С каждым взлетом они все приближались и приближались к Фрицу, пока не начали задевать его морду крыльями. При этом коршуны издавали резкие крики, похожие на лай рассерженных лисиц.
- Должно быть, у них где-то поблизости детеныши, - заметил Карл.
- Нет, саиб,- ответил Оссару.- Нет гнездо, нет детки. Фриц уйти ужинать кусок мяса от козла. Черки хотеть забрать ужин у собаки.
- А, так Фриц ужинает? - сказал Каспар.- Тогда все понятно. Но как же глупы эти птицы, если воображают, что им удастся отнять ужин у нашего отважного Фрица, особенно когда он так им наслаждается!.. Смотрите, он даже не обращает на них внимания!
Действительно, до сих пор Фриц едва ли замечал своих крылатых врагов, и их враждебные демонстрации лишь изредка вызывали у него отрывистое рычание. Когда же они стали подлетать ближе, ударяя его крыльями по глазам, Фрицу стало уже невмоготу, и он начал выходить из себя. Его рычание становилось все громче, и раза два он привставал, чтобы вцепиться в перья врагу.
Эта странная сцена между собакой и птицами продолжалась минут пять, причем финал был довольно любопытен и весьма неприятен для Фрица.
С самого начала коршуны действовали порознь. Один налетал спереди, а другой вел атаку с тыла. Ввиду такой тактики врагов пес был вынужден бороться на два фронта, и ему приходилось бросаться из стороны в сторону.
То он рычал и хватал врага, нападавшего спереди, то быстро поворачивался, чтобы пригрозить более трусливому черку, налетавшему на него с тыла. Однако второй черк оказался назойливее и крикливее и наконец, не довольствуясь случайными ударами крыльев, осмелился вонзить свои острые когти в его почтенное седалище.
Это было уже чересчур - терпение Фрица лопнуло. Бросив кость, которую он все время глодал, пес вскочил, быстро повернулся к оскорбителю-черку и прыгнул, чтобы его схватить.
Но осторожная птица предвидела это, и пес еще не успел вцепиться в нее зубами, как она уже взмыла кверху - гораздо выше, чем может прыгнуть любое четвероногое.
Заворчав с досады, Фриц повернулся и хотел снова взяться за свой кусок, но досада его еще усилилась, когда он обнаружил, что мяса больше нет. Первый черк только оцарапал ему шкуру, но второй отнял у него ужин.
В последний раз Фриц увидел свой кусок козлятины в клюве у коршуна, высоко в воздухе, и птица становилась все меньше и меньше, быстро удаляясь, пока не исчезла в туманной дали.
Глава XLI
ФРИЦ ОСКОРБЛЕН
Занятный маленький эпизод с собакой и черками прервал беседу братьев на тему, затронутую Каспаром. Но беседа не возобновилась сразу по окончании этой сцены, ибо у Фрица был такой смешной вид, когда он смотрел на улетающих птиц, ловко выманивших у него кусок мяса, что зрители разразились громким, продолжительным хохотом.
На "физиономии" Фрица отражались самые необычайные чувства. Не только глаза, но и вся поза собаки выражала крайнее изумление, досаду и вместе с тем невероятную ярость; некоторое время он стоял, подняв голову, вытянув морду кверху, следя за коршуном взглядом, в котором сквозила неукротимая жажда мести.
Ни разу в жизни, даже когда над ним трубил слон, не приходилось Фрицу так сожалеть об отсутствии крыльев. Никогда еще он так не сетовал на несовершенство своего сложения и на отсутствие этих столь полезных придатков, и будь у него волшебная палочка, он воспользовался бы ею в этот момент, чтобы получить пару крыльев,- не прекрасных, это для него было дело десятое, а сильных и широких, которые позволили бы ему догнать черков и покарать их за неслыханную дерзость.
Фриц был глубоко оскорблен и жестоко обманут тварями, к которым он относился с величайшим презрением, и именно эта смесь изумления и ярости, придававшая ему столь трагикомический вид, так рассмешила людей. У него было весьма забавное выражение, когда, повернувшись, он взглянул на своих товарищей-людей. Он увидел, что они потешаются над ним, и в его глазах можно было прочесть и укор и мольбу, что еще пуще их рассмешило. Переводя взгляд с одного на другого, он словно искал сочувствия поочередно у Карла, Каспара и Оссару.
Но мольба его была напрасна. Охотниками овладело неукротимое веселье, и бедняга Фриц не встретил сочувствия.
Несколько минут не смолкал их громкий, раскатистый хохот, но предмет их веселья не стал дожидаться, пока они успокоятся, и поспешил покинуть недоброе место, где у него отняли ужин. Ограбленный и униженный, он скрылся под сенью хижины. В пылу веселья никто не заметил его исчезновения. И через несколько минут все трое перестали думать о Фрице.
Быть может, вы удивитесь, что в столь тяжелых обстоятельствах наши друзья могли поддаться такому буйному веселью. Но тут нет ничего удивительного. Наоборот, вполне естественно, что они так развеселились, ибо такова уж человеческая природа: веселье и грусть так же неизбежно сменяют друг друга, как день следует за ночью или ясная погода наступает после бури.
Правду мы не знаем, почему так бывает, но все это в природе вещей. Один сладкогласный поэт сказал:
Была бы скучным временем весна,
Когда б одна весна царила в мире,
и мы по собственному опыту знаем, насколько справедливы его слова.
Тот, кто живет в тропических странах, где царит вечная весна, где листья никогда не опадают и цветы никогда не вянут, может подтвердить этот факт: даже весна со временем надоедает! Мы жаждем зимы, с ее инеем, снегами и холодными, бурными ветрами. Хотя все мы так любим веселый, зеленый лес, порой нам радует глаз его пожелтевший наряд, и мы любуемся мрачным небом, по которому несутся причудливые свинцовые тучи. Как это ни кажется странным, не подлежит сомнению, что наша душа, так же как и природа, нуждается в бурях.
Глава XLII
ВОЗДУШНЫЙ ЗМЕЙ
Как только утих порыв веселья, Карл и Каспар вернулись к разговору, который так внезапно был прерван.
- Итак, брат,- сказал Карл, возвращаясь все к этой же теме,- ты говоришь, что есть птица из породы орлов, которая в силах поднять канат на утесы. Какую именно птицу ты имеешь в виду?
- Ах, Карл, ты сегодня что-то очень недогадлив! Мне кажется, коршуны могли бы навести тебя на мысль.
- Так ты говоришь о какой-то разновидности ястреба?
- Да, о ястребе с очень широкой грудью, очень тонким туловищем и очень длинным хвостом: как раз о таком, каких мы с тобой, бывало, делали еще не так давно.
- А-а, о бумажном змее!..- произнес Карл и погрузился в раздумье.- А знаешь, брат,- прибавил он, помолчав,- в твоем предложении, пожалуй, есть смысл. Будь у нас бумажный змей - разумеется, очень большой,- он мог бы занести веревку на вершину обрыва; но, увы!..
- Можешь не продолжать, Карл,- прервал его Каспар.- Я знаю, что ты хочешь сказать: что у нас нет бумаги, из которой можно было бы смастерить змея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
- Должно быть, у них где-то поблизости детеныши, - заметил Карл.
- Нет, саиб,- ответил Оссару.- Нет гнездо, нет детки. Фриц уйти ужинать кусок мяса от козла. Черки хотеть забрать ужин у собаки.
- А, так Фриц ужинает? - сказал Каспар.- Тогда все понятно. Но как же глупы эти птицы, если воображают, что им удастся отнять ужин у нашего отважного Фрица, особенно когда он так им наслаждается!.. Смотрите, он даже не обращает на них внимания!
Действительно, до сих пор Фриц едва ли замечал своих крылатых врагов, и их враждебные демонстрации лишь изредка вызывали у него отрывистое рычание. Когда же они стали подлетать ближе, ударяя его крыльями по глазам, Фрицу стало уже невмоготу, и он начал выходить из себя. Его рычание становилось все громче, и раза два он привставал, чтобы вцепиться в перья врагу.
Эта странная сцена между собакой и птицами продолжалась минут пять, причем финал был довольно любопытен и весьма неприятен для Фрица.
С самого начала коршуны действовали порознь. Один налетал спереди, а другой вел атаку с тыла. Ввиду такой тактики врагов пес был вынужден бороться на два фронта, и ему приходилось бросаться из стороны в сторону.
То он рычал и хватал врага, нападавшего спереди, то быстро поворачивался, чтобы пригрозить более трусливому черку, налетавшему на него с тыла. Однако второй черк оказался назойливее и крикливее и наконец, не довольствуясь случайными ударами крыльев, осмелился вонзить свои острые когти в его почтенное седалище.
Это было уже чересчур - терпение Фрица лопнуло. Бросив кость, которую он все время глодал, пес вскочил, быстро повернулся к оскорбителю-черку и прыгнул, чтобы его схватить.
Но осторожная птица предвидела это, и пес еще не успел вцепиться в нее зубами, как она уже взмыла кверху - гораздо выше, чем может прыгнуть любое четвероногое.
Заворчав с досады, Фриц повернулся и хотел снова взяться за свой кусок, но досада его еще усилилась, когда он обнаружил, что мяса больше нет. Первый черк только оцарапал ему шкуру, но второй отнял у него ужин.
В последний раз Фриц увидел свой кусок козлятины в клюве у коршуна, высоко в воздухе, и птица становилась все меньше и меньше, быстро удаляясь, пока не исчезла в туманной дали.
Глава XLI
ФРИЦ ОСКОРБЛЕН
Занятный маленький эпизод с собакой и черками прервал беседу братьев на тему, затронутую Каспаром. Но беседа не возобновилась сразу по окончании этой сцены, ибо у Фрица был такой смешной вид, когда он смотрел на улетающих птиц, ловко выманивших у него кусок мяса, что зрители разразились громким, продолжительным хохотом.
На "физиономии" Фрица отражались самые необычайные чувства. Не только глаза, но и вся поза собаки выражала крайнее изумление, досаду и вместе с тем невероятную ярость; некоторое время он стоял, подняв голову, вытянув морду кверху, следя за коршуном взглядом, в котором сквозила неукротимая жажда мести.
Ни разу в жизни, даже когда над ним трубил слон, не приходилось Фрицу так сожалеть об отсутствии крыльев. Никогда еще он так не сетовал на несовершенство своего сложения и на отсутствие этих столь полезных придатков, и будь у него волшебная палочка, он воспользовался бы ею в этот момент, чтобы получить пару крыльев,- не прекрасных, это для него было дело десятое, а сильных и широких, которые позволили бы ему догнать черков и покарать их за неслыханную дерзость.
Фриц был глубоко оскорблен и жестоко обманут тварями, к которым он относился с величайшим презрением, и именно эта смесь изумления и ярости, придававшая ему столь трагикомический вид, так рассмешила людей. У него было весьма забавное выражение, когда, повернувшись, он взглянул на своих товарищей-людей. Он увидел, что они потешаются над ним, и в его глазах можно было прочесть и укор и мольбу, что еще пуще их рассмешило. Переводя взгляд с одного на другого, он словно искал сочувствия поочередно у Карла, Каспара и Оссару.
Но мольба его была напрасна. Охотниками овладело неукротимое веселье, и бедняга Фриц не встретил сочувствия.
Несколько минут не смолкал их громкий, раскатистый хохот, но предмет их веселья не стал дожидаться, пока они успокоятся, и поспешил покинуть недоброе место, где у него отняли ужин. Ограбленный и униженный, он скрылся под сенью хижины. В пылу веселья никто не заметил его исчезновения. И через несколько минут все трое перестали думать о Фрице.
Быть может, вы удивитесь, что в столь тяжелых обстоятельствах наши друзья могли поддаться такому буйному веселью. Но тут нет ничего удивительного. Наоборот, вполне естественно, что они так развеселились, ибо такова уж человеческая природа: веселье и грусть так же неизбежно сменяют друг друга, как день следует за ночью или ясная погода наступает после бури.
Правду мы не знаем, почему так бывает, но все это в природе вещей. Один сладкогласный поэт сказал:
Была бы скучным временем весна,
Когда б одна весна царила в мире,
и мы по собственному опыту знаем, насколько справедливы его слова.
Тот, кто живет в тропических странах, где царит вечная весна, где листья никогда не опадают и цветы никогда не вянут, может подтвердить этот факт: даже весна со временем надоедает! Мы жаждем зимы, с ее инеем, снегами и холодными, бурными ветрами. Хотя все мы так любим веселый, зеленый лес, порой нам радует глаз его пожелтевший наряд, и мы любуемся мрачным небом, по которому несутся причудливые свинцовые тучи. Как это ни кажется странным, не подлежит сомнению, что наша душа, так же как и природа, нуждается в бурях.
Глава XLII
ВОЗДУШНЫЙ ЗМЕЙ
Как только утих порыв веселья, Карл и Каспар вернулись к разговору, который так внезапно был прерван.
- Итак, брат,- сказал Карл, возвращаясь все к этой же теме,- ты говоришь, что есть птица из породы орлов, которая в силах поднять канат на утесы. Какую именно птицу ты имеешь в виду?
- Ах, Карл, ты сегодня что-то очень недогадлив! Мне кажется, коршуны могли бы навести тебя на мысль.
- Так ты говоришь о какой-то разновидности ястреба?
- Да, о ястребе с очень широкой грудью, очень тонким туловищем и очень длинным хвостом: как раз о таком, каких мы с тобой, бывало, делали еще не так давно.
- А-а, о бумажном змее!..- произнес Карл и погрузился в раздумье.- А знаешь, брат,- прибавил он, помолчав,- в твоем предложении, пожалуй, есть смысл. Будь у нас бумажный змей - разумеется, очень большой,- он мог бы занести веревку на вершину обрыва; но, увы!..
- Можешь не продолжать, Карл,- прервал его Каспар.- Я знаю, что ты хочешь сказать: что у нас нет бумаги, из которой можно было бы смастерить змея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49