— Позовите, пожалуйста, матушку. Она должна была уже вернуться из церкви.
— Кто ее спрашивает?
— Граф де Сен-Фиакр. Но вас это не касается. Позовите матушку.
— Минуточку. Откуда вы звоните?
— Из Мулена. Но, черт подери, кому я говорю, позовите…
— Приезжайте. Так будет лучше, — отрезал Мегрэ и повесил трубку.
Ему пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить слуг, несших покойницу.
Глава 2
Молитвенник
— Вы тоже сюда? — спросил врач, едва покойницу уложили на кровать. — Не поможете ли? Одному мне ее не раздеть.
— Сейчас разыщем горничную, — отозвался Мегрэ.
И действительно, Жан поднялся наверх и вскоре привел женщину лет тридцати, которая, едва переступив порог спальни, принялась испуганно озираться.
— Убирайтесь! — рявкнул Мегрэ слугам, которые только того и ждали.
Внимательно оглядев Жана с головы до ног, он за рукав потянул его к амбразуре окна.
— Какие у вас отношения с сыном графини?
— Но… Я…
Юноша выглядел на редкость тщедушным, и полосатая пижама сомнительной свежести отнюдь не прибавляла ему импозантности. Он старательно отводил глаза.
При этом руки его ни секунды не оставались в покое: он то и дело хрустел суставами пальцев, нещадно выламывая и выкручивая их.
— Погодите, — перебил его комиссар. — Поговорим начистоту, незачем попусту терять время.
Тем временем за тяжелой дубовой дверью спальни раздевали покойницу — слышались шаги, скрип пружинного матраса, негромкие распоряжения Бушардона.
— Какое положение вы занимали в замке на самом деле? Как давно вы здесь живете?
— Уже четыре года.
— А до этого вы были знакомы с графиней де Сен-Фиакр?
— Я… То есть меня представили ей общие друзья. После банкротства небольшого лионского банка мои родители разорились. Вот я и поступил на службу к графине личным секретарем. Был кем-то вроде доверенного лица…
— Погодите, а чем вы занимались раньше?
— Путешествовал, писал статьи по искусству.
Мегрэ даже не улыбнулся: атмосфера этого дома совершенно не располагала не то что к веселью, но даже к иронии.
Громадное здание замка выглядело снаружи довольно внушительно, но стоило войти внутрь, и вы попадали в атмосферу запустения. Все было таким же жалким и замызганным, как пижама этого секретаришки. Уродливая, допотопная мебель, покрытая толстым слоем пыли; множество дурацких, никому не нужных безделушек. Обои, драпировки, обивка мебели — все выглядело выцветшим и полинялым.
Местами обои выгорели не так сильно: видно, раньше там стояли какие-то вещи, которых теперь не было и в помине. И, разумеется, исчезло все самое ценное.
— Вы сделались любовником графини.
— Каждый человек волен любить того, кого…
— Болван! — буркнул Мегрэ, повернувшись спиной к собеседнику.
И без того все было ясно. Достаточно было увидеть этого господина, на мгновение окунуться в атмосферу старого замка: взгляды слуг были красноречивей всяких слов!
— Известно ли вам, что сын графини сейчас приедет?
— Нет. Какое мне дело до этого?
Он по-прежнему отводил взгляд. И все так же выламывал себе пальцы.
— Мне нужно одеться. Здесь холодно. Но почему полиция вмешивается в эту историю?
— В самом деле, пойдите оденьтесь.
Мегрэ толкнул дверь в спальню графини, стараясь не смотреть в сторону кровати, где лежало нагое тело покойной.
Спальня была под стать замку — слишком большая и холодная, заставленная случайными старыми вещами.
Мегрэ хотел было облокотиться на мраморную доску камина, но заметил, что она разбита.
— Вы что-нибудь обнаружили? — обратился комиссар к Бушардону. — Погодите. Оставьте нас на минутку, мадемуазель.
Он закрыл дверь за горничной, подошел к окну и прижался лбом к стеклу, рассеянно глядя на засыпанный сухими листьями парк, утопавший в серой дымке.
— Ничего нового не могу вам сообщить. Смерть произошла от внезапной остановки сердца.
— А от чего это могло случиться?
Неопределенно махнув рукой, врач накинул на покойницу одеяло, подошел к Мегрэ и принялся раскуривать трубку.
— Возможно, от волнения. А может, она сильно озябла. В церкви было холодно?
— Напротив! Вы, разумеется, не обнаружили никаких следов ранения?
— Ни единого!
— И следов от инъекции нет?
— Мне тоже пришло это в голову. Но я ничего не нашел. Яд тоже следует исключить. Сами видите, трудно предположить, что…
Комиссар отличался редкой твердолобостью. Слева под деревьями он видел красную крышу дома управляющего: дома, где он родился.
— В двух словах… Что вы можете сказать о жизни в замке? — вполголоса спросил он.
— Вы уже знаете не меньше моего. Графиня была из тех женщин, которых лет до сорока — сорока пяти не в чем упрекнуть. Но муж умер, сын уехал учиться в Париж…
— А что происходило здесь?
— Стали появляться секретари. Одни исчезали быстро, другие задерживались на какое-то время. Последнего вы видели сами.
— Она была богата?
— Замок заложен. Из четырех ферм — три проданы.
Антиквары то и дело увозят последние ценные вещи.
— А что же сын?
— Я мало его знаю. Говорят, тот еще тип!
— Благодарю вас.
Мегрэ пошел к двери. Бушардон двинулся за ним.
— Между нами, я не прочь узнать, каким образом вы оказались в церкви как раз сегодня утром.
— В самом деле, это странно.
— По-моему, я где-то вас видел.
— Вполне возможно.
И Мегрэ торопливо зашагал по коридору. Он не выспался, и в голове у него слегка гудело. А может, его и в самом деле продуло в гостинице у Мари Татен. Тут он заметил, что по лестнице спускается Жан: юноша сменил пижаму на серый костюм, но на ногах у него по-прежнему красовались шлепанцы. Внезапно послышался рев автомобильного мотора без глушителя: к дому кто-то подъехал.
Это оказался небольшой зеленовато-желтый гоночный автомобиль, тесный и неудобный. Через несколько минут в вестибюле появился мужчина в кожаном пальто. Сняв гоночный шлем, он воскликнул:
— Эй, кто-нибудь! Спите вы все, что ли?
Тут он заметил Мегрэ и окинул его недоуменным взглядом.
— Что здесь такое…
— Тс-с! Мне нужно с вами поговорить.
Жан, бледный и встревоженный, стоял рядом с комиссаром. Проходя мимо него, граф де Сен-Фиакр легонько ткнул его кулаком в плечо и шутливо бросил:
— Ты все еще здесь, гаденыш!
Казалось, он не питает к Жану особой вражды: в голосе его звучало одно лишь глубокое презрение.
— Надеюсь, ничего страшного здесь не случилось?
— Сегодня утром в церкви скончалась ваша матушка.
Морису де Сен-Фиакру было тридцать лет — ровно столько же, сколько и Жану. Они были одного роста, но граф был крупнее, к тому же склонен к полноте. Все его существо излучало бодрость, радость, какое-то удальство.
Одежда, особенно кожаное пальто, лишь подчеркивала это впечатление. Светлые глаза его глядели весело и задорно.
Тем не менее слова Мегрэ заставили его нахмуриться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31