10 июля 1782 года за ужином зашел разговор о чудесных явлениях.
Принц Де-Линь обратился к Павлу:
- А что же вы, Ваше высочество? Разве в России нет чудесного?
Великий князь поднял голову.
- Куракин знает, что и мне было бы что рассказать. Но есть воспоминания,
которые я гоню из памяти. Великий Князь посмотрел на Куракиина.
- Не правда ли, Куракин, что и со мной было кое-что странное?
- Столь странное, Ваше Высочество, что, право уже, при всем моем к Вам
доверии, я могу приписать происшедшее порыву Вашего воображения.
- Нет, это правда, сущая правда. И если Оберкирх даст слово не говорить
об этом моей жене, то я расскажу вам, в чем было дело.
Мы все, пишет Оберкирх, дали это обещание, и я его сдержала. Эти мемуары
будут опубликоданы лишь тогда, когда наше поколение уйдет со сцены. Передаю
этот рассказ, как слышала его от Великого Князя.
"Как-то поздним вечером, скорее ночью, я в сопровождении Куракина и двух
слуг шел по петербургским улицам после вечера, проведенного во дворце.
Светила луна, весенняя ночь оыла довольно теплой.
Разговор имел шутливый характер. Впереди меня шел слуга. Куракин шел в
нескольких шагах позади меня, а за ним двигался еще один слуга. Свет луны
был ярок. При повороте в одну из улиц я увидел в глубине подъезда высокую
худую фигуру, завернутую в плащ, в военной, надвинутой на глаза шляпе.
Человек будто ждал кого-то. Когда я миновал его, он вышел и пошел около
меня с левой стороны. Громкие его шаги я запомнил навсегда - он шел как
статуя. Я почувствовал леденящий холод в левом боку, идущий от незнакомца.
Обратившись к Куракину, я сказал:
- Судьба нам послала странного спутника.
- Какого спутника? - спросил Куракин.
- Господина, идущего слева, шаги которого слышны на всю улицу!
Куракин в изумлении заметил, что слева от меня нет никого.
- Как? Ты не видишь этого человека между мной и стеной?
- Ваше Высочество! Вы идете почти вплотную к стене!
- Я протянул руку и... ощутил камень стены... И все же незнакомец был
здесь, шел шаг в шаг со мной, и звук его шагов разносился по всей улице...
Я посмотрел на незнакомца и увидел его гипнотизирующий взгляд.
Я дрожал не от страха, но от холода. Вдруг из-под плаща, закрывавшего рот
таинственного спутника моего, раздался глухой и грустный голос:
- Павел!
- Что вам нужно? - механически ответил я.
- Павел! - повторил сочувственно голос. Незнакомец остановился.
Остановился и я...
- Павел! Бедный Павел! Бедный Князь!
- Слышишь? - спросил я Куракина.
- Решительно ничего не слышу, - ответствовал он.
В моих же ушах этот голос звучит и сегодня. Я, сделав над собой усилие,
спросил незнакомца, кто он и что ему нужно?
- Кто я? Бедный Павел! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе и кто
хочет, чтооы ты особенно не привязывался к этому миру, потому что ты долго
не останешься в нем. Живи по законам справедливости, и конец твой будет
спокоен. Бойся укора совести: для благородной души нет оольшего наказания.
Он двинулся вперед. Я следовал чуть позади. Где мы шли, я не знал.
- Смотрите, Куракин смеется, он думает, что это был сон!
Наконец мы пришли к большой площади, между мостом через Неву и зданием
Сената. Незнакомец подошел к одному, словно заранее им отмеченному, месту
на площади и остановился. Остановился и я.
- Прощай, Павел! - сказал он. - Ты еще увидишь меня здесь!
При этом шляпа его приподнялась и глазам моим предстал мой прадед Петр
Великий. Когда я пришел в себя, его уже не было.
На этом самом месте Императрица возводит монумент, который скоро будет
удивлением всей Европы. Эта конная статуя, представляющая царя Петра,
помещенная на скале. Не я советовал матери избрать это место, выбранное или
угаданное призраком! И я не знаю, как описать чувство, охватившее меня,
когда я впервые увидел эту статую!"
Далее в записках Оберкирх следуют второстепенные детали, не
представляющие для нас интереса.
Настало время доложить читателю еще об одной любопытной странности, в
определенной мере повлиявшей на жизнь Павла.
В начале января 1798 года, когда вышеупомянутая Императрица Мария
Федоровна готовилась стать матерью десятого младенца, а Императору Павлу
представлялась в его тогдашней резиденции -Зимнем дворце - депутация
петербургских старооорядцев, благодаривших царя за оказываемую им
поддержку, купец Малахов поднес Императору древнюю икону Михаила Архангела
в драгоценной златокованой ризе.
Эта икона сподобилась быть поставлена в кабинете царя, и пред нею
затеплена была лампадка.
Опечаленный состоянием супруги Павел в сумерках вошел в кабинет и сел в
кресло, глубоко задумавшись. Тихий шорох побудил его обернуться. У дверей
стоял... старик в монашеской рясе с красивым, изборожденным морщинами,
лицом. Как он попал в кабинет Государя - Павел никогда никого не спрашивал.
- Что скажешь, сударь? - обратился Император к незнакомцу.
- Супруга твоя, - ответят вошедший, - одарит тебя сыном Михаилом. Этим же
именем Святого ты наречешь дворец, который строишь на месте своего
рождения. Помни мои слова!
"ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ СВЯТЫНЯ ГОСПОДНЯ ВЪ ДОЛГОТУ ДНЕЙ"
Засим, как показалось Государю, таинственный гость исчез за дверью.
28 января Императрица разрешилась от бремени сыном, по воле Павла
нареченным Михаилом.
Именно в то время, когда грохот пушек с бастиона Петропавловской крепости
возвестил подданным об увеличении царской семьи, любимец Государя, граф
Кутайсов, доложил, что дежурный по внутренней страже дворца офицер желает
сообщить государю нечто важное по секрету.
Поначалу Павел встревожился - он при всяком внезапном к нему обращении
ощущал какое-то неприятное чувство. Но нашел в себе силы и произнес: -
Пошли его сюда! - Честь имею донести Вашему Императорскому Величеству, -
отрапортовал вошедший офицер, - что на посту произошел необыкновеннейший
казус с часовым!.. - Какой казус, сударь? - Часовой, вероятно в припадке
горячки, доложил мне о каком-то бывшем ему видении. Какой-то старец, в
монашеской рясе, в самый момент разрешения от бремени Ея Императорского
Величества, подойдя к часовому, сказал: "Напомните Государю, чтобы
новорожденный назван был Михаилом, а вновь строящийся дворец -
Михайловским".
- Прислать сюда часового! - крикнул Государь.
Дрожа от страха, часовой слово в слово повторил то, что дежурный офицер
передал Императору. К удивлению солдата и офицера. Государь произнес:
- Знаю, знаю... это уже исполнено!
Часовому Государь приказал выдать щедрую награду, а офицер пожалован был
орденом святой Анны.
На другой день Император потребовал к себе архитектора Бренно,
ответственного за постройку нового здания дворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20