Он располагался непосредственно за четырехэтажным светлым зданием, вмещавшим райисполком и горком партии, поэтому прежнее его название было — «за Белым домом». Потом оно, со сменой ориентиров, поменялось и стало «за церковью», поскольку здесь же высился скромный баланцевский храм.
— Вот и церковь, — добродушно заметил Шиповатов. — Считай, дома.
— Кто дома, а кто в гостях, — голос Розы Этибаровны звенел от возмущения. — Я бы на вашем месте бросила это дело. Надо еще посмотреть, кем эта санкция подписана. С нашим районным мы накоротке, нет-нет, да и захаживает. Так что, эта ваша самодеятельность...
— Не беспокойтесь, Роза Этибаровна, порядок. Мы люди маленькие, для нас и зампрокурора — большое начальство.
«Волга» тормознула у длинного кирпичного забора. Кованые узорчатые ворота, выкрашенные белилами, открывали взгляду прохожего асфальтированную дорожку, тянущуюся через двор к дому в обрамлении подстриженных кустарников. Фасад невысокого, но довольно обширного особняка украшали фигурные лепные колонки. Чистые, свежие цвета, любовно ухоженный сад — все это радовало глаз. Шиповатов не раз ловил себя на том, что всякий раз, когда ему приходится вторгаться непрошеным гостем в такие родовые гнезда, его донимает особого рода любопытство — богатые и влиятельные, эти люди и живут как-то иначе, чем все остальные. Впрочем, ему приходилось разочаровываться, и нередко. За лощеными фасадами подчас скрывались такие клоаки, что и армии ассенизаторов не управиться.
Еще не зная о постигшем семью горе, Мамедова держалась с несокрушимой самоуверенностью. Приблизившись к калитке, остановилась в проеме, заслоняя его пышной грудью. Посматривала на лейтенанта, даже не пытаясь отпереть массивный замок, словно провоцируя на решительные действия.
— Чего вы ждете, молодой человек? У вас санкция, ею и отпирайте. Но я еще раз хочу вас предупредить: все это беззаконие дорого вам обойдется.
— А как же, Роза Этибаровна. Отопрем, понятых вызовем. Я лично уверен, что скрывать вам особенно нечего, но если уж вам угодно, чтобы то, что все равно свершится, сопровождалось осложнениями, — ради Бога.
Розе Этибаровне не было угодно. Она круто изменила тактику. И не стало на свете женщины мягче. Послушно, словно бы даже радуясь самому факту обыска в доме, щелкнула плоским никелированным ключиком, предварительно набрав цифровой код.
— Прошу, Максим Витальевич. У меня все на виду, у Налика Назаровича — тем более. Правда, к его половине дома я вообще отношения практически не имею, но если надо — думаю, и он возражать не станет. Так что, ищите, знать бы только — что. Хотите — с понятыми, хотите — без, все меньше позора. Люди-то нас знают... Пойдут пересуды, толки — не отмоешься.
В дом вошли едва не друзьями. Роза Этибаровна буквально излучала радушие. Однако напряжение оставалось. Шиповатов и прежде стремился избегать в таких случаях конфликтов и порой на допросах совершенно по-мальчишески смущался и краснел. Однако сейчас он владел собой.
— Я верю, что это всего лишь досадное недоразумение, которое мы быстро разрешим, причем без помощи понятых. Мне необходимо выяснить совсем немногое: какие вещи и когда вы сдавали в комиссионные магазины или продавали каким-либо иным образом в последнее время? Предупреждаю, что это вопрос официальный, вы, соответственно, несете ответственность за отказ или дачу ложных показаний. Распишитесь, пожалуйста.
Однако, за исключением подписи, по-мужски отчетливой и солидной, лейтенант смог зафиксировать только заявление гражданки Мамедовой, что костюм был куплен с рук у незнакомого субъекта на рынке.
— Приметы? Ну разве их упомнишь, хануриков этих? Такой, как все они. Небритый, среднего роста, морда помятая. Клялся, что костюм не краденый, мол, похмелиться надо — сил нету, не до костюма. Я и подумала: возьму Налику, как будто сносно сшит.
— И что же, не подошел? Или цвет неважный? — сочувственно поинтересовался Шиповатов.
Роза Этибаровна хмыкнула.
— На рынке все ничего кажется, а дома разберешься — хоть на помойку неси. Ну куда его такому представительному мужчине, как Налик?..
— Роза Этибаровна, может, это и несущественно, но я обязан уточнить: что именно в костюме не понравилось Налику Назаровичу?
— Да что вы в самом деле? Я ему и показывать не стала. Барахло ношенное. Он бы его и мерить не стал.
— Значит, Налик Назарович не в курсе событий, связанных с покупкой костюма, и даже не видел его?
— Видимо, так. Костюм я принесла к себе, на свою половину, где мы и находимся сейчас. А на следующий день переправила в комиссионный.
— Ага, слышу, кажется, понятые прибыли. Обыск все-таки придется провести. Деньги, ценности, оружие, наркотические средства и тому подобное предлагаю предъявить добровольно.
— Ваше право, ищите! Запрещенного у меня ничего нет... А ценности — вот, в тумбе под телевизором, в ящике. Это все. — Поднявшись со стула, Роза Этибаровна с достоинством встряхнула тяжелыми серьгами, оттягивавшими мочки крупноватых для такой изящной женщины ушей. — Это золото досталось мне по наследству. Налик и сестра подтвердят. Можете и запрос послать по прежнему месту жительства.
— Ну, запросы — вне моей компетенции. Да и с чего бы это мне вам не верить? Однако дело у нас серьезное, и мы вынуждены прибегнуть к обыску.
— Надеюсь, это касается только моей половины? У сестры своя семья. Да и при чем тут она? Если б знать, что там этот билет окаянный!
— Успокойтесь, Роза Этибаровна! Если вы говорите правду, то и обыска вам бояться нечего. Так что давайте по мере сил друг другу помогать.
За уклончивой вежливостью лейтенанта скрывалось знание того факта, что если костюм в комиссионный Мамедова сдала на _с_л_е_д_у_ю_щ_и_й_ день после его приобретения у запойного торговца, то сама покупка приходилась на день, когда костюм находился на покойном. Допустить же вероятность захоронения Бурова без костюма на глазах у множества прощавшихся с покойным было весьма и весьма трудно.
* * *
За сорок лет работы судмедэкспертом Лев Вольфович Брайнин не только научился с философским спокойствием относиться к разного рода кровавым ужасам, сопровождавшим «деятельность» уголовного подполья, но и мог, при случае, и бутербродом в морге закусить, и термос с чаем таскал с собой постоянно, равно как и неизменный «выездной» чемодан, смахивающий на саквояж дореволюционной акушерки, правда, с весьма современным содержимым. Брайнин старался поспевать за прогрессом в своей сфере, и инструменты и реактивы добывал, пускаясь на различные хитрости, организуя своего рода мини-бартер. В сочетании с опытом и умением, результат получался превосходный.
С Абуталибовым Брайнин по работе не сталкивался, но отзывы о толковом и умелом хирурге, появившемся в Баланцево, достигли и его ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Вот и церковь, — добродушно заметил Шиповатов. — Считай, дома.
— Кто дома, а кто в гостях, — голос Розы Этибаровны звенел от возмущения. — Я бы на вашем месте бросила это дело. Надо еще посмотреть, кем эта санкция подписана. С нашим районным мы накоротке, нет-нет, да и захаживает. Так что, эта ваша самодеятельность...
— Не беспокойтесь, Роза Этибаровна, порядок. Мы люди маленькие, для нас и зампрокурора — большое начальство.
«Волга» тормознула у длинного кирпичного забора. Кованые узорчатые ворота, выкрашенные белилами, открывали взгляду прохожего асфальтированную дорожку, тянущуюся через двор к дому в обрамлении подстриженных кустарников. Фасад невысокого, но довольно обширного особняка украшали фигурные лепные колонки. Чистые, свежие цвета, любовно ухоженный сад — все это радовало глаз. Шиповатов не раз ловил себя на том, что всякий раз, когда ему приходится вторгаться непрошеным гостем в такие родовые гнезда, его донимает особого рода любопытство — богатые и влиятельные, эти люди и живут как-то иначе, чем все остальные. Впрочем, ему приходилось разочаровываться, и нередко. За лощеными фасадами подчас скрывались такие клоаки, что и армии ассенизаторов не управиться.
Еще не зная о постигшем семью горе, Мамедова держалась с несокрушимой самоуверенностью. Приблизившись к калитке, остановилась в проеме, заслоняя его пышной грудью. Посматривала на лейтенанта, даже не пытаясь отпереть массивный замок, словно провоцируя на решительные действия.
— Чего вы ждете, молодой человек? У вас санкция, ею и отпирайте. Но я еще раз хочу вас предупредить: все это беззаконие дорого вам обойдется.
— А как же, Роза Этибаровна. Отопрем, понятых вызовем. Я лично уверен, что скрывать вам особенно нечего, но если уж вам угодно, чтобы то, что все равно свершится, сопровождалось осложнениями, — ради Бога.
Розе Этибаровне не было угодно. Она круто изменила тактику. И не стало на свете женщины мягче. Послушно, словно бы даже радуясь самому факту обыска в доме, щелкнула плоским никелированным ключиком, предварительно набрав цифровой код.
— Прошу, Максим Витальевич. У меня все на виду, у Налика Назаровича — тем более. Правда, к его половине дома я вообще отношения практически не имею, но если надо — думаю, и он возражать не станет. Так что, ищите, знать бы только — что. Хотите — с понятыми, хотите — без, все меньше позора. Люди-то нас знают... Пойдут пересуды, толки — не отмоешься.
В дом вошли едва не друзьями. Роза Этибаровна буквально излучала радушие. Однако напряжение оставалось. Шиповатов и прежде стремился избегать в таких случаях конфликтов и порой на допросах совершенно по-мальчишески смущался и краснел. Однако сейчас он владел собой.
— Я верю, что это всего лишь досадное недоразумение, которое мы быстро разрешим, причем без помощи понятых. Мне необходимо выяснить совсем немногое: какие вещи и когда вы сдавали в комиссионные магазины или продавали каким-либо иным образом в последнее время? Предупреждаю, что это вопрос официальный, вы, соответственно, несете ответственность за отказ или дачу ложных показаний. Распишитесь, пожалуйста.
Однако, за исключением подписи, по-мужски отчетливой и солидной, лейтенант смог зафиксировать только заявление гражданки Мамедовой, что костюм был куплен с рук у незнакомого субъекта на рынке.
— Приметы? Ну разве их упомнишь, хануриков этих? Такой, как все они. Небритый, среднего роста, морда помятая. Клялся, что костюм не краденый, мол, похмелиться надо — сил нету, не до костюма. Я и подумала: возьму Налику, как будто сносно сшит.
— И что же, не подошел? Или цвет неважный? — сочувственно поинтересовался Шиповатов.
Роза Этибаровна хмыкнула.
— На рынке все ничего кажется, а дома разберешься — хоть на помойку неси. Ну куда его такому представительному мужчине, как Налик?..
— Роза Этибаровна, может, это и несущественно, но я обязан уточнить: что именно в костюме не понравилось Налику Назаровичу?
— Да что вы в самом деле? Я ему и показывать не стала. Барахло ношенное. Он бы его и мерить не стал.
— Значит, Налик Назарович не в курсе событий, связанных с покупкой костюма, и даже не видел его?
— Видимо, так. Костюм я принесла к себе, на свою половину, где мы и находимся сейчас. А на следующий день переправила в комиссионный.
— Ага, слышу, кажется, понятые прибыли. Обыск все-таки придется провести. Деньги, ценности, оружие, наркотические средства и тому подобное предлагаю предъявить добровольно.
— Ваше право, ищите! Запрещенного у меня ничего нет... А ценности — вот, в тумбе под телевизором, в ящике. Это все. — Поднявшись со стула, Роза Этибаровна с достоинством встряхнула тяжелыми серьгами, оттягивавшими мочки крупноватых для такой изящной женщины ушей. — Это золото досталось мне по наследству. Налик и сестра подтвердят. Можете и запрос послать по прежнему месту жительства.
— Ну, запросы — вне моей компетенции. Да и с чего бы это мне вам не верить? Однако дело у нас серьезное, и мы вынуждены прибегнуть к обыску.
— Надеюсь, это касается только моей половины? У сестры своя семья. Да и при чем тут она? Если б знать, что там этот билет окаянный!
— Успокойтесь, Роза Этибаровна! Если вы говорите правду, то и обыска вам бояться нечего. Так что давайте по мере сил друг другу помогать.
За уклончивой вежливостью лейтенанта скрывалось знание того факта, что если костюм в комиссионный Мамедова сдала на _с_л_е_д_у_ю_щ_и_й_ день после его приобретения у запойного торговца, то сама покупка приходилась на день, когда костюм находился на покойном. Допустить же вероятность захоронения Бурова без костюма на глазах у множества прощавшихся с покойным было весьма и весьма трудно.
* * *
За сорок лет работы судмедэкспертом Лев Вольфович Брайнин не только научился с философским спокойствием относиться к разного рода кровавым ужасам, сопровождавшим «деятельность» уголовного подполья, но и мог, при случае, и бутербродом в морге закусить, и термос с чаем таскал с собой постоянно, равно как и неизменный «выездной» чемодан, смахивающий на саквояж дореволюционной акушерки, правда, с весьма современным содержимым. Брайнин старался поспевать за прогрессом в своей сфере, и инструменты и реактивы добывал, пускаясь на различные хитрости, организуя своего рода мини-бартер. В сочетании с опытом и умением, результат получался превосходный.
С Абуталибовым Брайнин по работе не сталкивался, но отзывы о толковом и умелом хирурге, появившемся в Баланцево, достигли и его ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46