Непривычная к таким действиям моя рука устала довольно быстро. Однако
весь тыл Фронта к этому времени уже нельзя было узнать.
Я присел на корточки перед бандитом. Лицо его было перекошено, на
губах выступила пена.
- Чем быстрее мы закончим разговор, тем быстрее я уеду отсюда и тем
быстрее вызову ментовку и скорую, - проинформировал я его. -
Следовательно, тем больше у тебя останется шансов не откинуть здесь копыта
от потери крови, а впоследствии не загнуться от ее заражения. Кстати,
насколько я понял, ваш покойный шеф ведь отнюдь не являлся поклонником
пресноедения - я на кухне видел целый коробок соли, - улыбнулся я. - А
соленое мясо, говорят, лучше сохраняется. Так, может сходить?
- Что, спрашивай, урод, - просипел он сквозь посиневшие губы.
- Жить хочется даже убийцам, - философски заметил я. - Ты убил
Платонова и его телохранителя?
- Да.
- Зачем?
- Пахан приказал.
- Гоша?
- Да?
- А зачем?
- Не знаю.
Я подумал, что в подобном положении он вряд ли будет запираться, и
решил не браться за шнур вновь.
- А яйца зачем резал?
- Он приказал. И конец тоже...
- Конец? - переспросил я. Потом до меня дошло. Мне оставалось только
покачать головой.
- Он обычно сам такие вещи проделывает, - продолжил я. - А почему в
этот раз послал тебя?
- Не знаю я, - простонал бандит. - Ну отстань ты с этим. Мне
приказали - я сделал.
- Как ты под трибуну попал? - переключился я на другую тему.
- Меня тренер Жора вчера утром спрятал. Он там "качалку" ведет, но он
наш человек.
- Понятно, - протянул я. - Готовит, так сказать, молодую смену. - А
ушел ты через склад. Окно и дверь также заранее открыл Жора, так?
- Да-а, - еле слышно протянул он.
- А затем? - поинтересовался я.
- Смотался... Там толпа народу была огромная... Поехал к Костику пиво
пить. Ночью прибежал этот пацан ненормальный, шестерка его, сказал, что их
какой-то хрен побил на их же территории. Ну мы решили утром съездить,
разобраться... Квартиру он заметил...
Я поразмыслил. Светкин дом действительно находился на западном
берегу. А "газовик" не так уж и хреново, выходит, себя чувствовал, как
хотел показать, раз проследил квартиру, в которую я прошел.
- А Длинного не видел?
- Нет, я ему по телефону позвонил, сказал, что дело сделано, но вышла
с одним типом промашка. Описал тебя подробно... Он велел скрыться с глаз
долой. Ну а утром случайно...
- Это я понял, - пробурчал я. - Давай, пиши, - я развязал ему руки,
сунул в правую свою ручку и ткнул под нос большой лист бумаги, также
найденный в шкафу.
- Что? - удивился Фронт.
- "Это я убил Платонова", - начал диктовать я. - "Арестуйте меня,
пожалуйста". Крупно и разборчиво. И подпись внизу.
- Что это тебе даст? - захрипел он. - Признание, сделанное в таких
условиях, никто в расчет не примет.
- Пиши, пиши, - успокоил его я. - А мне это и не надо. Это для
интерьера.
- Какого интерьера? - не понял бандит, заканчивавший свою писанину.
- Неплохо, - заметил я, разглядывая его каракули. - Если выживешь -
узнаешь. Кстати, я вчера с Длинным говорил, - Фронт с удивлением посмотрел
на меня. - Ты действительно очень хорошо меня описал, так что твои коллеги
меня выловили, - я заметил на его лице злорадную улыбку. - Так что, Червь
теперь тоже инвалид, если не хуже, - безразличным тоном произнес я и
обрушил тяжелый каблук его же собственного ботинка прямо ему на висок.
Подняв один из уцелевших стульев, я посадил на него неподвижное тело
Фронта и крепко привязал веревками. Стул я поставил так, чтобы лицом
бандит был обращен к двери. Затем с помощью остатков веревки я соорудил из
полученного признания плакат по типу "Помогите беженцам из Швейцарии" и
повесил его убийце на шею.
Выйдя из дома, я запалил небольшой костерок и бросил окровавленный
провод в него. Пока шнур, испытывая, по-видимому, чувство вины за
содеянное, корчился в пламени, я тщательно вытер все пистолеты и бросил их
на крыльце. Затем, вытащив практически полностью обгоревший инструмент
экзекуции, я кинул его в багажник машины, использовав при этом ключи,
экспроприированные у водителя. Ну а после этого и сам забрался в
автомобиль и покатил по единственной уводившей из этого гиблого места
дороге.
Минут через пятнадцать я достиг Дороховицкого шоссе. Сообразив, где
нахожусь, я повернул по направлению к городу. По пути я остановился и
выкинул обугленные останки провода в заросший кювет.

Город с этой стороны начинался с "потаскухи". Так у нас называли
большой и якобы военный завод, производивший какую-то химическую дрянь.
После института я тоже был распределен туда и проработал на нем аж пять
лет, вплоть до своего перехода на журналистское поприще.
Столь же странное свое прозвище завод получил согласно местной
легенде потому, что до революции на этом месте располагался шикарный
загородный бордель госпожи Хвостицкой. Все более или менее заметные гости
нашего города мужеского полу считали своим долгом в каждый свой приезд
непременно отметиться в этом заведении. Рассказывали, что здесь бывал сам
Федор Иванович Шаляпин.
У меня же, кроме того, имелись смутные подозрения и насчет еще одной
знаменитости. Согласно моей версии, в один прекрасный вечер, положив на
лопатки на арене местного цирка очередную "черную маску", гордость
отечественной борьбы Иван Максимович Поддубный собрал всю восхищенную
труппу и залихватски крикнул "В номера!".
В результате сей непродуманной акции на свет божий появился ребенок,
которому мадам Хвостицкая и ее девочки, абсолютно не знакомые с
современными генетическими теориями, не долго думая, присвоили широко
известную фамилию. Полагаю, что о понятии "реклама" они все-таки что-то
слыхали.
В том, что реально в этом деле был замешан какой-нибудь "рыжий" из
труппы, я никогда не сомневался. Но иногда мне вдруг начинало казаться,
что академик Трофим Денисович Лысенко все-таки был прав, и генетика -
такая же продажная девка, как и сама мадам Хвостицкая. Это случалось в
моменты, когда главный, грозно возвышаясь над столом, укладывал меня на
лопатки за какую-нибудь неудавшуюся статью, или же, наоборот, когда,
дочитав мое очередное творение до конца, победно восклицал: "В номер!".
Проехав километра три вдоль высокого бетонного забора, я выехал на
площадь перед главной проходной. Часы на здании заводоуправления
показывали пол-девятого, и площадь была совершенно пуста, за исключением
небольшой группки людей, столпившихся неподалеку от широкого ряда входных
дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49