотя бы одно из его показаний — тогда, думаю, можно взять на веру и все остальное.
Пошел я в молочную. Долго ждал на улице, пока служанка осталась одна. Я ее сразу узнал по описанию старика: в самом деле, пухленькая и хохотушка.
Она недавно приехала из деревни и в таком восторге от Парижа, что до сих пор опомниться не может.
Я вошел в молочную и спросил: «У вас есть знакомый по имени Карл?»
Она покраснела, испуганно посмотрела на открытые двери в заднюю комнату и пробормотала:
«А вы кто такой? Что вам за дело до этого?»
«Я из полиции. Мне нужно кое-что уточнить».
«В чем его обвиняют?»
«Ни в чем. Говорю вам, это проверка. Он ваш жених?»
«Может, мы и поженимся когда-нибудь… Предложения он мне еще не сделал».
«Вы с ним часто встречаетесь по вечерам?»
«Встречаюсь, когда свободна».
«И ждете его у подъезда на авеню Жюно?»
«Откуда вы знаете?»
В это время из задней комнаты вышла грузная женщина, и у девчонки хватило сообразительности перевести разговор. Она затараторила:
«Нет, мосье. Горгонзолу всю распродали. Возьмите рокфор. На вкус почти одно и то же».
Мегрэ улыбнулся.
— Пришлось взять рокфор?
— Я сказал, что жена предпочитает горгонзолу,. Вот и все, господин комиссар. Не знаю, с чем придут сегодня вечером мои ребята. Что слышно о бедняге Лоньоне?
— Я только что просил позвонить в клинику. Врачи пока ничего определенного не могут сказать. Он еще не пришел в себя. Опасаются, что вторая пуля, та, что прошла пониже ключицы, задела верхушку правого легкого; надо бы сделать рентген, но он еще слишком слаб.
— Что же он такое учуял, что его решили убрать? Вы не меньше моего удивитесь, когда познакомитесь с голландцем. Не укладывается в голове, что такой человек…
— Вот что, Шинкье. Когда освободятся ваши люди, пусть проверят девиц известного сорта в вашем районе. В особенности во время ночного дежурства.
Вы ведь сказали, что некоторые из девиц приходили к дому Йонкера пешком, значит это местные, с Монмартра. Прочешите все ночные кабаре. Судя по тому, что говорил ваш ревматик, они не из уличных потаскух, рангом повыше. Вам все ясно? Может, засечем хоть одну из тех, кто бывал на авеню Жюно.
«Конечно, куда важнее отыскать Маринетту Ожье, — подумал Мегрэ. — Может быть, Мере и его лаборанты все-таки нападут на ее след со своими образцами песка».
Мегрэ набрал номер знакомого аукциониста по продаже картин, с которым ему не раз приходилось сталкиваться по работе и которого часто вызывали в суд как эксперта.
— Это вы, Манесси? Говорит Мегрэ.
— Одну минутку, я только закрою дверь. Ну вот, я вас слушаю. И вы тоже занялись живописью?
— О нет! Я в ней по-прежнему слабо разбираюсь. Вы знаете некоего Норриса Йонкера, голландца?
— С авеню Жюно? А как же! Мне даже приходилось производить по его просьбе экспертизу нескольких полотен. У него одно из богатейших собраний картин второй половины девятнадцатого и начала двадцатого века.
— Значит, он очень богат?
— Его отец, банкир, тоже был большим ценителем живописи, Норрис Йонкер вырос среди картин Ван-Гога, Писарро, Мане и Ренуара. Не удивительно, что финансы его не интересуют. Он получил в наследство довольно много картин, а дивидендов, которые платит ему брат, возглавивший дело, хватает на приобретение новых.
— Вы встречались с ним лично?
— Да. А вы?
— Нет еще.
— Он больше похож на английского джентльмена, чем на голландца. Если мне память не изменяет, после окончания Оксфордского университета он долго жил в Англии. Я слышал даже, что в последнюю войну он вступил добровольцем в британскую армию и дослужился до полковника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26