Раньше он работал со своей группой с Ближнего Востока…
— С игорным синдикатом?
— Да, пожалуй… Скажем, с игроками, которые не хотят играть сами… Профессионал, намеревающийся сорвать банк, например в Каннах или в Довиле, должен располагать миллионами, чтобы продержаться до того момента, пока ему повезет… Короче, он должен быть на равных с казино, резервы которого практически неистощимы…
Вот откуда возникает необходимость создавать синдикаты, которые функционируют как финансовые компании, с той лишь разницей, что они действуют более незаметно-Длительное время один подобный южноамериканский синдикат направлял каждый год своего человека в Довиль, и игорный дом несколько раз находился на грани разорения…
— За Науром всегда стоял какой-нибудь синдикат?
— Теперь он летает на собственных крыльях, но проверить это невозможно…
— Еще один вопрос… Тебе известен клуб на Сен-Мишель?
Лардуа помедлил с ответом.
— Да… Я бывал там несколько раз…
— Как получается, что он действует до сих пор?
— Уж не скажешь ли ты, что Наур там играет?
— Нет, но его секретарь, правая рука Наура, проводит там часть ночи два или три раза в неделю…
— Я закрываю глаза на это заведение по просьбе Службы общей безопасности… В основном, клуб посещают иностранные студенты, главным образом из восточных стран, которые живут в том квартале… Это место, где их можно держать под присмотром, и наши коллеги, конечно, не упускают случая… Там был скандал?
— Нет.
— Что-то еще случилось?
— Нет.
— Наур был замешан в какой-то истории?
— Его убили этой ночью.
— В клубе?
— В собственном доме.
— Ты расскажешь мне об этом?
— Когда мне самому будет что-нибудь понятно.
Через двадцать минут Мегрэ, сидя дома за столом, с удовольствием ел капусту по-эльзасски, которую можно отведать лишь в двух парижских ресторанах. Малосольная свинина была чрезвычайно аппетитна, и комиссар открыл несколько бутылок страсбургского пива.
За окном продолжал идти снег, было приятно сидеть в тепле, а не скользить по обледеневшим тротуарам или торчать в амстердамском аэропорту.
— Ты устал?
— Не очень.
Немного помолчав, он добавил, насмешливо глядя на жену:
— В сущности, полицейский не должен быть женатым.
— Ты хочешь сказать, что тогда ему не нужно бьшо бы возвращаться домой и есть капусту? — тут же возразила она.
— Нет, не поэтому, просто ему нужно было бы побыть в самом разном окружении, познать, что такое казино, например, познакомиться с игроками международного класса, с ливанскими маронитами и мусульманами, с молодыми колумбийцами, побывать в кафе Латинского квартала и в Сен-Жермен, которые посещают иностранцы. Я уже не говорю о том, что этому полицейскому стоило бы выучить голландский язык и посмотреть, как проходит конкурс красоты…
— Но ты же во всем этом разбираешься? Она улыбалась, видя, что лицо мулеа понемногу теряет озабоченный вид.
— Расследование это покажет…
Когда он поднялся из-за стола, то почувствовал себя отяжелевшим — наверное потому, что слишком налегал за обедом на пиво. Каким бы счастьем для него было после почти бессонной ночи растянуться на постели и немного поспать, чувствуя сквозь сон, как ходит по квартире мадам Мегрэ, хлопоча по хозяйству!
— Ты уже уходишь?
— Мне должен позвонить из Амстердама Кёлеманс…
Она тоже знала его, он несколько раз у них обедал. Комиссар вызвал такси, которое, по привычке, ожидал внизу у подъезда.
Жанвье уже ждал у него в кабинете.
— Никто не звонил?
— Только Лапуэнт. В холодильнике было почти пусто, и брат Наура попросил у него разрешения заказать обед в ближайшем ресторане. У Лапуэнта не было никакой причины отказать в этом, в качестве благодарности его пригласили тоже. Два квартальных инспектора вернулись в свой комиссариат. Полицейского, охранявшего вход в дом, заменили… Да, я забыл! Горничная не захотела притронуться к еде и приготовила себе большую чашку шоколада, в котором она размачивала хлебцы…
— Наур и Уэни ели за одним столом?
— Лапуэнт мне ничего не говорил об этом…
— Ты поедешь на бульвар Сен-Мишель… Найди там бар «Липы»… У них имеется игорный зал, действующий под видом частного клуба, на втором этаже… В это время клуб закрыт, но можно пройти через бар и подняться наверх…
Скален владельцу, что ты от Лардуа и что ему не хотят причинять никаких неприятностей… Попытайся лишь выяснить, был ли Фуад Уэни в клубе прошлой ночью, и, если да, в каком часу появился и когда ушел…
На обратном пути зайди в ресторан «Маленький Бейрут» на улице Бернарден. Его владелец — некий Бутрос. Феликс Наур был одним из постоянных его клиентов. Ужинал ли он вчера в этом ресторане? Один ли был? Когда в последний раз Наур приходил туда со своей женой? Был ли период, когда пара казалась неразлучной? И так далее. Сам посмотри, что смелеешь разузнать…
Мегрэ еще даже не касался утренней почты, грудой лежавшей рядом с трубками. Он протянул руку, чтобы взять одно из писем, зевнул, решил заняться этим делом позже и, опустившись пониже в кресле, уронил голову м закрыл глаза.
Комиссар очнулся от телефонного звонка. Никто не тряс его за плечо, ни от кого он не отбивался. Часы показывали половину четвертого.
— Комиссар Мегрэ?.. Алло…
Телефонистка говорила с сильным акцентом.
— Это из Амстердама… С вами будет говорить комиссар Кёлеманс…
Послышались два или три щелчка, затем раздался веселый, как всегда, голос голландского полицейского-верзилы.
— Мегрэ?.. Говорит Кёлеманс… Постарайтесь всегда давать мне такие же легкие поручения… Естественно, я нашел в аэропорту их карточки въезда в страну… Мне далее не пришлось туда ехать… Их содержание продиктовали по телефону… Что касается женщины, то это действительно Эвелина Наур, урожденная Виемерс, проживающая в Париже, на авеню Парк-Монсури… Она моложе, чем вы думали… Ей двадцать семь лет… Родилась действительно в Амстердаме, но еще девочкой уехала из города с родителями, когда ее отец получил место заместителя директора сыроварни в Леувердене, во Фрисландии…
— Вы с ней виделись?
— Она у своей подруги, Анны Кехель. Они жили несколько лет вместе, когда Лина в семнадцать лет добилась разрешения от родителей поехать работать в Амстердам. Лина была телефонисткой в одном туристическом агентстве, затем регистратором у известного врача, наконец, манекенщицей в доме моделей… Анна Кехель все это время работала на пивоваренном заводе, склады которого я вам показывал, когда мы проезжали на катере по Амстелу…
— Какова была реакция Лины Наур, когда вы сообщили ей о смерти мужа?
— Она находится в постели, перед самым моим визитом у нее был врач…
— Она сказала вам о своем ранении…
— Нет. Она уверяла меня, что очень устала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— С игорным синдикатом?
— Да, пожалуй… Скажем, с игроками, которые не хотят играть сами… Профессионал, намеревающийся сорвать банк, например в Каннах или в Довиле, должен располагать миллионами, чтобы продержаться до того момента, пока ему повезет… Короче, он должен быть на равных с казино, резервы которого практически неистощимы…
Вот откуда возникает необходимость создавать синдикаты, которые функционируют как финансовые компании, с той лишь разницей, что они действуют более незаметно-Длительное время один подобный южноамериканский синдикат направлял каждый год своего человека в Довиль, и игорный дом несколько раз находился на грани разорения…
— За Науром всегда стоял какой-нибудь синдикат?
— Теперь он летает на собственных крыльях, но проверить это невозможно…
— Еще один вопрос… Тебе известен клуб на Сен-Мишель?
Лардуа помедлил с ответом.
— Да… Я бывал там несколько раз…
— Как получается, что он действует до сих пор?
— Уж не скажешь ли ты, что Наур там играет?
— Нет, но его секретарь, правая рука Наура, проводит там часть ночи два или три раза в неделю…
— Я закрываю глаза на это заведение по просьбе Службы общей безопасности… В основном, клуб посещают иностранные студенты, главным образом из восточных стран, которые живут в том квартале… Это место, где их можно держать под присмотром, и наши коллеги, конечно, не упускают случая… Там был скандал?
— Нет.
— Что-то еще случилось?
— Нет.
— Наур был замешан в какой-то истории?
— Его убили этой ночью.
— В клубе?
— В собственном доме.
— Ты расскажешь мне об этом?
— Когда мне самому будет что-нибудь понятно.
Через двадцать минут Мегрэ, сидя дома за столом, с удовольствием ел капусту по-эльзасски, которую можно отведать лишь в двух парижских ресторанах. Малосольная свинина была чрезвычайно аппетитна, и комиссар открыл несколько бутылок страсбургского пива.
За окном продолжал идти снег, было приятно сидеть в тепле, а не скользить по обледеневшим тротуарам или торчать в амстердамском аэропорту.
— Ты устал?
— Не очень.
Немного помолчав, он добавил, насмешливо глядя на жену:
— В сущности, полицейский не должен быть женатым.
— Ты хочешь сказать, что тогда ему не нужно бьшо бы возвращаться домой и есть капусту? — тут же возразила она.
— Нет, не поэтому, просто ему нужно было бы побыть в самом разном окружении, познать, что такое казино, например, познакомиться с игроками международного класса, с ливанскими маронитами и мусульманами, с молодыми колумбийцами, побывать в кафе Латинского квартала и в Сен-Жермен, которые посещают иностранцы. Я уже не говорю о том, что этому полицейскому стоило бы выучить голландский язык и посмотреть, как проходит конкурс красоты…
— Но ты же во всем этом разбираешься? Она улыбалась, видя, что лицо мулеа понемногу теряет озабоченный вид.
— Расследование это покажет…
Когда он поднялся из-за стола, то почувствовал себя отяжелевшим — наверное потому, что слишком налегал за обедом на пиво. Каким бы счастьем для него было после почти бессонной ночи растянуться на постели и немного поспать, чувствуя сквозь сон, как ходит по квартире мадам Мегрэ, хлопоча по хозяйству!
— Ты уже уходишь?
— Мне должен позвонить из Амстердама Кёлеманс…
Она тоже знала его, он несколько раз у них обедал. Комиссар вызвал такси, которое, по привычке, ожидал внизу у подъезда.
Жанвье уже ждал у него в кабинете.
— Никто не звонил?
— Только Лапуэнт. В холодильнике было почти пусто, и брат Наура попросил у него разрешения заказать обед в ближайшем ресторане. У Лапуэнта не было никакой причины отказать в этом, в качестве благодарности его пригласили тоже. Два квартальных инспектора вернулись в свой комиссариат. Полицейского, охранявшего вход в дом, заменили… Да, я забыл! Горничная не захотела притронуться к еде и приготовила себе большую чашку шоколада, в котором она размачивала хлебцы…
— Наур и Уэни ели за одним столом?
— Лапуэнт мне ничего не говорил об этом…
— Ты поедешь на бульвар Сен-Мишель… Найди там бар «Липы»… У них имеется игорный зал, действующий под видом частного клуба, на втором этаже… В это время клуб закрыт, но можно пройти через бар и подняться наверх…
Скален владельцу, что ты от Лардуа и что ему не хотят причинять никаких неприятностей… Попытайся лишь выяснить, был ли Фуад Уэни в клубе прошлой ночью, и, если да, в каком часу появился и когда ушел…
На обратном пути зайди в ресторан «Маленький Бейрут» на улице Бернарден. Его владелец — некий Бутрос. Феликс Наур был одним из постоянных его клиентов. Ужинал ли он вчера в этом ресторане? Один ли был? Когда в последний раз Наур приходил туда со своей женой? Был ли период, когда пара казалась неразлучной? И так далее. Сам посмотри, что смелеешь разузнать…
Мегрэ еще даже не касался утренней почты, грудой лежавшей рядом с трубками. Он протянул руку, чтобы взять одно из писем, зевнул, решил заняться этим делом позже и, опустившись пониже в кресле, уронил голову м закрыл глаза.
Комиссар очнулся от телефонного звонка. Никто не тряс его за плечо, ни от кого он не отбивался. Часы показывали половину четвертого.
— Комиссар Мегрэ?.. Алло…
Телефонистка говорила с сильным акцентом.
— Это из Амстердама… С вами будет говорить комиссар Кёлеманс…
Послышались два или три щелчка, затем раздался веселый, как всегда, голос голландского полицейского-верзилы.
— Мегрэ?.. Говорит Кёлеманс… Постарайтесь всегда давать мне такие же легкие поручения… Естественно, я нашел в аэропорту их карточки въезда в страну… Мне далее не пришлось туда ехать… Их содержание продиктовали по телефону… Что касается женщины, то это действительно Эвелина Наур, урожденная Виемерс, проживающая в Париже, на авеню Парк-Монсури… Она моложе, чем вы думали… Ей двадцать семь лет… Родилась действительно в Амстердаме, но еще девочкой уехала из города с родителями, когда ее отец получил место заместителя директора сыроварни в Леувердене, во Фрисландии…
— Вы с ней виделись?
— Она у своей подруги, Анны Кехель. Они жили несколько лет вместе, когда Лина в семнадцать лет добилась разрешения от родителей поехать работать в Амстердам. Лина была телефонисткой в одном туристическом агентстве, затем регистратором у известного врача, наконец, манекенщицей в доме моделей… Анна Кехель все это время работала на пивоваренном заводе, склады которого я вам показывал, когда мы проезжали на катере по Амстелу…
— Какова была реакция Лины Наур, когда вы сообщили ей о смерти мужа?
— Она находится в постели, перед самым моим визитом у нее был врач…
— Она сказала вам о своем ранении…
— Нет. Она уверяла меня, что очень устала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30