Мы убедились, что побеги составляют
неотъемлемую часть существа и растут из бугристых участков тела строго
определенной расцветки.
Еще через несколько минут Вебер, открыв от удивления рот, обнаружил
на некоторых буграх лунки, как будто для игры в гольф, но меньшего
размера. Он достал перочинный нож и выковырнул из одного отверстия
насекомое, очень похожее на пчелу. Мы не поверили собственным глазам;
Вебер проверил еще несколько отверстий-лунок и обнаружил еще одну пчелу,
мертвую, как и в первом случае.
Вебер и Оливер хотели тотчас же начать вскрытие, но нам удалось
отговорить их. Мы разыграли, кому из нас дежурить первому и, конечно,
короткую соломинку вытянул я.
Особой необходимости в охране лагеря не было; сигнальная система
надежно защищала нас, но имелось дополнительное предписание чтобы
выставлять караул.
Я нехотя отправился на поиски ружья, а ребята, пожелав мне спокойной
ночи, разошлись по палаткам. Их голоса еще долго доносились из темноты.
Первая ночь на неизведанной планете всегда проходит одинаково. Как бы
вы ни устали от работы, как бы равнодушно ни относились к ней - вам едва
ли удастся заснуть, будь вы зеленый новичок или прокопченный космический
волк.
Я сидел при свете лампы. На любой другой планете мы разожгли бы
костер - языки пламени создают иллюзию родного дома, но здесь не было даже
соломы, ни говоря о щепочках или настоящих дровах.
Лампа стояла на столе рядом со мной, а на противоположном краю лежала
туша куставра. Давно я не чувствовал себя так неуютно, хотя время моих
беспокойств еще не наступило. Моя специальность - экономика сельского
хозяйства; основная задача - оценить отчеты специалистов отряда и сделать
соответствующий вывод о возможности колонизации планеты.
Но сидя один на один с этим удивительным существом - куставром - я не
мог отделаться от мысли, что оно спутало нам все карты. Я безуспешно
пытался отвлечься, и мысли мои неизменно возвращались к его загадкам, так
что я рад был увидеть рядом с собой даже Талбота Фуллертона,
Четырехглазого, выплывшего из темноты.
Во время полета Фуллертон скорее напоминал тень, а не человека. Он
был апатичен и безлик, и его не замечали ни я, ни мои коллеги. Но сейчас
Четырехглазый выглядел взволнованным.
- Перебрал впечатлений? - спросил я.
Он рассеянно кивнул, продолжая таращиться в темноту.
- Удивительно, - сказал он. - Удивительно, если окажется, что эта
планета - _т_а _с_а_м_а_я_.
- Не окажется. Ты ищешь Эльдорадо. Охотишься за сказкой. Стреляешь
холостыми патронами.
- Однажды _э_т_у_ планету уже нашли, - упрямо продолжал Фуллертон. -
Мы располагаем соответствующими записями о _н_е_й_.
- Ну, конечно! Мемуары об Атлантиде и Золотых Людях. Воспоминания об
Империи Пресвитера Иоанна. Отчет о Северо-Западном Проходе в истории
древней Земли. Описание Семи Городов. И другие повести в том же духе.
Лицо Фуллертона вытянулось, дыхание участилось, глаза заблестели. Он
нервно сжимал и разжимал кулаки.
- Саттер, - изумленно произнес он, - не могу понять, зачем вы все
время издеваетесь надо мной. Я знаю наверняка, что где-то во Вселенной
существует бессмертие. Секрет бессмертия уже найден, и Человечество
обязано отыскать это место! Сегодня в распоряжении человека безграничные
возможности космоса - миллионы планет. Проблема жизненного пространства
полностью решена. Бессмертие, говорю я вам всем, - вот следующая ступень
развития Человечества!
- Прекрати! - рявкнул я. - Забудь все, что сказал!
Но уж если Четырехглазого понесло, его не остановишь никакими силами.
- Оглянитесь, - продолжал он. - Эта планета идентична Земле. Даже
солнце ее находится на той же стадии эволюции звезд, что и земное Солнце.
Плодородная почва, идеальный климат, обилие воды! Сколько пройдет лет,
прежде чем люди заселят эту планету?
- Тысяча лет. Пять тысяч. Может, и больше.
- Правильно! Бесчисленное количество миров только того и ждут, чтобы
их заселили. Но человек вынужден оставлять их в неприкосновенности по
одной простой причине - он смертен. Следует еще сказать и о...
Я терпеливо сидел, выслушивая его бесконечные "сказать и о...", но
все его рассуждения имели один вывод - смерть ужасна. Если бы вы только
могли знать, как мне надоели все эти разговоры. Ведь каждый отряд обязан
иметь в своем составе Четырехглазого! Они все настоящие безумцы, но такого
фанатика, как Фуллертон, еще не было; к тому же, этот полет был у него
первым. Я попытался отключиться, поминая недобрыми словами Институт
Бессмертия, присылающий нам Четырехглазых...
А Фуллертон все говорил и говорил. Идеализм, замешанный на
настырности в поисках бессмертия прямо-таки бурлил в нем. Впрочем, каждый
Четырехглазый пытался произвести впечатление эдакого Прометея, пылая
неистовой уверенностью в правильности своих предположений, что человек
обязан жить вечно, а бессмертие вскоре, буквально со дня на день, будет
найдено. В качестве доказательства каждый из них рассказывал байку о
безымянном космическом корабле, затерявшемся на безымянной планете в давно
забытом году - после того, как экипаж корабля обнаружил бессмертие. Бред,
конечно. И все же, благодаря стараниям Четырехглазых, правительственным
субсидиям и миллиардным дарам и пожертвованиям, миф продолжает жить.
Глупцы, богатые и бедные, верят рассказам о бессмертии и регулярно
переводят на счет Института деньги, но, тем не менее, продолжают умирать с
обычным постоянством. Щедрость не окупается.
- Куда это ты все время поглядываешь? - спросил я Фуллертона, надеясь
охладить его пыл. - Что там - человек, животное, растение?
- Нет! - торжественно произнес он, как судья, зачитывающий приговор.
- Я вижу там нечто такое, о чем не могу вам сказать!
Да будь я проклят! Что он о себе воображает?
И я продолжил подкалывать его, чтобы быстрее пролетело время моего
дежурства. Фуллертон, наш Четырехглазый, оказался самым молодым и, что
всего хуже, самым прилипчивым и занудным из всех Очкариков, беседовавших
со мной. Он раздражал меня все сильнее; фанатики никогда не прислушиваются
к мнению собеседника!
- А как ты определишь, что нашел именно то, что искал?
Он не ответил. Его сопение заставило замолчать и меня - того и гляди
разрыдается.
Так мы и сидели, не возобновляя разговор. Потом он достал из кармана
зубочистку, сунул в рот и начал неторопливо жевать. Я еле сдержался, чтобы
не врезать ему как следует; по-моему, нет более отвратительной привычки,
чем жевать зубочистки, к тому же в самые неподходящие моменты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11