Но едва только все закончилось, она деловито глянула на часы и совершенно ровным голосом заметила:
— Голодный, и еще совсем мальчик…
Деньги иссякли неожиданно. Однажды утром обнаружилось, что платить за номер нечем. Мы проскользнули мимо администраторши и стали обходить квартал за кварталом в поисках заказов. Цену называли заниженную вдвое, но из обусловленных шести рублей половину брали авансом. Никто не возмущался, и к вечеру мы собрали двести рублей. Фотографии выбросили. Оплаченный счет в гостинице и ресторанный ужин подняли настроение.
— Вот так и раньше надо было, — улыбался Алик.
— Залоги — тюрьма. Муть у тебя в голове.
— Подумаешь, трешки, — вяло отбивался напарник.
Мне опять приснился дурной сон. Будто бы я в огромном бетонном ангаре. В глубине копошится какой-то человек. Иду к нему, а это Монгол, по пояс голый, весь в каких-то буграх и наростах.
— Это ты заразил меня, сволочь! — его лапищи тянутся к моему горлу.
— Нет, нет, — хриплю я. — Это цемент, от него портится кожа…
Я хватаю Монгола за руку… и она отделяется от туловища…
И снова я очнулся от собственного крика. А с утра опять — беготня, уговоры, залоги, Наташа с ее кошачьими воплями, которые уже не сводят с ума, а только тревожат обитателей соседних номеров.
Наконец приехал Саша, и сразу почувствовал неладное…
— Куда вы смотрели, не знаю, — горячился он. — Нахватали у пьяниц, у детей. Два «лурика» Алик вообще у сумасшедшей старухи принял. Гурам будет очень недоволен, хорошего не ждите. Рассчитываться придется дома.
— Как же так — без расчета? С Гурамом договоримся потом, — я встал у двери.
Саша вздохнул неопределенно и потянулся к еумкё, где лежали деньги.
— Как знаешь, можно и рассчитаться.
Распрямился он мгновенно. В руке блеснуло лезвие опасной бритвы. Но мы тоже оказались не лыком шиты. Алик коротко взмахнул эбонитовой дубинкой. Саша осел на пол. Я поднял «опаску» и засунул в карман.
— Ты больше нас не режь, пожалуйста, — криво улыбнулся Алик. — По нашим подсчетам, с тебя без четвертака три штуки. За моральный ущерб округлим. Давай, гони, и без глупостей.
— Отхаркнутся вам эти гроши… Еще перед Гурамом отчитаться придется!
— Давай, давай, умник…
Саша отсчитал деньги, — правая рука у него заметно дрожала. Когда он ушел, я сказал:
— Как дальше жить будем? С Гурамом шутки плохи…
— Подавится. Ты как хочешь, а я возвращаюсь в Донецк.
— А я что? Буду сидеть и ждать, пока Серик мне кишки выпустит? Лучше б я на заводе остался…
— Ну, пошел травить… Успеешь еще к своим болторезам. А что касается денег — тут меня Наташа навела на одну мыслишку. Чем ждать, пока нам дадут по шапке, стоит попробовать эту шапку выгодно купить.
Такси подвернулось сразу.
— Что ищете, ребята? — водитель, пожилой лысоватый пузан с шустрыми глазками-щелочками, но непохожий на казаха, явно заинтересовался нами.
— Шапки хотим посмотреть. Говорят, тут их можно купить подешевле.
— Надо искать хороших людей. Вы, вижу, ребята деловые. Все меха здесь мы, татары, держим. Познакомлю вас кое с кем. Товар возьмете на дому. Давайте зелененькую — и столкуемся.
Сошлись на тридцатке. На рынке таксист ловко скользнул между рядами.
— Плакала наша тридцатка. «Фонарь» повесил, — Алик растерянно помял рыжую шапку.
— Сколько просишь, хозяин?
— Сто тридцать, — гвардейского роста парень сверкнул золотозубой улыбкой.
— Скинь десятку! — начал торговаться Алик.
— Ни рубля. Смотри, какая красавица!
Алик вынул деньги и бросил шапку в сумку.
— Здесь долго «светить» не стоит, — я взял Алика за руку. — Еще неизвестно, что это за водила. Давай-ка сами прошвырнемся по базару.
Внезапно из толпы вынырнул таксист. За ним шел старик с серебристой жидкой бородкой, смахивавшей на козлиную.
— Рахим, — представился, не подавая руки, козлобородый. — Шапка есть. Сколько надо, столько сделаем. На базар ходить не будешь. Все дам. Сурок, ондатра, лиса немного есть. Каких надо? Все равно, почти вся шапка здесь моя. Поехали в город, через час будете с товаром.
У ворот мы уселись на заднее сидение юркого «Москвича». Водитель — молодой парень с незапоминающимся лицом — всю дорогу молчал. Да и старик разговора не поддерживал. На всякий случай я запомнил номер машины.
Дом, куда мы приехали, располагался почти в центре города. На последнем, пятом этаже за обшарпанной дверью обнаружились такие же ободранные стены. Старик отпер амбарный замок на огромном сундуке. Порылся и начал выкладывать из сундука шапки. Цена была в среднем на десятку ниже, чем на базаре.
— Ты смотри, товар какой! Бери, жалеть не будешь, — Рахим мял меха, выворачивал шапки изнанкой, дул в ворс.
Мы отобрали два десятка шапок: пять рыжих и пятнадцать крашеных. Все они поместились в одной сумке.
Шофер аккуратно припарковал машину у привокзального магазина и так же молча, не прощаясь, рванул с места, едва я захлопнул дверцу. Привычная вокзальная толчея притупила внимание. Однако вскоре я почувствовал на себе чей-то взгляд. Приземистый, темноволосый мужчина. Кажется, я приметил его еще на базаре.
Мы старались затеряться в толпе, но наши куртки и джинсы разительно отличались от швейной продукции местного комбината. Мы купили билеты на скорый «Россия».
Через несколько минут передо мной выросли две фигуры: милиционер и некто в штатском.
— Попрошу предъявить документы!
— Пожалуйста, — помятый паспорт у меня всегда наготове…
Штатский задумчиво перелистывает его, внимательно изучает штамп и прописку, вертит в руках билет.
— А где же ваши вещи, товарищ Лемешко?
— Все свое ношу с собой. Не люблю уподобляться верблюду.
— Вы прекрасно понимаете, о чем речь. Кому вы брали второй билет? С этим человеком вы были на рынке? — Штатский внимательно осматривается, но Алика уже и след простыл.
— А кто вы, собственно, такой? И почему я перед вами должен отчитываться?
Темноволосый сует мне под нос красную книжечку.
— Капитан Кравцов, транспортная милиция. Советую не кипятиться, а то задержим часа на три, и поезд уйдет без вас. Проверка документов — дело обычное, возмущаться здесь нечем. Можете быть свободны.
«Скорый поезд Владивосток — Москва опаздывает на один час», — прохрипел динамик.
Алика не было видно. Что делать?
Подошел, наконец, поезд. Цепкий взгляд капитана не отпускал меня. Пришлось садиться в вагон. Впереди двое суток поездной тоски. Час до ближайшей станции Мамлютки тянулся изнурительно долго.
Вот, слава богу, и Мам лютка. Проводница вразвалку пошла открывать. Перебранка на пероне заставила меня выглянуть в окно. Там собственной персоной маячил Алик, пререкаясь с проводницей. Я пулей вылетел из вагона.
— Вот билет!
Место для Алика нашлось рядом. Он тут же возбужденно заговорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Голодный, и еще совсем мальчик…
Деньги иссякли неожиданно. Однажды утром обнаружилось, что платить за номер нечем. Мы проскользнули мимо администраторши и стали обходить квартал за кварталом в поисках заказов. Цену называли заниженную вдвое, но из обусловленных шести рублей половину брали авансом. Никто не возмущался, и к вечеру мы собрали двести рублей. Фотографии выбросили. Оплаченный счет в гостинице и ресторанный ужин подняли настроение.
— Вот так и раньше надо было, — улыбался Алик.
— Залоги — тюрьма. Муть у тебя в голове.
— Подумаешь, трешки, — вяло отбивался напарник.
Мне опять приснился дурной сон. Будто бы я в огромном бетонном ангаре. В глубине копошится какой-то человек. Иду к нему, а это Монгол, по пояс голый, весь в каких-то буграх и наростах.
— Это ты заразил меня, сволочь! — его лапищи тянутся к моему горлу.
— Нет, нет, — хриплю я. — Это цемент, от него портится кожа…
Я хватаю Монгола за руку… и она отделяется от туловища…
И снова я очнулся от собственного крика. А с утра опять — беготня, уговоры, залоги, Наташа с ее кошачьими воплями, которые уже не сводят с ума, а только тревожат обитателей соседних номеров.
Наконец приехал Саша, и сразу почувствовал неладное…
— Куда вы смотрели, не знаю, — горячился он. — Нахватали у пьяниц, у детей. Два «лурика» Алик вообще у сумасшедшей старухи принял. Гурам будет очень недоволен, хорошего не ждите. Рассчитываться придется дома.
— Как же так — без расчета? С Гурамом договоримся потом, — я встал у двери.
Саша вздохнул неопределенно и потянулся к еумкё, где лежали деньги.
— Как знаешь, можно и рассчитаться.
Распрямился он мгновенно. В руке блеснуло лезвие опасной бритвы. Но мы тоже оказались не лыком шиты. Алик коротко взмахнул эбонитовой дубинкой. Саша осел на пол. Я поднял «опаску» и засунул в карман.
— Ты больше нас не режь, пожалуйста, — криво улыбнулся Алик. — По нашим подсчетам, с тебя без четвертака три штуки. За моральный ущерб округлим. Давай, гони, и без глупостей.
— Отхаркнутся вам эти гроши… Еще перед Гурамом отчитаться придется!
— Давай, давай, умник…
Саша отсчитал деньги, — правая рука у него заметно дрожала. Когда он ушел, я сказал:
— Как дальше жить будем? С Гурамом шутки плохи…
— Подавится. Ты как хочешь, а я возвращаюсь в Донецк.
— А я что? Буду сидеть и ждать, пока Серик мне кишки выпустит? Лучше б я на заводе остался…
— Ну, пошел травить… Успеешь еще к своим болторезам. А что касается денег — тут меня Наташа навела на одну мыслишку. Чем ждать, пока нам дадут по шапке, стоит попробовать эту шапку выгодно купить.
Такси подвернулось сразу.
— Что ищете, ребята? — водитель, пожилой лысоватый пузан с шустрыми глазками-щелочками, но непохожий на казаха, явно заинтересовался нами.
— Шапки хотим посмотреть. Говорят, тут их можно купить подешевле.
— Надо искать хороших людей. Вы, вижу, ребята деловые. Все меха здесь мы, татары, держим. Познакомлю вас кое с кем. Товар возьмете на дому. Давайте зелененькую — и столкуемся.
Сошлись на тридцатке. На рынке таксист ловко скользнул между рядами.
— Плакала наша тридцатка. «Фонарь» повесил, — Алик растерянно помял рыжую шапку.
— Сколько просишь, хозяин?
— Сто тридцать, — гвардейского роста парень сверкнул золотозубой улыбкой.
— Скинь десятку! — начал торговаться Алик.
— Ни рубля. Смотри, какая красавица!
Алик вынул деньги и бросил шапку в сумку.
— Здесь долго «светить» не стоит, — я взял Алика за руку. — Еще неизвестно, что это за водила. Давай-ка сами прошвырнемся по базару.
Внезапно из толпы вынырнул таксист. За ним шел старик с серебристой жидкой бородкой, смахивавшей на козлиную.
— Рахим, — представился, не подавая руки, козлобородый. — Шапка есть. Сколько надо, столько сделаем. На базар ходить не будешь. Все дам. Сурок, ондатра, лиса немного есть. Каких надо? Все равно, почти вся шапка здесь моя. Поехали в город, через час будете с товаром.
У ворот мы уселись на заднее сидение юркого «Москвича». Водитель — молодой парень с незапоминающимся лицом — всю дорогу молчал. Да и старик разговора не поддерживал. На всякий случай я запомнил номер машины.
Дом, куда мы приехали, располагался почти в центре города. На последнем, пятом этаже за обшарпанной дверью обнаружились такие же ободранные стены. Старик отпер амбарный замок на огромном сундуке. Порылся и начал выкладывать из сундука шапки. Цена была в среднем на десятку ниже, чем на базаре.
— Ты смотри, товар какой! Бери, жалеть не будешь, — Рахим мял меха, выворачивал шапки изнанкой, дул в ворс.
Мы отобрали два десятка шапок: пять рыжих и пятнадцать крашеных. Все они поместились в одной сумке.
Шофер аккуратно припарковал машину у привокзального магазина и так же молча, не прощаясь, рванул с места, едва я захлопнул дверцу. Привычная вокзальная толчея притупила внимание. Однако вскоре я почувствовал на себе чей-то взгляд. Приземистый, темноволосый мужчина. Кажется, я приметил его еще на базаре.
Мы старались затеряться в толпе, но наши куртки и джинсы разительно отличались от швейной продукции местного комбината. Мы купили билеты на скорый «Россия».
Через несколько минут передо мной выросли две фигуры: милиционер и некто в штатском.
— Попрошу предъявить документы!
— Пожалуйста, — помятый паспорт у меня всегда наготове…
Штатский задумчиво перелистывает его, внимательно изучает штамп и прописку, вертит в руках билет.
— А где же ваши вещи, товарищ Лемешко?
— Все свое ношу с собой. Не люблю уподобляться верблюду.
— Вы прекрасно понимаете, о чем речь. Кому вы брали второй билет? С этим человеком вы были на рынке? — Штатский внимательно осматривается, но Алика уже и след простыл.
— А кто вы, собственно, такой? И почему я перед вами должен отчитываться?
Темноволосый сует мне под нос красную книжечку.
— Капитан Кравцов, транспортная милиция. Советую не кипятиться, а то задержим часа на три, и поезд уйдет без вас. Проверка документов — дело обычное, возмущаться здесь нечем. Можете быть свободны.
«Скорый поезд Владивосток — Москва опаздывает на один час», — прохрипел динамик.
Алика не было видно. Что делать?
Подошел, наконец, поезд. Цепкий взгляд капитана не отпускал меня. Пришлось садиться в вагон. Впереди двое суток поездной тоски. Час до ближайшей станции Мамлютки тянулся изнурительно долго.
Вот, слава богу, и Мам лютка. Проводница вразвалку пошла открывать. Перебранка на пероне заставила меня выглянуть в окно. Там собственной персоной маячил Алик, пререкаясь с проводницей. Я пулей вылетел из вагона.
— Вот билет!
Место для Алика нашлось рядом. Он тут же возбужденно заговорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39