– Смит! – воскликнула она радостно. – Но ведь наша фамилия тоже Смит! Мы случайно не родственники?
– Да нет, мать, – откликнулся мужчина. – Смитов на свете пруд пруди. Если чья-то фамилия Смит, то вовсе не обязательно, что он нам родня. Но, добавил он, – сдается мне, что с однофамильцем не грех и выпить по маленькой.
Пошарив под столом, он вытащил объемистую банку. И достал с полки над головой пару стаканов.
– По виду ты вроде горожанин, – изрек он, – хотя доводилось слышать, что среди вас тоже есть не дураки выпить. Не скажу, что эту штуку можно назвать первосортным пойлом, но гнали ее из кукурузы без всяких примесей, и уж точно, что ты не отравишься. Только не глотай сразу помногу, а то дух перехватит. Зато после третьего-четвертого глотка можешь больше не трусить, потому как приспособишься. Кто бы что ни говорил, а в такую ночку нет ничего приятнее, чем присосаться к банке с самогоном. Я добыл эту у старого Джо Хопкинса. Джо гонит пойло у себя на острове, там на реке… – Он уже приподнял банку в намерении разлить содержимое по стаканам, как вдруг на лице его мелькнул испуг и он смерил меня проницательным взглядом:
– Слышь, а ты часом не из налоговых инспекторов?
– Нет, – заверил я его, – не из налоговых.
Он вернулся к прерванному занятию и наполнил стаканы.
– С ними ничего наперед не знаешь. Подкрадутся исподтишка, и не раскусишь. В прежние времена их было видать за милю, а теперь наловчились. Могут переодеться и выдать себя за кого угодно. – Он подпихнул один стакан по столу в мою сторону. – Мистер Смит, мне жаль, что я не могу услужить тебе. По крайней мере, сейчас не могу. Не сегодня, когда вот-вот начнется гроза. А утром я с полным удовольствием запрягу конягу и выручу твою телегу из беды.
– Но она торчит поперек дороги и мешает движению.
– Мистер, – подала голос женщина от плиты, – пусть это вас не тревожит. Эта дорога никуда не ведет. Перевалит за холм, дойдет до заброшенного дома и исчезнет.
– Говорят, – вставил мужчина, – там в доме водятся привидения.
– Может, у вас есть телефон? Я бы мог позвонить…
– Нет у нас телефона, – отозвалась женщина.
– Никогда не мог понять, – заявил мужчина, – на что людям телефон. Все время брякает. Кто-то звонит просто от нечего делать. А человеку не остается ни одной спокойной минуты.
– Телефоны денег стоят, – заметила женщина.
– Я мог бы спуститься по дороге пешком, – не унимался я. – Там ниже есть еще одна ферма. Может, у них…
Хозяин ожесточенно затряс головой.
– Давай бери стакан и отхлебни чуток. И не думай пройтись по этой дороге пешком, если дорожишь жизнью. Не в моих привычках говорить о соседях дурно, но никому не дозволено держать свору таких свирепых псов. Конечно, они стерегут дом и отгоняют лисиц, но жизнь человека не стоит ни гроша, если он напорется на них в темноте…
Я поднял стакан и пригубил спиртное. Оно было дрянь дрянью, но внутри будто зажегся маленький костерок.
– Никуда вам неохота идти, – заметила хозяйка в мой адрес. – Дождь начинается…
Я отхлебнул еще глоток, и вкус самогона определенно улучшился. Он был вдвое слаще, чем в первый раз, и костер разгорелся сильнее.
– Устраивайтесь поудобнее, мистер Смит, – сказала хозяйка. – Я собираюсь подавать на стол. Отец, дай-ка ему тарелку и чашку.
– Но я же…
– Ерунда, – перебил хозяин, – ты ведь не откажешься с нами поужинать, не правда ли? Старуха сготовила похлебку из свиной грудинки с зеленью, и на пробу похлебка была хороша. Никто на свете не варит такую похлебку лучше. Я тут сидел и пускал слюнки, поджидая, покуда она поспеет… – Он взглянул на меня пристально и задумчиво. – Держу пари, тебе вовек не доводилось пробовать настоящей свиной грудинки. Это не городская еда.
– Ошибаетесь, – ответил я. – Доводилось, только много лет назад.
Скажу по совести, я был голоден, и свиная грудинка представлялась мне чудом из чудес.
– Давай, – сказал хозяин, – приканчивай свой стакан. Тебя проберет до пяток.
Я прикончил самогон, а он полез на полку, достал оттуда тарелку и чашку, а из ящика – вилку, ножик и ложку, и очистил мне место за столом. Женщина подала еду, водрузив кастрюлю в центре стола.
– Ну вот, мистер, – сказала она, – пододвиньте стул поближе к тарелке. А ты, отец, вынь-ка трубку изо рта. – И пояснила для меня:
– Довольно и того, что он никогда не снимает шляпу, даже спит в ней, но я не перевариваю, когда он сидит за столом и норовит засунуть вилку в рот, не разжимая зубов, чтоб не выпустить трубку. – Она уселась на свое место и вновь обратилась ко мне:
– Действуйте, лезьте в кастрюлю и накладывайте, сколько хотите. Это не ресторан, но у нас чисто и еды вдосталь, и надеюсь, вам придется по вкусу…
Еда оказалась очень вкусной и сытной, и ее действительно было вдосталь: словно, подумалось мне, они заранее предвидели, что к ужину пожалует кто-то третий.
В разгар ужина начался дождь. Он перешел в ливень, плотные его полосы хлестали по шаткому домику с таким шумом, что приходилось повышать голос, лишь бы расслышать друг друга.
– Ничего нет лучше свиной грудинки, – заявил хозяин, как только скорость, с какой он поглощал еду, начала снижаться, – ну может, кроме опоссума. Возьмешь опоссума, сготовишь его с молодой картошкой – и уж поверь, лезет в глотку ну как по маслу. Мы, бывало, частенько его готовили, да вот уж не упомню, когда в последний раз. Чтоб добыть опоссума, нужен пес, а как наш Пастор состарился и издох, у меня не хватило духу завести другую собаку. Честно, я любил эту псину и хотел было заменить его, да не смог.
Хозяйка смахнула слезу.
– Он был самый лучший пес из всех, какие у нас жили, – сказала она. – Прямо член семьи. Спал под плитой, там иной раз такая жара, что у него вроде шкура дымилась, а ему хоть бы хны. Наверно, ему нравилось, когда жарко. Может, кому подумается, что Пастор – странная кличка для собаки, но он же был в точности как пастор. И вел себя как пастор, всегда серьезный, а то вроде печальный, но с достоинством…
– Ну это пока не учует опоссума, – вставил хозяин. – А как учует, просто сходит с ума от ярости.
– Не подумайте, что мы какие-нибудь безбожники, – добавила женщина. – Но вот не было для него другой клички, хоть плачь. Он выглядел как пастор, вот и все.
Мы покончили с едой, и хозяин, снова засунув трубку в рот, опять потянулся за банкой.
– Спасибо, – сказал я, – больше не буду. Мне надо идти. Если вы разрешите взять пару поленьев из поленницы, я попробую подсунуть их под колеса…
– Не советую, – заявил хозяин. – В такую бурю никак не советую. Да это же скандал, за это в тюрьму сажать надо, если я соглашусь выпустить тебя в такую погоду. Ты останешься здесь, в тепле и уюте, мы с тобой маленечко выпьем, а уж поутру затеешь что пожелаешь со свежими силами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51