Американские поселенцы были рассеяны по всей территории штата. Известие о высадке английских войск пробудило в их душах праведный гнев и ненависть к чужеземным наемникам, и свою миссию все они видели в том, чтобы сокрушить врага, подобно дикому зверю вторгшегося в их мирные земли.
Ясным декабрьским утром на окраине небольшого городка Опелоузаса царило необычайное оживление. На первый взгляд могло показаться, что здесь идет народное гулянье. Правда, вид у собравшихся был весьма воинственный. Кое-кто облачился в старую военную форму времен войны за независимость, и у всех было при себе какое-нибудь оружие. Одни держали в руках штуцера, другие мушкеты и допотопные кремневые пистолеты, третьи запаслись увесистыми дубинками. Мужчины строились в роты и принимались маршировать под бодрый мотив, который наигрывал, пиликая на двух струнах, скрипач.
В это же время в центре городка жители разбились на две группы. Молодые люди столпились подле кабака с вывеской, на которой было намалевано нечто непонятное, а чуть ниже для всех тех, кто умел читать, имелась надпись: "Entretainment for Man and Beast" ["Развлечение для людей и зверей" (англ.)]. Из кабака тоже доносились звуки скрипки, но это был уже не марш, а веселый танец.
Другая группа горожан, судя по всему настроенная куда серьезнее, отдала предпочтение более респектабельному месту и расположилась перед мелочной лавкой, войдя в которую можно было увидеть дюжину глиняных горшков, кипы жевательного табака, бочонок виски и бочонок пороху, фетровые шляпы и несколько пар сапог, а также десятков шесть ножей, ложек и вилок.
Посреди толпы на пне стоял оратор в новом с иголочки красном камзоле, - он явно претендовал на то, чтобы сограждане доверили ему должность офицера. Несколько человек неподалеку от него - их лощеный облик выдавал схожие претензии - с нетерпением дожидались своей очереди. Спокойствие и тишину, царившие тут, нарушали лишь пронзительные голоса торговок, предлагавших покупателям яблоки и пряники. Впрочем, это ничуть не смущало оратора. Он уже начал было пророчествовать о том, как укротит "этих проклятых британцев", как вдруг послышалось громкое "Эй!".
Все обернулись и увидели, как два приятеля, которые, спотыкаясь и пошатываясь, медленно брели по улице, вдруг сорвались с места и помчались куда-то.
До ушей слушателей донесся крик: "Стой, краснокожий!" Возглас сей, разумеется, не мог не возбудить их любопытства, и вот уже человек десять побежали следом, чтобы взглянуть, "что затеяли эти два идиота и отчего, черт побери, они так разорались". А вскоре уже почти вся толпа, побуждаемая вполне понятным желанием поглядеть на потасовку, устремилась за ними, и подле оратора осталось лишь человек тридцать.
Из темных зарослей кипарисового леса, на четверть мили раскинувшегося к югу от берега Ачафалайи, вышел человек, судя по одежде принадлежащий к племени краснокожих. Он направился было прямо к городку, но потом, вероятно чего-то испугавшись, свернул в сторону хлопковой плантации. Индеец уже собирался перелезть через ограждение, но тут к нему подбежали два вышеупомянутых приятеля. Один из них немного замешкался, ибо позаботился прежде всего о том, чтобы аккуратно поставить на землю бутылку виски. Второй же накинулся на индейца. Тот с силой оттолкнул его, и бедный пьянчуга, и без того едва державшийся на ногах, плюхнулся прямо в грязь.
- Стой, проклятый краснокожий! - заорал он, лежа в грязи. - А не то я сверну тебе челюсть!
Индеец схватился за рукоятку боевого ножа и дерзко поглядел на преследователей.
- Иди сюда, краснокожий! - закричал второй. - Будь я проклят, если не заставлю тебя выпить за нашу победу!
Тем временем к ним подоспели остальные и с любопытством и удивлением уставились на незнакомца. Вид у него и впрямь был весьма странный. Волосы были старательно упрятаны под лисью шапку, но над верхней губой пробивался светлый пушок. На нем были индейские куртка и мокасины, но этот наряд дополняли штаны вполне цивилизованного человека. На щеках еще виднелись следы раскраски, но руки были белые, хотя и с легким загаром. Впрочем, последние сомнения разрешали его озорные голубые глаза.
- Полагаю, что вы уже довольно на меня нагляделись, - насмешливо и чуть раздраженно сказал Джеймс Ходж.
Да, то был наш старый знакомый, молодой мичман, который, одолев многие мили пути по лесам, через реки и болота, добрался наконец до здешних мест.
- Черт побери! - после долгого молчания воскликнул один из зевак. Выходит, ты не индеец?
- Я - англичанин, - улыбнулся Джеймс.
- Англичанин! - эхом откликнулись десятка два голосов.
- Но что вас завело сюда? - спросил Джеймса человек в зеленом камзоле.
- Ноги, - шутливо ответил юноша, но никто из окружающих его людей даже не улыбнулся.
- Сударь! - сказал ему один пожилой горожанин. - Вы находитесь в штате Луизиана. Перед вами граждане Соединенных Штатов. Человек, задавший вам вопрос - наш констебль, и подобные шутки тут неуместны.
- Мы прибыли на корабле...
- На корабле! - снова повторили все собравшиеся.
Послышался глухой ропот.
До городка только что дошла весть о высадке английских войск и о захвате ими американских канонерок на Миссисипи. И хотя поражение это было весьма малым по сравнению с победами американцев на озерах Эри и Камплейн и на море, все очень встревожились.
Отойдя в сторону, констебль о чем-то тихо заговорил с несколькими ополченцами, то и дело подозрительно поглядывая на юношу. А потом подошел к Джеймсу и сказал повелительным тоном:
- Сударь, у нас возникли в отношении вас некие подозрения, а посему извольте следовать за мной.
- Кто вы такой, чтобы приказывать мне?
- Кто я, вы уже слышали. А все остальные - граждане Соединенных Штатов, и наши страны, как вам должно быть известно, в настоящее время пребывают в состоянии войны, - спокойно и с достоинством возразил констебль.
- Что ж, я последую за вами. Надеюсь, что буду под вашей охраной.
- Вскоре вы получите возможность удостовериться в этом, - сухо ответил констебль.
И все тотчас же направились обратно в город.
21
В те времена в Опелоузасе было всего-навсего двенадцать деревянных домов, и лишь несколько из них были оштукатурены и выкрашены в зеленый цвет. К таковым принадлежал и дом мирового судьи, как тут его называли, сквайра.
Неожиданно изменившееся настроение толпы, похоже, не обещало Джеймсу теплого приема со стороны представителя гражданской власти, с которым юноше предстояло встретиться. Мрачноватая торжественность, с которой все шествовали мимо обнесенных заборами палисадников, и подозрительные взгляды, то и дело бросаемые на него ополченцами, свидетельствовали о повороте событий, весьма неблагоприятном для него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Ясным декабрьским утром на окраине небольшого городка Опелоузаса царило необычайное оживление. На первый взгляд могло показаться, что здесь идет народное гулянье. Правда, вид у собравшихся был весьма воинственный. Кое-кто облачился в старую военную форму времен войны за независимость, и у всех было при себе какое-нибудь оружие. Одни держали в руках штуцера, другие мушкеты и допотопные кремневые пистолеты, третьи запаслись увесистыми дубинками. Мужчины строились в роты и принимались маршировать под бодрый мотив, который наигрывал, пиликая на двух струнах, скрипач.
В это же время в центре городка жители разбились на две группы. Молодые люди столпились подле кабака с вывеской, на которой было намалевано нечто непонятное, а чуть ниже для всех тех, кто умел читать, имелась надпись: "Entretainment for Man and Beast" ["Развлечение для людей и зверей" (англ.)]. Из кабака тоже доносились звуки скрипки, но это был уже не марш, а веселый танец.
Другая группа горожан, судя по всему настроенная куда серьезнее, отдала предпочтение более респектабельному месту и расположилась перед мелочной лавкой, войдя в которую можно было увидеть дюжину глиняных горшков, кипы жевательного табака, бочонок виски и бочонок пороху, фетровые шляпы и несколько пар сапог, а также десятков шесть ножей, ложек и вилок.
Посреди толпы на пне стоял оратор в новом с иголочки красном камзоле, - он явно претендовал на то, чтобы сограждане доверили ему должность офицера. Несколько человек неподалеку от него - их лощеный облик выдавал схожие претензии - с нетерпением дожидались своей очереди. Спокойствие и тишину, царившие тут, нарушали лишь пронзительные голоса торговок, предлагавших покупателям яблоки и пряники. Впрочем, это ничуть не смущало оратора. Он уже начал было пророчествовать о том, как укротит "этих проклятых британцев", как вдруг послышалось громкое "Эй!".
Все обернулись и увидели, как два приятеля, которые, спотыкаясь и пошатываясь, медленно брели по улице, вдруг сорвались с места и помчались куда-то.
До ушей слушателей донесся крик: "Стой, краснокожий!" Возглас сей, разумеется, не мог не возбудить их любопытства, и вот уже человек десять побежали следом, чтобы взглянуть, "что затеяли эти два идиота и отчего, черт побери, они так разорались". А вскоре уже почти вся толпа, побуждаемая вполне понятным желанием поглядеть на потасовку, устремилась за ними, и подле оратора осталось лишь человек тридцать.
Из темных зарослей кипарисового леса, на четверть мили раскинувшегося к югу от берега Ачафалайи, вышел человек, судя по одежде принадлежащий к племени краснокожих. Он направился было прямо к городку, но потом, вероятно чего-то испугавшись, свернул в сторону хлопковой плантации. Индеец уже собирался перелезть через ограждение, но тут к нему подбежали два вышеупомянутых приятеля. Один из них немного замешкался, ибо позаботился прежде всего о том, чтобы аккуратно поставить на землю бутылку виски. Второй же накинулся на индейца. Тот с силой оттолкнул его, и бедный пьянчуга, и без того едва державшийся на ногах, плюхнулся прямо в грязь.
- Стой, проклятый краснокожий! - заорал он, лежа в грязи. - А не то я сверну тебе челюсть!
Индеец схватился за рукоятку боевого ножа и дерзко поглядел на преследователей.
- Иди сюда, краснокожий! - закричал второй. - Будь я проклят, если не заставлю тебя выпить за нашу победу!
Тем временем к ним подоспели остальные и с любопытством и удивлением уставились на незнакомца. Вид у него и впрямь был весьма странный. Волосы были старательно упрятаны под лисью шапку, но над верхней губой пробивался светлый пушок. На нем были индейские куртка и мокасины, но этот наряд дополняли штаны вполне цивилизованного человека. На щеках еще виднелись следы раскраски, но руки были белые, хотя и с легким загаром. Впрочем, последние сомнения разрешали его озорные голубые глаза.
- Полагаю, что вы уже довольно на меня нагляделись, - насмешливо и чуть раздраженно сказал Джеймс Ходж.
Да, то был наш старый знакомый, молодой мичман, который, одолев многие мили пути по лесам, через реки и болота, добрался наконец до здешних мест.
- Черт побери! - после долгого молчания воскликнул один из зевак. Выходит, ты не индеец?
- Я - англичанин, - улыбнулся Джеймс.
- Англичанин! - эхом откликнулись десятка два голосов.
- Но что вас завело сюда? - спросил Джеймса человек в зеленом камзоле.
- Ноги, - шутливо ответил юноша, но никто из окружающих его людей даже не улыбнулся.
- Сударь! - сказал ему один пожилой горожанин. - Вы находитесь в штате Луизиана. Перед вами граждане Соединенных Штатов. Человек, задавший вам вопрос - наш констебль, и подобные шутки тут неуместны.
- Мы прибыли на корабле...
- На корабле! - снова повторили все собравшиеся.
Послышался глухой ропот.
До городка только что дошла весть о высадке английских войск и о захвате ими американских канонерок на Миссисипи. И хотя поражение это было весьма малым по сравнению с победами американцев на озерах Эри и Камплейн и на море, все очень встревожились.
Отойдя в сторону, констебль о чем-то тихо заговорил с несколькими ополченцами, то и дело подозрительно поглядывая на юношу. А потом подошел к Джеймсу и сказал повелительным тоном:
- Сударь, у нас возникли в отношении вас некие подозрения, а посему извольте следовать за мной.
- Кто вы такой, чтобы приказывать мне?
- Кто я, вы уже слышали. А все остальные - граждане Соединенных Штатов, и наши страны, как вам должно быть известно, в настоящее время пребывают в состоянии войны, - спокойно и с достоинством возразил констебль.
- Что ж, я последую за вами. Надеюсь, что буду под вашей охраной.
- Вскоре вы получите возможность удостовериться в этом, - сухо ответил констебль.
И все тотчас же направились обратно в город.
21
В те времена в Опелоузасе было всего-навсего двенадцать деревянных домов, и лишь несколько из них были оштукатурены и выкрашены в зеленый цвет. К таковым принадлежал и дом мирового судьи, как тут его называли, сквайра.
Неожиданно изменившееся настроение толпы, похоже, не обещало Джеймсу теплого приема со стороны представителя гражданской власти, с которым юноше предстояло встретиться. Мрачноватая торжественность, с которой все шествовали мимо обнесенных заборами палисадников, и подозрительные взгляды, то и дело бросаемые на него ополченцами, свидетельствовали о повороте событий, весьма неблагоприятном для него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67