они ужинали, безмятежно болтая. Потом к ним присоединились две женщины, ни одна из них никоим образом не была похожа на даму в шляпке. Одна – секретарша адвоката, высокая блондинка с повадками начинающей актрисы. Другая ушла с Альфонси.
Они вдвоем отправились в кино возле Оперы, а потом в кабаре на улице Бланш, где пробыли до двух часов ночи.
Затем экс-инспектор повел свою спутницу в гостиницу на улице Дуэ, где он живет.
Жанвье снял комнату в той же гостинице и теперь звонил оттуда:
– Они еще не вставали. Я жду.
Незадолго до одиннадцати Лапуэнт, сопровождая Мегрэ, побывал на первом этаже дома на набережной Орфевр, в помещениях, о существовании которых он и не знал. Они шли по длинному пустому коридору, где окна выходили во двор, и на одном из поворотов Мегрэ остановился, прижав палец к губам.
Полицейский фургон въезжал во двор сквозь арку «Депо». Трое-четверо полицейских курили, поджидая машину. Еще двое вышли из фургона, выпустив сначала огромную низколобую бабу в наручниках. Мегрэ ее не знал. По его делам она не проходила.
Потом появилась старушонка, которая вполне могла быть прислужницей в храме, но ее уже раз двадцать арестовывали за карманничество. Она привычно шла рядом с полицейским, мелко семеня в своей слишком широкой юбке; дорога к следователям ей была хорошо знакома.
Солнце ярко светило, в голубовато-прозрачном воздухе пахло весной, жужжали проснувшиеся уже мухи.
Затем из фургона показалась рыжая голова Стёвельса, на нем не было ни шляпы, ни кепки; костюм был слегка измят. Выйдя, он остановился, словно удивившись солнцу, было видно, как за толстыми стеклами очков он слегка прищурил свои большие глаза.
Ему надели наручники, как и толстухе; это правило теперь строго соблюдалось: несколько подсудимых сбежали именно из этого двора, последнему даже удалось удрать из коридоров Дворца правосудия.
Ссутулившийся Стёвельс несомненно был ремесленником-интеллектуалом, из тех, что читают все подряд и не знают никакой другой страсти, помимо работы.
Один из охранников протянул ему зажженную сигарету, он поблагодарил и с удовольствием сделал несколько затяжек, наполняя легкие одновременно воздухом и табачным дымом. Наверное, он был тихим и безропотным, потому что с ним обходились вежливо, дали немного передохнуть во дворе и только потом повели в здание, да и он явно не имел никаких претензий к своим конвоирам, не было в нем ни злобы, ни нервозности.
Доля истины в интервью Лиотара все же была. В другие времена Мегрэ нипочем бы не передал человека следователю, не доведя дело до конца.
Впрочем, не будь этого адвоката, появившегося под конец первого допроса, Мегрэ не раз встретился бы со Стёвельсом, смог бы его толком изучить.
А так он имел о нем весьма поверхностное представление, только один раз часов десять или двенадцать он разговаривал с переплетчиком с глазу на глаз, но тогда он ничего еще толком не знал.
Нечасто сидел перед ним такой спокойный подследственный, так прекрасно владевший собой, причем ясно было, что это не избранный способ поведения, а естественная для него манера.
Слегка наклонившись вперед, Стёвельс ждал каждого нового вопроса, а на Мегрэ смотрел так, будто тот читает лекцию и говорит о чем-то очень сложном.
Он долго думал, отвечал приятным, довольно тихим голосом, фразы его были отточены, но аффектации в этом не было.
Стёвельс не выходил из себя, как большинство подсудимых, и даже когда вопрос задавался в двадцатый раз, отвечал на него в тех же выражениях, с поразительным спокойствием.
Мегрэ хотелось бы узнать его получше, но Стёвельс уже три недели как был передан в ведение следователя Доссена, который вызывал его к себе вместе с адвокатом в среднем два раза в неделю.
В общем-то Стёвельс был, вероятно, человеком застенчивым. И самое забавное, что Доссен тоже был очень робким. Увидев однажды инициал «Г» перед его фамилией, комиссар рискнул спросить, как его зовут, и почтеннейший юрист залился краской.
– Не говорите никому, а то меня снова будут звать архангелом, как в коллеже, а потом в Юридическом институте. Меня зовут Габриэль!
– А теперь пойдем, – сказал Мегрэ Лапуэнту. – Сядешь у меня в кабинете и будешь записывать все сообщения, пока я не приду.
Он не стал подниматься сразу наверх, а с трубкой в зубах прошелся по коридорам, держа руки в карманах, как человек, чувствующий себя здесь дома, пожимая руку то одному, то другому.
Через некоторое время, решив, что допрос в разгаре, он пошел к следователям и постучал в дверь Доссена.
– Разрешите?
– Входите, господин комиссар.
Субтильный, очень субтильный человечек, одетый с нарочитой элегантностью, поднялся со своего места. Мегрэ сразу узнал его, в последнее время его фотографии появлялись в газетах. Молодой человек старался казаться значительным, выглядеть старше своих лет, и всячески подчеркивал уверенность в себе, плохо вязавшуюся с его возрастом.
У этого довольно миловидного юноши, брюнета с матовой кожей лица, подрагивали раздувавшиеся время от времени ноздри, и смотрел он людям в глаза так, словно ему во что бы то ни стало нужно было заставить их отвести взгляд.
– Господин Мегрэ, я полагаю?
– Он самый, мэтр Лиотар.
– Если вы ищете меня, я охотно зайду к вам после допроса.
Франс Стёвельс, сидевший напротив следователя, ждал.
Он только посмотрел на комиссара, потом на судебного секретаря, застывшего с ручкой за письменным столом.
– Вас я, собственно, не ищу. Я, представьте себе, ищу стул.
И он взял себе стул, уселся на него верхом, так и не выпуская трубки изо рта.
– Вы собираетесь остаться здесь?
– Если только господин следователь не попросит меня уйти.
– Оставайтесь, Мегрэ.
– Я протестую. Если допрос будет продолжаться в таких условиях, мне придется прибегнуть к ограничительным оговоркам, поскольку присутствие здесь полицейского несомненно имеет цель воздействовать на моего клиента.
Мегрэ едва удержался, чтобы не прошептать: «Пой, птичка, пой!»
И только взглянул, усмехнувшись, на молодого адвоката. Лиотар не думал того, что говорил, – ни одной минуты. У него просто была такая установка. На каждом допросе он что-нибудь да изобретал, выдвигая ничтожные или экстравагантные, но всегда безосновательные претензии.
– Никакими правилами не запрещено присутствие офицера уголовной полиции во время допроса. Если соблаговолите, мы вернемся к тому, о чем говорили.
Доссен и сам не меньше адвоката был смущен присутствием Мегрэ, и ему потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в собственных записях.
– Я спрашивал вас, господин Стёвельс, покупаете ли вы готовые костюмы или шьете их у портного.
– По-разному, это зависит от обстоятельств, – подумав минуту, ответил подследственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33