Что же мне теперь делать?
- Ничего. Ждите своего пробуждения. От нас с вами здесь
ничего не зависит.
- А от кого зависит?
- Существуют никому не подконтрольные высшие силы,
господствующие и над тем, и над этим светом. Ждите, - серьезно
сказала женщина.
- Легко сказать... А если не дождусь?
- Станете полноправным гражданином Ада, а пока считайте,
что вы на экскурсии.
- Веселенькая экскурсия! - зло усмехнулся Федор.
- Желаю вам приятно провести время, берегите себя! -
женщина улыбнулась на прощание и исчезла.
"Ошейник" убрался в спинку кресла, "фен" поднялся, экран
снова стал зеркалом, и Федор увидел прямо перед собой субъекта
в грязной телогрейке и с расцарапанным ветками лицом ("Ну и
рожа у тебя, Шарапов!"). Федор подбадривающе подмигнул субъекту
правым глазом, тот подмигнул в ответ левым, оба они синхронно
встали и вышли из комнаты в противоположные двери.
Захлопнув за собой дверь, Федор к большому своему удивлению
обнаружил, что находится не на вокзале, откуда он зашел в
только что оставленную комнату, а в однокомнатном гостиничном
номере с широкой кроватью, креслом, телевизором и баром. Он
приоткрыл дверь: за ней был теперь длинный коридор с точно
такими же пронумерованными дверьми. "Интересное кино! Ведь это
та же самая дверь, в которую я зашел секунду назад... Ну и
ладно, нам татарам все равно, что водка, что пулемет, лишь бы с
ног валило, - вспомнил он поговорку институтского приятеля
Наиля. - Интересно только, сколько тут дерут с трудящихся за
один койко-день: в кармане-то хер ночует", - озабоченно добавил
он, но тут его внимание привлекла мирно стоящая на столике
трехэтажная ваза с бананами, апельсинами, виноградом и
клубникой (это в декабре-то, когда в Москве даже на рынке
ничего и рядом не лежит!). Оголодавший Федор набросился на
вкусную вазочку и принялся уминать все вперемешку,
одновременно стаскивая с себя жаркую душегрейку.
Насытившись, он сладко отрыгнул ("А-пельсин!") и отправился
в ванную умываться. Здесь его ждал очередной сюрприз: он увидел
перед собой золотой унитаз с крышкой из черного дерева,
серебряную раковину и большую мраморную ванну, наполненную
парным молоком. "Хоть я и не Мао Дзэдун, отчего бы мне не
последовать примеру "великого кормчего": говорят, он любил в
молоке поплавать", - развеселился Федор, направляясь к бару.
Там он выбрал самую красивую бутылку из темного непрозрачного
стекла: пузатенькая, на черной этикетке - скрещенные пушки и
надпись золотом: "КОРОНЕТ". Красивое название. Богатый
коньячный букет. ("А говорят, коньяк клопами пахнет... это
смотря какой!"). Лежа по горло в молоке, Федор неспеша
потягивал коньяк из тонкой стеклянной рюмки. Дымчатое стекло...
дымчатое... дым...
6. Во сне и наяву
Федор открыл глаза: за окном синело снежное утро. Сильно
мело. "Сейчас, сейчас, вот только коньяк дохлебаю!" - сказал он
себе, закрывая глаза в надежде досмотреть приятный сон, но нет,
не получилось: какая тут к чертям собачьим молочная ванна,
когда время половина восьмого - будильник звонит, - и надо
вставать, кровь из носу, но вставать, кровь... из носу,
кровьизносу, кровьизносуновставать, кровьизносуновставать,
кровьизносуно... вставать!!! Федор вскочил, отбросив к стенке
одеяло: без десяти восемь! Вот тебе и кровь из носу! Шлепая
босыми ногами по холодному паркету, он побежал в туалет. "Без
шшше-шести!" - прошипела вода в унитазе. Федор наскоро почистил
зубы, умылся, засунул в рот амурского толстолобика из
консервной банки, оделся, прожевывая, и выбежал на улицу.
В утреннем полумраке носились белые мухи: они летели прямо
в глаза, садились на губы, лезли в уши и падали за воротник...
И все же Федор любил, когда идет снег: с детских лет ему
виделось в кружении холодных небесных хлопьев нечто
возвышенно-радостное... Вот только сейчас радоваться было
особенно нечему: в его "родном" Проектно-конструкторском бюро
"Шарошпроект", входящем в один из "почтовых ящиков", объявили
месячник ударного труда под лозунгом "Ускорение, перестройка,
дисциплина". Как ускориться, никто не знал, что означает
перестройка, было все еще не вполне ясно, поэтому основной упор
сделали на дисциплину, а если точнее, то на "приход-уход"
("подход-отход", как говорили в отделе), так что всякое
опоздание было "чревато дыней", как выражался в минуты приступа
фамильярничанья с подчиненными начальник бюро (на правах
отдела) Василий Парамонович Сыроедов.
8:19. Федор вбежал в метро и, пластами стряхивая с себя на
глазах тающий снег, спустился по лестнице на безлюдную
платформу. "Вся Москва еще спит, один я тут, как ярый
стахановец, на работу лечу! Ну ладно, зато, как белый человек,
безо всякой давки поеду, и даже место никому уступать не
придется", - сказал он себе в утешение, переводя взгляд со
своего гонконгковского "алармклока" (8:20, точнее кремлевских,
семь мелодий, 70 рэ отдал) на установленные над въездом в
тоннель электронные часы, отсчитывающие интервалы движения
поездов с шагом в 5 секунд: 20 ("Почти "очко"!)... 25
("Перебор!"). "Все точно по закону всемирной подлости: поезд,
гад, только что ушел, следующий не раньше чем через 2 минуты
будет - суббота!" Оставалось только ждать...
1.........................................................60
1.........................................................60
1....................................38
СТАНЦИЯ СОКОЛ. Федор вскочил в полупустой вагон и плюхнулся
на сидение. 8:23. ОСТОРОЖНО. ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ
СТАНЦИЯ АЭРОПОРТ. "Короче!" - хотелось закричать Федору. ПОЕЗД
СЛЕДУЕТ ДО СТАНЦИИ КРАСНОГВАРДЕЙСКАЯ. ("Еще короче!") В вагоне
ехали почти одни студенты, которых легко можно было отличить по
учебникам и тетрадям с конспектами в руках. "Знакомое дело -
зачетная сессия", - мысленно улыбнулся Федор.
8:24. Федор стал от нечего делать прислушиваться к
разговору двух сидящих напротив парней с одним учебником по
акушерству на двоих: они умудрялись одновременно и болтать, и
читать. "А я когда дежурил в ночь в реанимичке, - начал
рассказывать один из них, опрятно одетый малый с детским еще
лицом, - привозят к нам самоубийцу: одна соска таблеток
нажралась от несчастной любви, в общем, сильная медикаментозная
интоксикация. Так вот, лежит она на столе в одной ночнушке..."
- "Начало интригующее", - подумал Федор, но тут его внимание
привлекла сидящая неподалеку от медиков девушка в кроличьей
шубке, типичная студенточка первого курса: милашка,
привлекательная свой свежестью и неопытностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
- Ничего. Ждите своего пробуждения. От нас с вами здесь
ничего не зависит.
- А от кого зависит?
- Существуют никому не подконтрольные высшие силы,
господствующие и над тем, и над этим светом. Ждите, - серьезно
сказала женщина.
- Легко сказать... А если не дождусь?
- Станете полноправным гражданином Ада, а пока считайте,
что вы на экскурсии.
- Веселенькая экскурсия! - зло усмехнулся Федор.
- Желаю вам приятно провести время, берегите себя! -
женщина улыбнулась на прощание и исчезла.
"Ошейник" убрался в спинку кресла, "фен" поднялся, экран
снова стал зеркалом, и Федор увидел прямо перед собой субъекта
в грязной телогрейке и с расцарапанным ветками лицом ("Ну и
рожа у тебя, Шарапов!"). Федор подбадривающе подмигнул субъекту
правым глазом, тот подмигнул в ответ левым, оба они синхронно
встали и вышли из комнаты в противоположные двери.
Захлопнув за собой дверь, Федор к большому своему удивлению
обнаружил, что находится не на вокзале, откуда он зашел в
только что оставленную комнату, а в однокомнатном гостиничном
номере с широкой кроватью, креслом, телевизором и баром. Он
приоткрыл дверь: за ней был теперь длинный коридор с точно
такими же пронумерованными дверьми. "Интересное кино! Ведь это
та же самая дверь, в которую я зашел секунду назад... Ну и
ладно, нам татарам все равно, что водка, что пулемет, лишь бы с
ног валило, - вспомнил он поговорку институтского приятеля
Наиля. - Интересно только, сколько тут дерут с трудящихся за
один койко-день: в кармане-то хер ночует", - озабоченно добавил
он, но тут его внимание привлекла мирно стоящая на столике
трехэтажная ваза с бананами, апельсинами, виноградом и
клубникой (это в декабре-то, когда в Москве даже на рынке
ничего и рядом не лежит!). Оголодавший Федор набросился на
вкусную вазочку и принялся уминать все вперемешку,
одновременно стаскивая с себя жаркую душегрейку.
Насытившись, он сладко отрыгнул ("А-пельсин!") и отправился
в ванную умываться. Здесь его ждал очередной сюрприз: он увидел
перед собой золотой унитаз с крышкой из черного дерева,
серебряную раковину и большую мраморную ванну, наполненную
парным молоком. "Хоть я и не Мао Дзэдун, отчего бы мне не
последовать примеру "великого кормчего": говорят, он любил в
молоке поплавать", - развеселился Федор, направляясь к бару.
Там он выбрал самую красивую бутылку из темного непрозрачного
стекла: пузатенькая, на черной этикетке - скрещенные пушки и
надпись золотом: "КОРОНЕТ". Красивое название. Богатый
коньячный букет. ("А говорят, коньяк клопами пахнет... это
смотря какой!"). Лежа по горло в молоке, Федор неспеша
потягивал коньяк из тонкой стеклянной рюмки. Дымчатое стекло...
дымчатое... дым...
6. Во сне и наяву
Федор открыл глаза: за окном синело снежное утро. Сильно
мело. "Сейчас, сейчас, вот только коньяк дохлебаю!" - сказал он
себе, закрывая глаза в надежде досмотреть приятный сон, но нет,
не получилось: какая тут к чертям собачьим молочная ванна,
когда время половина восьмого - будильник звонит, - и надо
вставать, кровь из носу, но вставать, кровь... из носу,
кровьизносу, кровьизносуновставать, кровьизносуновставать,
кровьизносуно... вставать!!! Федор вскочил, отбросив к стенке
одеяло: без десяти восемь! Вот тебе и кровь из носу! Шлепая
босыми ногами по холодному паркету, он побежал в туалет. "Без
шшше-шести!" - прошипела вода в унитазе. Федор наскоро почистил
зубы, умылся, засунул в рот амурского толстолобика из
консервной банки, оделся, прожевывая, и выбежал на улицу.
В утреннем полумраке носились белые мухи: они летели прямо
в глаза, садились на губы, лезли в уши и падали за воротник...
И все же Федор любил, когда идет снег: с детских лет ему
виделось в кружении холодных небесных хлопьев нечто
возвышенно-радостное... Вот только сейчас радоваться было
особенно нечему: в его "родном" Проектно-конструкторском бюро
"Шарошпроект", входящем в один из "почтовых ящиков", объявили
месячник ударного труда под лозунгом "Ускорение, перестройка,
дисциплина". Как ускориться, никто не знал, что означает
перестройка, было все еще не вполне ясно, поэтому основной упор
сделали на дисциплину, а если точнее, то на "приход-уход"
("подход-отход", как говорили в отделе), так что всякое
опоздание было "чревато дыней", как выражался в минуты приступа
фамильярничанья с подчиненными начальник бюро (на правах
отдела) Василий Парамонович Сыроедов.
8:19. Федор вбежал в метро и, пластами стряхивая с себя на
глазах тающий снег, спустился по лестнице на безлюдную
платформу. "Вся Москва еще спит, один я тут, как ярый
стахановец, на работу лечу! Ну ладно, зато, как белый человек,
безо всякой давки поеду, и даже место никому уступать не
придется", - сказал он себе в утешение, переводя взгляд со
своего гонконгковского "алармклока" (8:20, точнее кремлевских,
семь мелодий, 70 рэ отдал) на установленные над въездом в
тоннель электронные часы, отсчитывающие интервалы движения
поездов с шагом в 5 секунд: 20 ("Почти "очко"!)... 25
("Перебор!"). "Все точно по закону всемирной подлости: поезд,
гад, только что ушел, следующий не раньше чем через 2 минуты
будет - суббота!" Оставалось только ждать...
1.........................................................60
1.........................................................60
1....................................38
СТАНЦИЯ СОКОЛ. Федор вскочил в полупустой вагон и плюхнулся
на сидение. 8:23. ОСТОРОЖНО. ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ
СТАНЦИЯ АЭРОПОРТ. "Короче!" - хотелось закричать Федору. ПОЕЗД
СЛЕДУЕТ ДО СТАНЦИИ КРАСНОГВАРДЕЙСКАЯ. ("Еще короче!") В вагоне
ехали почти одни студенты, которых легко можно было отличить по
учебникам и тетрадям с конспектами в руках. "Знакомое дело -
зачетная сессия", - мысленно улыбнулся Федор.
8:24. Федор стал от нечего делать прислушиваться к
разговору двух сидящих напротив парней с одним учебником по
акушерству на двоих: они умудрялись одновременно и болтать, и
читать. "А я когда дежурил в ночь в реанимичке, - начал
рассказывать один из них, опрятно одетый малый с детским еще
лицом, - привозят к нам самоубийцу: одна соска таблеток
нажралась от несчастной любви, в общем, сильная медикаментозная
интоксикация. Так вот, лежит она на столе в одной ночнушке..."
- "Начало интригующее", - подумал Федор, но тут его внимание
привлекла сидящая неподалеку от медиков девушка в кроличьей
шубке, типичная студенточка первого курса: милашка,
привлекательная свой свежестью и неопытностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54