Глава 8
В ПОГОНЕ ЗА НОВОСТЯМИ
Дым, привлекший внимание проводников, поднимался от бивуака, расположенного на опушке кедрового леса, подле которого мирно паслись в густой траве две лошади и два мула; это их следы обнаружил Красная Стрела. Лошади эти были прекрасные образчики породы средней между индейским пони и большой американской лошадью. Мулы были хорошего роста, сильные и молодые. Но и те и другие прошли длинный путь, что подтверждалось их худобой и тою жадностью, с которой они щипали траву.
Протекавшая вблизи река Желтый Камень, шириною в тысячу футов, несла свои воды меж зеленых берегов роскошной травы, выросшей на черноземной почве. Эта луговина тянулась на северо-восток вплоть до цепи холмов, и по обе стороны береговых лугов стояли высокие кедровые леса.
В двадцати шагах от пасшихся животных весело трещал костер из сухих сучьев, а вокруг огня сидели три человека, которые собирались завтракать. Подле них были сложены в кучу два мексиканских вьюка, два широких калифорнийских седла, одеяла, мешки и карабины.
Один из этих людей был Марк Мэггер, корреспондент газеты "Геральд", пустившийся разузнать о предполагаемом заседании военного совета индейцев. Но даже самому близкому его приятелю было бы трудно признать Марка Мэггера: так за эти дни изменились и костюм и лицо корреспондента.
Во-первых, лицо его, обыкновенно чистое, гладко выбритое, с веснушками, теперь стало бронзовым от загара, а отросшая борода делала его неузнаваемым. Голубая фланелевая блуза с ремнем заменена была длиннополым черным сюртуком, застегнутым на пуговицы сверху донизу. Вместо широкополой соломенной шляпы на голове была черная фетровая. Короче говоря, Мэггер преобразился в скромного служителя американской церкви.
Что касается его товарищей, то не было сомнения в том, что это "люди равнины", как их называют на дальнем востоке, то есть белые, для которых степь стала второй родиной.
Один из них был здоровенный детина с огромной головой, казавшейся еще больше от массы черных как уголь волос, и такой же бороды. Этот гигант смотрел на всех добрыми глазами; в чертах лица выражались открытый характер и безграничная отвага. Одет он был в красную рубашку и красные штаны, заправленные в высокие сапоги; на голове едва держалась белая шляпа: до того она была со всех сторон продырявлена. Его единственное оружие - ружье - лежало подле него. Этот человек был известен под именем Чарлея из Колорадо, и известность его простиралась на пятьсот миль вокруг. Что касается последнего члена этого маленького отряда - его звали Красавец Билль, - вероятно, из-за его безобразия.
Его настоящее имя было Вильям Фэрд; он был француз-метис, маленький, коротенький человек, сильный как буйвол, с темным цветом лица, толстыми губами и выдающимися скулами. Война и болезнь, казалось, одна перед другой старались обезобразить лицо Красавца Билля: все оно было испещрено оспинами; глубокий сабельный шрам шел наискось от лба к нижней челюсти; нос был едва заметен, и ко всему этому уцелел только левый глаз; передних зубов не было. В одну из его многочисленных экспедиций добирались и до единственного глаза Билля, но Чарлей Колорадо подоспел вовремя на помощь и уложил на вместе нападавшего. Это обстоятельство породило между Чарлеем и Биллем тесную дружбу, и с той поры они были неразлучны. Физические недостатки Билля не мешали ему быть одним из самых замечательных следопытов.
- Ну, Чарлей, - сказал корреспондент "Геральда", снимая свой долгополый кафтан и бережно складывая его, - скоро узнаем, по той ли дороге мы идем. Как вы думаете?
Чарлей собирался насадить кусок мяса на палочку и поджарить его на угольях, и потому не сразу ответил:
- Красавец Билль и я решили довести дело до конца, господин Мигюр, и мы сдержим наше слово, только бы кожа на наших головах осталась цела. Не так ли, Билль?
Билль в это время подносил ко рту приготовленный лакомый кусочек и просто ответил:
- Вы знаете, я всюду с вами, и господин Мэгр может положиться на нас.
- Неужели вы - ни тот, ни другой - не в состоянии называть меня моим настоящим именем? - спросил корреспондент, смеясь. - Полагаю, что сказать Мэггер ничуть не труднее, чем говорить Мигюр и Мэгр.
- Очень благодарен за урок, господин Мигюр, - сказал Чарлей с величественным видом. - Конечно, я не обучен особенным тонкостям, а все-таки и я кой-чему научился в Кентукки лет тридцать тому назад, и пусть я подавлюсь этим бифштексом, если Мэггер произносится в любой цивилизованной стране иначе нежели Мигюр.
- Если таково ваше личное мнение, я настаивать не могу, - сказал Марк, смеясь.
- Да, это мое мнение, и я буду его отстаивать перед целым светом... Но что с тобой, Билль?
Билль испустил какой-то свойственный только ему звук и пальцем указал на дорогу, по которой они приехали. Деревья в том месте, где они сидели, образовали над ними шатер; между ветвями видна была равнина, а вдали можно было различить группу всадников.
- Индейцы, честное слово! - вскричал Чарлей, бросаясь к своему ружью.
Что касается Мэггера, то он встал и не торопясь вглядывался вдаль. Это были несомненно верховые на расстоянии в несколько миль; направлялись они к бивуаку по тому же следу, который привел на это место и Мэггера с товарищами.
Дети равнины не теряли времени на разглядывание приближавшихся к ним людей. Они побежали к лошадям и мулам, чтобы привести их поближе к бивуаку.
Между тем наш бесстрашный корреспондент вынул подзорную трубу и внимательно рассматривал скачущих; довольный результатом, он обратился к товарищам, не успевшим еще подвести лошадей, и закричал:
- Все отлично, Чарлей! Это казенные проводники и с ними драгунский офицер!
- В таком случае, нам придется бежать или заставить их убраться, - ответил тот очень серьезно.
- Почему? Ведь мы не делаем ничего беззаконного.
- Разве можно когда-нибудь знать, что военные считают законным и что незаконным? - возразил человек равнины. - Эти военные только и думают о том, как бы помешать честным людям заработать кусок хлеба. У них всегда за пазухой какой-нибудь лист бумаги, повелевающий вам покинуть индейскую землю, особенно если у вас есть дела с краснокожими.
- А ведь можно подумать, что вы занимаетесь немножко контрабандой, а?
- Что же из этого? За всю мою жизнь я не сделал ни малейшего вреда ни белому, ни краснокожему; не всякий правительственный агент может этим похвастаться... Я никогда не торговал гнилой мукой или тухлой свининой... А что касается виски, то я, ей-Богу, продавал лишь те, которые пил сам. А ведь больше этого я никак не мог сделать! И вот нежданно-негаданно является какой-то франт-подпоручик со своими двумя рядами медных пуговиц и говорит: мой милый, надо покинуть это место, мы не можем дозволить вам оставаться здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43