"Зачем они это делали? - спрашивал себя Бишоп. - Почему они дурачили
нас?"
Хотя, конечно, он еще многого не знает. Он не пробыл на Кимоне и
целого дня. "Я наведу справки, - сказала белокурая гречанка, - мы найдем
что-нибудь подходящее для вас".
Он пересек поле и там, где выстроились деревья, нашел речку. Это была
равнинная речка - широкий поток прозрачной воды медленно струился меж
поросших травой берегов. Он лег на живот и глядел на речку. Где-то в
глубине ее блеснула рыба.
Бишоп снял ботинки в стал болтать ногами в воде. Они знают о нас все,
думал он. Они знают все о нашей культуре и жизни, они знают о знаменах с
изображениями леопардов и о том, как выглядел Сенлак в субботу 14 октября
1066 года, о войске Гарольда, стоявшем на вершине холма, и о войске
Вильгельма, сосредоточившемся в долине. Они знают, что движет нами, и они
разрешают нам приезжать сюда, потому что им это для чего-то нужно.
Что сказала девушка, которая появилась невесть откуда на стуле, а
потом исчезла, так и не притронувшись к своему стакану? "Вы будете служить
развлечением, - сказала она. - Но вы привыкнете к этому. Если вы не будете
думать обо всем слишком много, вы привыкнете".
"Навестите меня через неделю, - сказала она еще. - Через неделю мы
поговорим".
Они знают нас, но с какой стороны?
Возможно, Сенлак - это инсценировка, но во всем, что он увидел, была
какая-то странная тусклая реальность, и он всеми фибрами души своей
чувствовал, что зрелище это подлинное, что все так и было. Что не было
никакого Тэйллефера, что, когда человек умирал, его кишки волочились по
траве, что англичане кричали: "Ут! Ут!"
Озябший Бишоп сидел в одиночестве и думал, как кимонцы делают это.
Как они дают возможность человеку нажать кнопку и оказаться вместе с давно
умершими, увидеть смерть людей, прах которых давно смешался с землей?
Способа узнать, как они это делают, конечно, не было. И догадки
бесполезны.
Морли Рид сказал, что техническая информация революционизирует весь
облик земной экономики.
Он вспомнил, как Морли ходил из угла в угол и повторял: "Мы должны
узнать. Мы должны узнать".
И способ узнать... есть, великолепный способ.
Бишоп вытащил ноги из воды и осушил их пучками травы. Он надел
ботинки и пошел к гостинице.
Белокурая богиня все еще сидела за своим столом в бюро по найму.
- Я согласен приглядывать за детишками, - сказал Бишоп.
Она была очень, почти по-детски удивлена, но в следующее же мгновение
лицо ее снова стало бесстрастным, как у богини.
- Да, мистер Бишоп.
- Я все обдумал, - сказал он. - Я согласен на любую работу.
В ту ночь Бишоп долго лежал в постели и не мог уснуть. Он думал о
себе, о своем положении и пришел к заключению, что все обстоит не так уж
плохо.
Работа, по-видимому, найдется. Если кимонцы этого хотят. И даже если
это не та работа, которую хочется получить, начало по крайней мере будет
положено. С этого опорного пункта человек может подняться выше... умный
человек, конечно. А все мужчины и женщины, все земляне на Кимоне,
безусловно, умны: если бы они не были умны, они не попали бы сюда, чтобы
начать новую жизнь. Все они, по-видимому, преуспевают.
В тот вечер он не видел ни Монти, ни Максайн, но поговорил с другими,
и все они казались довольными своей долей... или по крайней мере делали
вид, что довольны. Бишоп говорил себе, что если бы все были разочарованы,
то довольного вида у них не было бы, потому что земляне больше всего любят
тихо плакаться друг другу в жилетку. Ничего подобного он не заметил. Никто
не жаловался.
Ему говорили о том, что организуются спортивные команды, и некоторые
собеседники возлагали на это очень большие надежды, как на источник
дохода.
Он разговаривал с человеком по имени Томас, который был
специалистом-садоводом и работал в крупных кимонских поместьях. Тот больше
часа рассказывал о выращивании экзотических цветов. Коротышка Вильямс,
сидевший с Бишопом в баре, с восторгом говорил о том, что ему поручено
написать книгу баллад на основе кимонской истории. Некий Джексон работал
над статуей по заказу одной местной семьи.
Бишоп подумал, что если человек может получить работу, которая его
удовлетворяет, то жизнь на Кимоне становится приятной.
Взять хотя бы номер, который он получил. Красивая обстановка - дома
на такую он рассчитывать бы не мог. Послушный шкаф-робот делает коктейли и
бутерброды, гладит одежду, выключает свет и запирает дверь, предупреждает
любое, даже невысказанное желание. А комната - комната с четырьмя голыми
стенами и единственным креслом, снабженным кнопками? Там, в этой комнате,
можно получить знания, найти забаву и приключения. Он сделал дурной выбор,
попросив показать для начала битву при Гастингсе. Но есть другие места,
другие времена, другие, более приятные и менее кровавые, события, при
которых он может присутствовать.
Он присутствовал... не только смотрел. Он действительно шел вверх по
склону холма, он пытался выскочить из под копыт мчащихся лошадей, хотя в
этом не было необходимости. Ты вроде бы был и там и не там, находился в
самой гуще и вместе с тем с интересом наблюдал из безопасного места.
А есть немало событий, которые стоило бы увидеть. Можно пережить всю
историю человечества, с времен доисторических до позавчерашнего дня... и
не только историю человечества, а еще и кимонскую и галактическую...
Прогуляться с Шекспиром... Плыть с Колумбом...
Когда-нибудь, подумал Бишоп, я прогуляюсь с Шекспиром. Когда-нибудь я
поплыву с Колумбом. Он видел подлинные события. Правда, она чувствуется.
Все размышления Бишопа свелись к тому, что какими бы странными ни
были условия, жить в них все-таки можно.
А условия были странными потому, что это чужая сторона, культура и
технология которой неизмеримо выше земных достижений. Здесь не было
необходимости в искусственной связи и механических средствах
транспортировки. Здесь не было необходимости в контрактах, потому что это
исключено телепатией.
Надо только приспособиться. Надо научиться жить по-кимонски и не
лезть со своим уставом в чужой монастырь. Он добровольно приехал на чужую
планету. Ему позволили остаться, и поэтому он должен приспособиться.
- Вам неспокойно, сэр, - сказал из другой комнаты шкаф.
- Нет. Я просто думаю.
- Я могу вам дать снотворное. Очень мягкое и приятное снотворное.
- Только не снотворное, - сказал Бишоп.
- Тогда, быть может, - предложил шкаф, - вы позволите мне спеть вам
колыбельную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15