А личные амбиции советую оставить дома.
Голиков придвинул к себе листы бумаги и начал писать, тщательно взвешивая каждое слово. Писал и думал: "Вот и выяснилось, кто им покровительствует!.. Недурно!.. Но что у них между собой за отношения?.. Однако здорово я их пугнул!.. И часу не прошло, а уже все кнопки нажаты! Фантастика. А впрочем, чему радоваться?.. Против Леонова и Селезнева никаких дел не заведено, и пока неизвестно - будут ли... Объяснения же давать нужно сейчас, в пожарном порядке. На одной интуиции далеко не уедешь, - грустно усмехнулся майор, вполуха внимая нравоучениям полковника. - Борисов определенно что-то знает, но приоткрыть тайну не решается. Скорее всего потому, что сам с ними одной ниточкой связан... И ничего удивительного, винные цеха - золотое дно, всех нужных людей прокормить может!.. Одна надежда на Рязанцева, ну, может, еще на Конюшенко... А полковник-то помалкивает про Никулина!.. Известно, свои ошибки - соринки, а чужие... Плюнуть бы на все, и вместо этого бумагомарания написать рапорт об увольнении. Представляю, как у некоторых лица бы вытянулись... Правда, кое-кто и обрадуется, это уж точно... Ну, нет... С чего бы такое малодушие?.. Есть же Чижмин, Рязанцев, еще хватает честных ребят... Предавать их не годится, - Голиков на мгновение остановился, припоминая, какое сегодня число, и невольно усмехнувшись вот и не верь в приметы! - расписался в конце рапорта и поставил дату тринадцатое сентября. Потом еще раз бегло просмотрел написанное и подал Струкову.
Полковник подозрительно долго вчитывался в рапорт, словно хотел вызубрить его наизусть, но когда наконец отложил его, то, судя по выражению лица, остался доволен.
Были у него на то основания. Майор полностью признавал допущенные просчеты и даже готов был принести извинения Леонову и Селезневу. Одного только не знал полковник, что Голиков, едва ли не впервые в жизни, пошел на умышленный обман. Такова уж была ситуация, что все другие пути грозили, в лучшем случае, отстранением его от этого дела.
- Рад за тебя, Александр Яковлевич! Давно бы так!.. - полковник поощрительно заулыбался. - Согласись, что бросаться на тигров с голыми руками - самоубийство... Кстати, что там у тебя вырисовывается по делу Петровой?.. Убийство? - и, заметив привычный жест майора, шарившего в кармане пиджака, дружески подмигнул:
- Кури! - и даже откуда-то из-под столешницы вытащил пепельницу.
- Полной уверенности нет, - майор воспользовался приглашением Струкова и задымил, - но предпосылки к этому уже имеются... Поэтому могут понадобиться и Леонов, и Селезнев, - Голиков сделал умышленную паузу, чтобы проверить, как полковник отнесется к такому заявлению. Реакция последовала немедленно: в его глазах отразились и злость, и возмущение. Но майор, как бы не замечая этого, внутренне посмеиваясь, продолжил: - Они должны хорошо знать Борисова, им довольно часто приходилось сталкиваться по работе. Сейчас не припомню, но кто-то из них, когда зашел разговор о Борисове, характеризовал того как человека вспыльчивого и ревнивого... И вообще, оба они и как свидетели могут принести большую пользу при разборе дела Петровой...
"Врать - так уж лихо!" - мысленно добавил Голиков.
Лицо полковника просветлело.
- Но... это уже в самом крайнем случае, - миролюбиво протянул он. - А лучше бы ты их выбросил из головы. Как говорится, подальше от греха... И не тяни ты с этой Петровой. Пойми, что даже и против самоубийства никто ничего не сможет возразить. Фактов для этого предостаточно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Старший лейтенант Чижмин метался по управлению в поисках Голикова, которого в кабинете не оказалось. Наконец он перехватил майора на лестничной площадке третьего этажа. Едва сдерживая рвущееся наружу ликование, Чижмин выпалил:
- Товарищ майор! Докладывает без пяти минут капитан Чижмин, мальчишеская победная улыбка вспыхнула на его лице. - Дело об убийстве Петровой можно считать успешно завершенным! - с победоносным видом он протянул Голикову небольшой пластиковый пакет, сквозь который тускло блестело золото. - Финита ля комедия! - старший лейтенант, хлопнув, сцепил ладони и потряс ими, словно пожимая руку невидимке.
- Откуда, Лева? - Голиков не торопясь ощупывал, перебирал сквозь пластик серьги, перстень и золотую цепочку с кулоном. Спрашивал машинально, потому что сразу догадался, кому принадлежал "драгметалл".
Чижмин накрест сложил руки на груди: - Из сейфа глубокоуважаемого товарища, точнее гражданина Борисова.
- Странно, как это его угораздило? Не мог понадежнее припрятать?.. Или просто выбросить...
- Жадность фраера сгубила, - вставил Чижмин.
- Ладно, Лева, идем ко мне, - майор начал подниматься по лестнице. А не слишком ли все аккуратно получается, старший лейтенант?.. Чувствуешь, о чем речь?
- Да уж догадываюсь, - усмехнулся Чижмин. - Эта версия отработана с самого начала. Больше часа я потратил, пока выяснил, кто еще имел ключ. Пришлось пригласить и нашего специалиста по сейфам.
- Ну, и что он? - живо обернулся майор.
- Однозначно - дубликат не использовался. Применяли только оригинал, а он имелся лишь у Борисова... Еще при обыске я изъял у него все ключи, в том числе и от сейфа.
- Да, уж слишком он был в себе уверен, - задумчиво проговорил майор, пропуская Чижмина в свой кабинет. - Ну, что ж, будущий капитан, поздравляю!.. Ты оказался прав.
Голиков чувствовал, что говорит неискренне, потому что внутренне не мог смириться с тем, что Борисов оказался убийцей, хотя рассудок и твердил, что теперь его причастность к убийству Петровой неопровержимо доказана.
Подойдя к столу, майор позвонил дежурному и приказал привести арестованного Борисова. Чижмин порывался уйти, но Голиков жестом остановил его:
- Проведем перекрестный допрос.
Борисова ожидали молча. Чижмин мысленно прикидывал вероятные повороты хода допроса и последовательность вопросов, Голиков вынул из сейфа дело Петровой, закурил и начал медленно перелистывать его, хотя и знал почти наизусть.
Тишину в кабинете прервал стук в дверь - привели Борисова. Его затравленное, опрокинутое лицо вновь вызвало у майора смутное чувство жалости, Интуиция не хотела смириться с фактами.
Чижмин, памятуя первую встречу с Борисовым, когда он так непозволительно сорвался, помимо воли испытывал легкое злорадство. По его лицу блуждала многозначительная улыбка, пока он в упор рассматривал арестованного.
- Ну, присаживайтесь, Борисов, - Голиков положил перед ним папиросы. - Вот. Сигарет, к сожалению, я не курю, - и повернулся к Чижмину: - Старший лейтенант, начинайте.
Чижмин сгорал от нетерпения. Он почему-то был убежден, что именно ему Голиков доверит поставить последнюю точку в протоколе допроса Борисова, где тот будет вынужден признать свою вину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42