Звон его тетивы то и дело раздавался в лесу, и стрела шикари пронзала грудь какой-нибудь прекрасной птицы: павлина, фазана-аргуса или красивого китайского гуся, каких было немало на озере.
Сети и удочки у Оссару также не оставались без дела. Рыба попадалась различных сортов и превосходного качества. Одна порода рыб встречалась в несметном количестве. Это были крупные угри; вода прямо кишела ими, и стоило забросить крючок с червем, чтобы мгновенно вытащить угря добрых шести футов длиной.
Так как угри им не нравились, они не слишком часто занимались их ловлей. Но все же приятно было сознавать, что этих скользких тварей такое неисчерпаемое множество и, если даже все прочие ресурсы иссякнут, они всегда будут обеспечены обильной, здоровой пищей.
Наконец подул благоприятный ветер, и змея снова перенесли на то же место, что и раньше. Его опять запустили, и он точно так же взвился и зареял над утесом, а когда веревку отпустили, упал на горный склон.
Они порадовалась такому удачному началу, но - увы!-вскоре их постигло горькое разочарование.
Потянув веревку, они увидели, что якорь не зацепился. Веревка без сопротивления поползла назад; чувствовалось, что ее лишь слегка тормозит трение о край утеса и тяжесть змея, скользившего по. снежному склону.
Они осторожно вытягивали веревку фут за футом, ярд за ярдом, пока над краем утеса не появилась широкая, изогнутая дугой грудь бумажной птицы.
Снова запустили змея в воздух; опять веревка была отпущена, пока птица не поднялась на всю длину своей привязи, и снова ей дали упасть.
Затем веревку потянули вниз - и она опять стала подаваться, и вновь светлая дуга появилась над краем утеса, четко вырисовываясь на фоне синего нeбa, но это была не радуга, символ доброй надежды, а скорее символ разочарования и досады.
Опять взлет - опять неудача... опять и опять. Все трое уже теряли терпение и выбивались из сил.
Ведь это была не игра. Они запускали змея не для забавы,- запускали его, чтобы вырваться на свободу, и все трое были кровно заинтересованы в удаче, ведь от этого зависела их жизнь.
Но силы и терпение их явно подходили к концу. Все же сдаваться было нельзя, и они продолжали свои попытки, хотя с каждой неудачей у них оставалось все меньше и меньше надежд.
Больше двадцати раз подряд запускали они змея и подтягивали его к краю утеса, причем делали это в разных местах.
Но всякий раз результат был один и тот же. Птица упорно не хотела вцепиться когтями в скалы, в ледяные глыбы или в кучи мерзлого снега, которыми был усеян горный склон.
Наши искатели приключений никак не могли понять, чем вызваны все эти неудачи,- ведь в первый раз змей сразу же зацепился; если бы он не зацепился ни разу, они, пожалуй, пришли бы к убеждению, что план невыполним, и отказались бы от дальнейших попыток. Но достигнутый ими с самого начала успех был залогом того, что успеха можно добиться еще раз, и они убеждали друг друга продолжать попытки.
Еще добрых шесть раз запускали они змея, но фортуна по-прежнему от них отворачивалась, и они прекратили попытки, оставив бумажную птицу на краю утеса; казалось, она сидела там, готовясь к новому полету.
К этому времени у змея был уже весьма потрепанный вид - оперение его сильно пострадало от острых скал и ледяных глыб. Когда он взлетал, в его щите светилось немало дыр, и его полет уже не был величав, как прежде. В скором времени предстояло его починить. Наши охотники на несколько минут прервали свою работу, чтобы обсудить, когда можно будет заняться починкой и следует ли попытаться запустить змея в другом месте.
Бросив с досады веревку на землю, все трое отошли от нее на несколько шагов и стояли в тяжелом раздумье. На этот раз они и не подумали закрепить веревку, ибо никому не приходило в голову, что рискованно оставлять ее непривязанной.
Они поняли свою ошибку слишком поздно - когда увидели, что веревка вдруг дернулась кверху, словно притянутая незримой рукой.
Все трое кинулись ее ловить, но опоздали. Конец веревки болтался уже на такой высоте, что самый рослый из них, даже встав на цыпочки, не мог дотянуться до нее.
Оссару высоко подпрыгнул, стараясь поймать веревку. Каспар кинулся за длинным шестом, надеясь ее зацепить, а Карл быстро поднялся на приставленную к утесу лестницу, близ которой болталась веревка.
Но все усилия оказались напрасными. Секунду или две конец веревки висел, вздрагивая, у них над головой, словно дразня неудачников; потом будто незримая рука вновь дернула за веревку - она быстро поднялась кверху и вскоре исчезла за гребнем утеса.
Глава XLVIII
БУМАЖНЫХ ДЕРЕВЬЕВ БОЛЬШЕ НЕТ
В исчезновении веревки не было ничего таинственного. Змея больше не было видно на вершине утеса. Ветер унес его, а вместе с ним, конечно, и веревку.
Когда первый момент изумления миновал, охотники обменялись взглядами, в которых сквозило нечто большее, чем разочарование. Сколько бы раз змей ни отказывался зацепиться, один раз он уже держался крепко, и было естественно предположить, что это снова ему удастся. К тому же в некоторых местах каменная стена была даже ниже, чем там, где они делали попытки, и это давало им шансы на успех. Словом, все говорило за то, что, не упусти они змея, рано или поздно им удалось бы выбраться из этой скалистой "тюрьмы" по веревочной лестнице; но теперь всякая возможность была потеряна, унесена дуновением ветра.
Вы можете подумать, что это несчастье не было непоправимым. Можно соорудить еще одного змея, скажете вы, и из такого же материала, из какого был сделан улетевший. Но утверждать это - значит говорить, не зная всех обстоятельств.
Эта мысль уже возникала у охотников, когда они заметили, что змей с каждым разом все больше рвется и приходит в негодность.
- Нам нетрудно будет сделать второго,- сказал Каспар.
- Нет, брат,- ответил Карл,- боюсь, что нам это не удастся. У нас осталось достаточно бумаги, чтобы починить змея, но не хватит на второго.
- Но ведь мы можем сделать новый запас бумаги, не правда ли? - настаивал Каспар.
- Нет,- ответил Карл, покачав головой,- нам это не удастся - ни одного листа!
- Но почему же? Ты думаешь, что больше нет кустов дафнады?
- Думаю, что нет. Ты ведь помнишь, мы ободрали все, какие были в той заросли, а потом, предполагая, что нам понадобится еще бумага, я обошел всю долину и обследовал ее вдоль и поперек, но не нашел ни кустика дафнады. Я почти уверен, что их больше нет.
Разговор о бумаге происходил задолго до потери змея. Когда это случилось, они уже знали, что нельзя будет сделать змея: потеря была невозместима.
В какую сторону улетел змей? Разве ветер не мог протащить его вдоль утесов и снова сбросить в долину?
На это можно было надеяться, и все трое отбежали от утеса, чтобы получше разглядеть вершину обрыва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Сети и удочки у Оссару также не оставались без дела. Рыба попадалась различных сортов и превосходного качества. Одна порода рыб встречалась в несметном количестве. Это были крупные угри; вода прямо кишела ими, и стоило забросить крючок с червем, чтобы мгновенно вытащить угря добрых шести футов длиной.
Так как угри им не нравились, они не слишком часто занимались их ловлей. Но все же приятно было сознавать, что этих скользких тварей такое неисчерпаемое множество и, если даже все прочие ресурсы иссякнут, они всегда будут обеспечены обильной, здоровой пищей.
Наконец подул благоприятный ветер, и змея снова перенесли на то же место, что и раньше. Его опять запустили, и он точно так же взвился и зареял над утесом, а когда веревку отпустили, упал на горный склон.
Они порадовалась такому удачному началу, но - увы!-вскоре их постигло горькое разочарование.
Потянув веревку, они увидели, что якорь не зацепился. Веревка без сопротивления поползла назад; чувствовалось, что ее лишь слегка тормозит трение о край утеса и тяжесть змея, скользившего по. снежному склону.
Они осторожно вытягивали веревку фут за футом, ярд за ярдом, пока над краем утеса не появилась широкая, изогнутая дугой грудь бумажной птицы.
Снова запустили змея в воздух; опять веревка была отпущена, пока птица не поднялась на всю длину своей привязи, и снова ей дали упасть.
Затем веревку потянули вниз - и она опять стала подаваться, и вновь светлая дуга появилась над краем утеса, четко вырисовываясь на фоне синего нeбa, но это была не радуга, символ доброй надежды, а скорее символ разочарования и досады.
Опять взлет - опять неудача... опять и опять. Все трое уже теряли терпение и выбивались из сил.
Ведь это была не игра. Они запускали змея не для забавы,- запускали его, чтобы вырваться на свободу, и все трое были кровно заинтересованы в удаче, ведь от этого зависела их жизнь.
Но силы и терпение их явно подходили к концу. Все же сдаваться было нельзя, и они продолжали свои попытки, хотя с каждой неудачей у них оставалось все меньше и меньше надежд.
Больше двадцати раз подряд запускали они змея и подтягивали его к краю утеса, причем делали это в разных местах.
Но всякий раз результат был один и тот же. Птица упорно не хотела вцепиться когтями в скалы, в ледяные глыбы или в кучи мерзлого снега, которыми был усеян горный склон.
Наши искатели приключений никак не могли понять, чем вызваны все эти неудачи,- ведь в первый раз змей сразу же зацепился; если бы он не зацепился ни разу, они, пожалуй, пришли бы к убеждению, что план невыполним, и отказались бы от дальнейших попыток. Но достигнутый ими с самого начала успех был залогом того, что успеха можно добиться еще раз, и они убеждали друг друга продолжать попытки.
Еще добрых шесть раз запускали они змея, но фортуна по-прежнему от них отворачивалась, и они прекратили попытки, оставив бумажную птицу на краю утеса; казалось, она сидела там, готовясь к новому полету.
К этому времени у змея был уже весьма потрепанный вид - оперение его сильно пострадало от острых скал и ледяных глыб. Когда он взлетал, в его щите светилось немало дыр, и его полет уже не был величав, как прежде. В скором времени предстояло его починить. Наши охотники на несколько минут прервали свою работу, чтобы обсудить, когда можно будет заняться починкой и следует ли попытаться запустить змея в другом месте.
Бросив с досады веревку на землю, все трое отошли от нее на несколько шагов и стояли в тяжелом раздумье. На этот раз они и не подумали закрепить веревку, ибо никому не приходило в голову, что рискованно оставлять ее непривязанной.
Они поняли свою ошибку слишком поздно - когда увидели, что веревка вдруг дернулась кверху, словно притянутая незримой рукой.
Все трое кинулись ее ловить, но опоздали. Конец веревки болтался уже на такой высоте, что самый рослый из них, даже встав на цыпочки, не мог дотянуться до нее.
Оссару высоко подпрыгнул, стараясь поймать веревку. Каспар кинулся за длинным шестом, надеясь ее зацепить, а Карл быстро поднялся на приставленную к утесу лестницу, близ которой болталась веревка.
Но все усилия оказались напрасными. Секунду или две конец веревки висел, вздрагивая, у них над головой, словно дразня неудачников; потом будто незримая рука вновь дернула за веревку - она быстро поднялась кверху и вскоре исчезла за гребнем утеса.
Глава XLVIII
БУМАЖНЫХ ДЕРЕВЬЕВ БОЛЬШЕ НЕТ
В исчезновении веревки не было ничего таинственного. Змея больше не было видно на вершине утеса. Ветер унес его, а вместе с ним, конечно, и веревку.
Когда первый момент изумления миновал, охотники обменялись взглядами, в которых сквозило нечто большее, чем разочарование. Сколько бы раз змей ни отказывался зацепиться, один раз он уже держался крепко, и было естественно предположить, что это снова ему удастся. К тому же в некоторых местах каменная стена была даже ниже, чем там, где они делали попытки, и это давало им шансы на успех. Словом, все говорило за то, что, не упусти они змея, рано или поздно им удалось бы выбраться из этой скалистой "тюрьмы" по веревочной лестнице; но теперь всякая возможность была потеряна, унесена дуновением ветра.
Вы можете подумать, что это несчастье не было непоправимым. Можно соорудить еще одного змея, скажете вы, и из такого же материала, из какого был сделан улетевший. Но утверждать это - значит говорить, не зная всех обстоятельств.
Эта мысль уже возникала у охотников, когда они заметили, что змей с каждым разом все больше рвется и приходит в негодность.
- Нам нетрудно будет сделать второго,- сказал Каспар.
- Нет, брат,- ответил Карл,- боюсь, что нам это не удастся. У нас осталось достаточно бумаги, чтобы починить змея, но не хватит на второго.
- Но ведь мы можем сделать новый запас бумаги, не правда ли? - настаивал Каспар.
- Нет,- ответил Карл, покачав головой,- нам это не удастся - ни одного листа!
- Но почему же? Ты думаешь, что больше нет кустов дафнады?
- Думаю, что нет. Ты ведь помнишь, мы ободрали все, какие были в той заросли, а потом, предполагая, что нам понадобится еще бумага, я обошел всю долину и обследовал ее вдоль и поперек, но не нашел ни кустика дафнады. Я почти уверен, что их больше нет.
Разговор о бумаге происходил задолго до потери змея. Когда это случилось, они уже знали, что нельзя будет сделать змея: потеря была невозместима.
В какую сторону улетел змей? Разве ветер не мог протащить его вдоль утесов и снова сбросить в долину?
На это можно было надеяться, и все трое отбежали от утеса, чтобы получше разглядеть вершину обрыва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49