Перед его внутренним взором мелькнул Бэкингем, отшатывающийся от Нэнси, указывая на нее дрожащей рукой; в ушах послышался хриплый голос герцога, произносящий страшное слово.
Холлс все понял. Нэнси уже не грозила опасность со стороны Бэкингема, у которого ее в последнюю минуту отнял куда более страшный и безжалостный враг.
Девушка сама понимала это, глядя в зеркало и видя на своей белоснежной шее клеймо чумы. Хотя она раньше никогда не видела этих пурпурных пятен, но слышала их описания, и потому сознавала свое состояние и без испуганных криков герцога. То ли от страха, то ли от действия болезни, которая нередко вызывала головокружения, подобно испытанным ею недавно и приписанным волнению, Нэнси казалось, что ее отражение увеличивается и уменьшается у нее перед глазами, что комната медленно вращается, а пол качается, словно она стоит на палубе корабля. Девушка отшатнулась и почувствовала, что падает, когда внезапно чьи-то руки поддержали ее.
Подняв взгляд, Нэнси увидела испачканное кровью лицо Рэндала Холлса, бросившегося ей на помощь. Несколько секунд она молча смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями.
— Не прикасайтесь ко мне, — наконец заговорила девушка. — Разве вы не слышали? У меня чума.
— Слышал, — ответил он.
— Вы заразитесь, — предупредила она.
— Весьма вероятно, — согласился полковник. — Но это не имеет значения.
С этими словами он поднял ее на руки, что, несмотря на его состояние, стоило ему очень малых усилий, так как девушка была изящной и тонкой. Не сопротивляясь, ибо она для этого была слишком слаба, Нэнси позволила Холлсу отнести себя на кушетку, куда он уложил ее, поместив под голову подушки.
Подойдя к окну, полковник открыл ставни и распахнул рамы, впустив в душную комнату свежий воздух. Сделав это, он вернулся к кушетке, глядя на девушку глазами бессловесного больного животного.
Прохладный воздух несколько привел Нэнси в чувство: ее пульс стал ровнее, а мысли прояснились. Несколько минут она лежала, вспоминая происшедшее и обдумывая свое положение. Затем девушка подняла взгляд, увидев над собой изможденное лицо и измученные глаза Холлса.
— Почему вы здесь? — бесстрастно промолвила она наконец. — Идите своей дорогой, сэр, и бросьте меня умирать. Мне больше ничего не остается и… думаю, что смогу легче покинуть этот мир без вашей компании.
Полковник отшатнулся, как будто она ударила его. Он открыл рот, собираясь ответить, но его губы вновь сжались, а подбородок опустился на грудь. Отвернувшись, он, еле волоча ноги, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Нэнси лежала, охваченная внезапным страхом. Она прислушивалась к его шагам в коридоре, а когда раздался звук захлопнувшейся входной двери, поняла, что он повиновался ей и ушел. Девушка села, затаив дыхание и слушая ставшие очень быстрыми шаги Холлса по мостовой, которые вскоре исчезли вдали. Несмотря на ее слова, мысль о смерти в одиночестве, в пустом доме, наполняла Нэнси ужасом, заставляя предпочесть даже общество этого негодяя.
Девушка попыталась встать, чтобы выйти на поиски какого-нибудь человеческого существа, которое могло бы оказать ей помощь и облегчить ее страдания. Но ноги отказывались ей служить, и она вновь рухнула на кушетку. Нэнси плакала до тех пор, покуда усиливающаяся боль в груди не победила ее жалость к себе. Она корчилась, словно на дыбе, пока потеря сознания не прекратила ее мучений.
Тем временем Холлс быстро шагал по Сермон-Лейн в сторону собора Святого Павла. Он не мог объяснить, почему выбрал именно этот путь. Хотя ночь еще не наступила, улицы были пустынны, ибо в такое время люди предпочитали вечерами сидеть дома, к тому же, согласно распоряжению лорд-мэра, все таверны и увеселительные заведения закрывались в девять часов.
Без плаща и шляпы, с пустыми ножнами, путавшимися у него между ног, подобно хвосту, полковник двигался вперед, как полупомешанный, поставивший перед собой какую-то цель, и понятия не имевший, что делать для ее достижения. Приближаясь к Картер-Лейн, он заметил фонарь, пляшущий, как блуждающий огонек, и движущийся навстречу ему. Вскоре стал различим силуэт человека, несшего фонарь. Увидев у незнакомца красный жезл, Холлс со вздохом облегчения устремился к нему.
— Держитесь подальше, сэр! — предупредил его голос из мрака. — Берегитесь инфекции!
Но полковник продолжал идти, пока его не остановил поднятый жезл.
— Вы что, сэр, с ума сошли? — осведомился незнакомец. Холлс теперь мог различить черты его бледного лица под широкими полями шляпы. — Я занимаюсь обследованием зараженных домов.
— На это я и надеялся, — ответил Холлс. — Возможно, вам удастся помочь мне. Я нуждаюсь во враче, чтобы отвести его к заболевшему чумой.
Человек сразу встрепенулся.
— Где больной? — осведомился он.
— Неподалеку отсюда — на Найт-Райдер-Стрит.
— Тогда вам нужен доктор Бимиш, который живет за углом. Пошли.
Нэнси пробудилась от сна, милосердно избавившего ее от боли и страха, при звуках шагов и голосов. Бросив взгляд на дверь, она увидела сквозь туман, застилавший ей глаза, высокую фигуру полковника Холлса, следом за которым в комнату вошли двое незнакомцев. Один из них был маленький, похожий на птицу человечек средних лет, другой — молодой и широкоплечий. Оба были одеты в черное, и каждый держал предписанный законом красный жезл.
Молодой человек, которого Холлс повстречал на Сермон-Лейн, не двинулся дальше порога. Он держал у носа платок, распространявший едкий запах уксуса, и энергично работал челюстями, жуя змеиный корень в качестве еще одной меры предосторожности. Тем временем, его спутник, вышеупомянутый доктор Бимиш, приблизился к больной и быстро произвел осмотр.
Девушка молча выдержала его, слишком измученная, чтобы уделять много внимания происходящему.
Врач некоторое время держал ее запястье костлявой рукой, положив средний палец на пульс. Затем от тщательно обследовал пятно на шее и наконец поднял по очереди обе руки девушки, пока стоявший рядом Холлс освещал их канделябром. Справа под мышкой доктор обнаружил опухоль.
— Этот признак проявился необычайно скоро, — заметил он. — Обычно опухоли появляются на третий день.
Указательным пальцем врач прощупал опухоль, отчего острая боль пронзила все тело Нэнси.
Доктор Бимиш отпустил руку девушки и выпрямился, задумчиво глядя на нее.
— Это значит, что ее состояние безнадежно? — тихо спросил Холлс.
Доктор посмотрел на него.
— Dum vivemus, speremus note 81, — ответил он. — Ее состояние не более безнадежно, чем любого, заболевшего чумой. Все зависит от энергии, с которой организм борется с болезнью.
Доктор Бимиш видел, как сверкнули глаза Холлса, словно полковник давал клятву, что если речь идет о борьбе, то он будет бороться с чумой так же отчаянно, как боролся с Бэкингемом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Холлс все понял. Нэнси уже не грозила опасность со стороны Бэкингема, у которого ее в последнюю минуту отнял куда более страшный и безжалостный враг.
Девушка сама понимала это, глядя в зеркало и видя на своей белоснежной шее клеймо чумы. Хотя она раньше никогда не видела этих пурпурных пятен, но слышала их описания, и потому сознавала свое состояние и без испуганных криков герцога. То ли от страха, то ли от действия болезни, которая нередко вызывала головокружения, подобно испытанным ею недавно и приписанным волнению, Нэнси казалось, что ее отражение увеличивается и уменьшается у нее перед глазами, что комната медленно вращается, а пол качается, словно она стоит на палубе корабля. Девушка отшатнулась и почувствовала, что падает, когда внезапно чьи-то руки поддержали ее.
Подняв взгляд, Нэнси увидела испачканное кровью лицо Рэндала Холлса, бросившегося ей на помощь. Несколько секунд она молча смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями.
— Не прикасайтесь ко мне, — наконец заговорила девушка. — Разве вы не слышали? У меня чума.
— Слышал, — ответил он.
— Вы заразитесь, — предупредила она.
— Весьма вероятно, — согласился полковник. — Но это не имеет значения.
С этими словами он поднял ее на руки, что, несмотря на его состояние, стоило ему очень малых усилий, так как девушка была изящной и тонкой. Не сопротивляясь, ибо она для этого была слишком слаба, Нэнси позволила Холлсу отнести себя на кушетку, куда он уложил ее, поместив под голову подушки.
Подойдя к окну, полковник открыл ставни и распахнул рамы, впустив в душную комнату свежий воздух. Сделав это, он вернулся к кушетке, глядя на девушку глазами бессловесного больного животного.
Прохладный воздух несколько привел Нэнси в чувство: ее пульс стал ровнее, а мысли прояснились. Несколько минут она лежала, вспоминая происшедшее и обдумывая свое положение. Затем девушка подняла взгляд, увидев над собой изможденное лицо и измученные глаза Холлса.
— Почему вы здесь? — бесстрастно промолвила она наконец. — Идите своей дорогой, сэр, и бросьте меня умирать. Мне больше ничего не остается и… думаю, что смогу легче покинуть этот мир без вашей компании.
Полковник отшатнулся, как будто она ударила его. Он открыл рот, собираясь ответить, но его губы вновь сжались, а подбородок опустился на грудь. Отвернувшись, он, еле волоча ноги, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Нэнси лежала, охваченная внезапным страхом. Она прислушивалась к его шагам в коридоре, а когда раздался звук захлопнувшейся входной двери, поняла, что он повиновался ей и ушел. Девушка села, затаив дыхание и слушая ставшие очень быстрыми шаги Холлса по мостовой, которые вскоре исчезли вдали. Несмотря на ее слова, мысль о смерти в одиночестве, в пустом доме, наполняла Нэнси ужасом, заставляя предпочесть даже общество этого негодяя.
Девушка попыталась встать, чтобы выйти на поиски какого-нибудь человеческого существа, которое могло бы оказать ей помощь и облегчить ее страдания. Но ноги отказывались ей служить, и она вновь рухнула на кушетку. Нэнси плакала до тех пор, покуда усиливающаяся боль в груди не победила ее жалость к себе. Она корчилась, словно на дыбе, пока потеря сознания не прекратила ее мучений.
Тем временем Холлс быстро шагал по Сермон-Лейн в сторону собора Святого Павла. Он не мог объяснить, почему выбрал именно этот путь. Хотя ночь еще не наступила, улицы были пустынны, ибо в такое время люди предпочитали вечерами сидеть дома, к тому же, согласно распоряжению лорд-мэра, все таверны и увеселительные заведения закрывались в девять часов.
Без плаща и шляпы, с пустыми ножнами, путавшимися у него между ног, подобно хвосту, полковник двигался вперед, как полупомешанный, поставивший перед собой какую-то цель, и понятия не имевший, что делать для ее достижения. Приближаясь к Картер-Лейн, он заметил фонарь, пляшущий, как блуждающий огонек, и движущийся навстречу ему. Вскоре стал различим силуэт человека, несшего фонарь. Увидев у незнакомца красный жезл, Холлс со вздохом облегчения устремился к нему.
— Держитесь подальше, сэр! — предупредил его голос из мрака. — Берегитесь инфекции!
Но полковник продолжал идти, пока его не остановил поднятый жезл.
— Вы что, сэр, с ума сошли? — осведомился незнакомец. Холлс теперь мог различить черты его бледного лица под широкими полями шляпы. — Я занимаюсь обследованием зараженных домов.
— На это я и надеялся, — ответил Холлс. — Возможно, вам удастся помочь мне. Я нуждаюсь во враче, чтобы отвести его к заболевшему чумой.
Человек сразу встрепенулся.
— Где больной? — осведомился он.
— Неподалеку отсюда — на Найт-Райдер-Стрит.
— Тогда вам нужен доктор Бимиш, который живет за углом. Пошли.
Нэнси пробудилась от сна, милосердно избавившего ее от боли и страха, при звуках шагов и голосов. Бросив взгляд на дверь, она увидела сквозь туман, застилавший ей глаза, высокую фигуру полковника Холлса, следом за которым в комнату вошли двое незнакомцев. Один из них был маленький, похожий на птицу человечек средних лет, другой — молодой и широкоплечий. Оба были одеты в черное, и каждый держал предписанный законом красный жезл.
Молодой человек, которого Холлс повстречал на Сермон-Лейн, не двинулся дальше порога. Он держал у носа платок, распространявший едкий запах уксуса, и энергично работал челюстями, жуя змеиный корень в качестве еще одной меры предосторожности. Тем временем, его спутник, вышеупомянутый доктор Бимиш, приблизился к больной и быстро произвел осмотр.
Девушка молча выдержала его, слишком измученная, чтобы уделять много внимания происходящему.
Врач некоторое время держал ее запястье костлявой рукой, положив средний палец на пульс. Затем от тщательно обследовал пятно на шее и наконец поднял по очереди обе руки девушки, пока стоявший рядом Холлс освещал их канделябром. Справа под мышкой доктор обнаружил опухоль.
— Этот признак проявился необычайно скоро, — заметил он. — Обычно опухоли появляются на третий день.
Указательным пальцем врач прощупал опухоль, отчего острая боль пронзила все тело Нэнси.
Доктор Бимиш отпустил руку девушки и выпрямился, задумчиво глядя на нее.
— Это значит, что ее состояние безнадежно? — тихо спросил Холлс.
Доктор посмотрел на него.
— Dum vivemus, speremus note 81, — ответил он. — Ее состояние не более безнадежно, чем любого, заболевшего чумой. Все зависит от энергии, с которой организм борется с болезнью.
Доктор Бимиш видел, как сверкнули глаза Холлса, словно полковник давал клятву, что если речь идет о борьбе, то он будет бороться с чумой так же отчаянно, как боролся с Бэкингемом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66