Белые посадили своих пленных на коней и мулов и снарядили их в путь; в числе их были и королева, и девушки-мексиканки.
Это был дипломатический прием со стороны Сегэна. Он сознавал - так же, как и другие, - что если они с самого же начала удержат королеву, то переговоры, всего вероятнее, ни к чему не приведут; и потому он решил взять ее с собой, а там уже на месте отстоять ее. Если бы это не удалось, оставалось обратиться к оружию, а к этому охотники были готовы.
Наконец обе партии были совсем готовы и по данному сигналу двинулись двумя линиями вдоль оврага к рудникам. Все остальные в обоих отрядах остались на местах, обмениваясь время от времени подозрительными и враждебными взглядами. Флаги в знак примирения продолжали развеваться, оружие лежало нетронутым в отдалении; но обе стороны держали лошадей оседланными и взнузданными и себя самих - наготове, чтобы вскочить в седло при первом движении противника.
Рудник, принадлежавший когда-то Сегэну, находился в самой середине оврага и даже получил от него свое имя (Барранка-дель-Оро - Золотая яма). Грубо прорытые шахты уходили в виде пещер в скалистые отколы оврага. По каменистому грунту их протекал ручей, журча между скал. На берегах этого ручья стояли старые плавильни и развалившиеся домики рабочих, и на большинстве их не уцелело даже крыши; вокруг пышно разросся чертополох и колючие кактусы. Если подойти к этому разрушенному, одичалому месту, бросается в глаза, что дорога по обе стороны оврага круто сворачивает справа и слева к развалинам и позади них сходится под острым углом.
Как только обе партии подъехали к этому пункту, откуда виден был расположенный внизу рудник, они остановились и подали друг другу сигнал через овраг. По предложению навахо было решено оставить пленных и лошадей на возвышении под присмотром двух человек в каждом отряде.
Остальные восемнадцать человек с каждой стороны должны были, по условию, спуститься вниз на дно оврага, сойтись за развалинами построек и, выкурив положенную трубку мира, установить условия обмена.
Крайне неохотно согласились на это предложение Сегэн и Галлер. Оба предвидели уже почти наверное, что переговоры мирного исхода иметь не будут, и надеялись и рассчитывали только на победу своих в неизбежном сражении.
Но и в самом счастливом случае, прежде чем они успеют пробраться по крутому откосу к пленным навахо, надсмотрщики их успеют утащить, а быть может, и убить тут же на месте... От одной этой мысли кровь цепенела. А индейцы упорно настаивали на своем требовании - и время было дорого; каждую минуту мог подоспеть отряд Дакомы - волей-неволей Сегэну пришлось согласиться, иначе он только выдал бы себя.
XXVIII. Обмен пленных
И вот охотники оставили своих лошадей под присмотром наверху, а сами спустились в овраг и через несколько минут стояли лицом к лицу с индейцами.
Те оказались, все восемнадцать, как на подбор: рослые, широкоплечие, мускулистые. Выражение лиц у всех неукротимое, хитрое и мрачное; за ним чувствуется сердце, полное ненависти, и на губах сдерживаемая ненависть вместо улыбки привета.
На минуту обе партии остановились, измеряя друг друга глазами и мысленно меряясь силами.
Несмотря на уговор, согласно которому все должны были быть безоружны, оба противника были достаточно вооружены и оба это знали. Ручки томагавков, рукоятки ножей, блестящие стволы пистолетов невозмутимо торчали из-под платья тех и других - ни те ни другие и не заботились спрятать незаметнее опасные игрушки.
Сегэн указал на одну из построек, служившую прежде плавильней, предлагая, таким образом, избрать ее местом совещания. В чуть держащемся глиняном домике была всего одна комната, посредине которой стояла плавильная печь с сохранившейся в ней в течение многих лет золой и шлаком.
На полу валялись разные обломки, на которых и разместились вошедшие, а двое индейцев ухитрились развести огонь в печи. Чтобы развалившаяся печь не так сильно дымила в комнате, тяжелую дверь оставили открытой; она открывалась внутрь.
Галлер очистил место для себя и только собрался сесть, как вдруг что-то прыгнуло на него с лаем и визгом. Оказалось, что Альп, которого Галлер не хотел брать с собой из страха, чтобы злые индейцы не сделали с ним чего-нибудь, вырвался от охотников и пробежал весь путь по следам хозяина. Делать было нечего, Галлер велел ему лечь у своих ног, и собака тотчас послушалась.
Огонь в печи разгорелся, трубку набили и, закурив, пустили ее по рукам, каждый затягивался и молча передавал ее соседу. Эта церемония отнимала много времени, да хитрые индейцы старались протянуть ее подольше, затягиваясь медленно и по нескольку раз: они не имели причин спешить. Но все же формальность была наконец исполнена, и можно было приступить к обсуждению.
Первый же поднятый вопрос обнаружил предстоящие трудности полюбовного соглашения - он коснулся выяснения числа пленных. У индейцев их оказалось девятнадцать, у белых же, не считая королевы и отнятых девушек-мексиканок, двадцать один.
Это было благоприятно для белых, но, к их изумлению, индейцы указали на то, что их пленные состоят из взрослых женщин, тогда как большинство пленных противника были дети - и потому они настаивали, что обмен должен быть произведен по расчету двух детей за одного взрослого.
В этом бессмысленном требовании Сегэн сразу и наотрез отказал; при этом выразил готовность обменять своего 21 пленного на их 19.
- Почему двадцать один? - воскликнул один из индейцев. - У вас их двадцать семь, мы сосчитали их там наверху.
- Вы присчитали к ним, значит, по ошибке шесть наших - они белые и мексиканки, - объяснил Сегэн. (Кроме трех девушек, узнанных на террасе храма, охотникам удалось найти еще двух своих близких в городе во время поисков королевы.)
- Шесть белых? - переспросил индеец. - Во всяком случае, их пять! Где же шестая? Или вы имеете в виду королеву Тайну, нашу королеву? - спросил он снова, не дожидаясь ответа на прежний вопрос. - У нее светлая кожа. Бледнолицый вождь принял ее, вероятно, поэтому за белую. Ха-ха-ха!
- Ваша королева? - воскликнул запальчиво Сегэн. - Ваша королева, как вы ее называете, моя дочь!
- Ха-ха-ха! - разразились насмешливым хором дикари. - Королева Тайна белая! Его дочь! Ха-ха-ха!
Стены дрожали от их дьявольского хохота.
- Да, она моя дочь! - повторил дрогнувшим голосом Сегэн, уже не сомневавшийся ни минуты в том, какой оборот примет дело.
- А я говорю - нет! - надменно крикнул тот же индеец. - Королева - не дочь твоя, она нашего племени! Она - дочь Монтесумы, королева навахо!
- Королева нам должна быть возвращена! - воскликнули некоторые. - Она наша, мы требуем вернуть нам ее!
Сегэн, скрепя сердце, пытался дружелюбно и терпеливо рассказать и объяснить все, напоминая, когда и при каких обстоятельствах она ими же была взята в плен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50