И опять
ни одного человека. Для кого они, эти двери?
Вита идет впереди. Какие ноги, какие волосы! Отличные девушки живут
сейчас на Земле. Или это специально - для оживления мертвых?
Конец коридора. Последняя дверь.
- Вы не пугайтесь.
Дверь исчезает.
Приборы, пульты, кресла. И прозрачные стены, а за стенами звезды.
Мы в космосе. Вот почему здесь никого нет.
Мы на космическом корабле.
МЫ
Стоим у окна рядом. За окном облака, поле, ветер. Чирикают воробьи.
Все как настоящее. Спиной к нам на подоконнике умывается кошка. На
воробьев не реагирует. Кошку не проведешь.
Вита рассказывает:
- Тебя заметили издалека. Решили, метеорит. Но ты летел слишком
быстро. И траектории почти совпадали: точно на Альтаир. Тогда мы подумали,
что это их зонд, возвращающийся от Солнца. Мы посоветовались с "Фениксом",
и он послал катер на перехват. Взглянуть, что за зонд.
- Кто это "мы"?
- Электронная машина и я.
Женщина, компьютер и пришелец из прошлого. Бермудский треугольник XXV
века.
- А кто такой Феникс?
- Наш дублер, автомат, он отстает на миллиард километров.
- Понимаю. А дальше?
- Катер затормозил, встретился с твоим аппаратом.
- Затормозил?
- Конечно. У нас же скорость гораздо больше.
Разумеется, они ведь летят к Альтаиру. Но когда мы были в рубке,
звезды впереди выглядели обычно, без релятивистских искажений. И Солнце за
кормой смотрелось нормально. Нормально для звезды.
Правда, преобразователь построить нетрудно. Такие задачи решались
даже вчера, пять веков назад.
- На сколько больше?
- На порядок. Пятьдесят тысяч.
Пятьдесят тысяч. Как у Хемингуэя. Что-то не быстро. Но понятно.
Сколько мы будем лететь на такой скорости?
- Потом катер пригнал к нам твой аппарат. Мы увидели, что это земной
планетолет. Старый, разбитый. Даже не корабль, просто обломок.
- Расстроились?
- Да. Особенно машина. Но потом мы нашли тебя.
Она поворачивает лицо. Ее глаза. Нежность.
- Вита, скажи... Был я похож... на памятник?
- На памятник? Почему? Обычный замороженный человек. У нас сейчас все
такие.
- Где?
- У нас на "Жар-птице". Все четыреста человек. Все, кроме дежурного.
- Четыреста?
- Да. Чему ты удивляешься? До цели пять парсеков. Дежурим по очереди,
по три месяца.
- И сколько еще лететь?
- Пятьдесят лет. Мы прошли всего полпути. Я же показывала тебе
Солнце.
Да, показывала. В рубке на, экране заднего вида. Звезда как звезда,
ничего необычного. Но пока еще яркая, заметная.
- Скоро конец дежурства, - говорит Вита. - Увидишь, как это делается.
Становится вдруг печально. Даже тоскливо.
- Почему мы летим так медленно? Неужели быстрее нельзя?
- Можно, но незачем. Мы поселенцы. Вперед посланы
автоматы-терраформисты. Они готовят планету. Хорошая планета создается
десятилетиями.
Молчу. Мне нечего сказать. Об этом я ничего не знаю. Она продолжает:
- Человечество расселяется по Вселенной. Земли недостаточно. Луна,
Венера, Марс - этого мало. Очень. Европа, Каллисто, другие спутники...
Людей много, земли не хватает.
- Погоди. Ты говоришь - Марс, Венера?
- Да, сейчас там миллиарды человек. Но этого очень мало. У звезд
подходящие планеты тоже редки. Приходится их перестраивать. Это работа
терраформистов.
- Разве можно из плохой планеты сделать хорошую?
- Конечно. Например, Венера, Марс... Но на это уходят десятилетия.
Особенно если установки не очень мощные. А какие еще пошлешь к звездам?..
Я молчу. Возразить нечего. Может меняться научно-технический уровень,
но человеческая логика - это инвариант. Ее ничто не ломает. И не только
логику - другие человеческие качества тоже.
- За автоматами летим мы, - продолжает Вита. - Собственно, наши
корабли - это катамаран, сдвоенный ковчег с подстраховкой. И мы не одни.
По всей Галактике идет волна освоения. Во все концы летят такие же
корабли, как наш. Тысячи кораблей.
Она умолкает. Я тоже молчу. Тысячи кораблей. Тысячи холодильников,
заполненных человеческим мясом. Вдруг оно кому-нибудь понравится? Что
знаем мы о Вселенной?..
- Скажи, Вита, а почему именно ты дежурила, когда вы догнали меня?
- Именно я?
Она смеется. Я ощущаю под рукой ее мягкую талию. Можно стоять так
вечно.
- Я о другом. Почему это не был мужчина?
- Тебе приятней с мужчиной?
- Все-таки космонавтика - мужская профессия. Или теперь по-другому?
- Мы не космонавты. - Она перестает улыбаться. - Мы колонисты.
Конечно, женщин у нас гораздо больше. Женщина нужнее. Не понимаешь?
- Нет.
- Ну, как тебе объяснить, - продолжает она. - Что в колонии главное.
Главное - воспитание детей. В каждой женщине сидит мать. Материнство детям
нужнее. Разве не так?..
- Так-то оно так...
- Не понимаешь. Ты думаешь, это как в стаде тюленей. Нет. Ты
ошибаешься. Колония - это не только четыреста человек. Этого очень мало.
Мы везем с собой все. Семена растений, зародыши животных... Ведь это
космический корабль. Много в него не поместится. В основном зародыши.
- И дети?..
- Да, - говорит Вита. - Но ведь это единственный путь. Подумай, и ты
поймешь, что единственный. И каждому из этих ребят нужна будет мать.
- А отец?
- Что может отец? Что нужно детям? Теплота, ласка. Не все мужчины на
это способны. Да и не все женщины. Но в космос таких не берут.
Некоторое время молчим.
- Но ведь потребуется и мужская сила. Строить дома, бороться со
стихиями, охранять вас от диких зверей...
- Это работа роботов. Их у нас тоже много.
- И тоже зародыши?
- Конечно. - Минуту она молчит. - Пойми, здесь нет ничего
аморального. Просто ты из другой эпохи. При тебе женщины, вероятно, еще
рожали.
- А теперь нет?
- Естественно, - говорит Вита. - Разве что больные, им это иногда
надо. Но таких не пускают в космос.
Я молчу.
- Почему ты думаешь, что мать - только та, что рожает? Есть же вещи
более важные. Моя мама меня не рожала, но я ее люблю так же, как ты свою.
- Пожалуй.
- Потом, как бы ты разместил в звездолете миллион человек? Ведь
этого, - она показывает на пейзаж за окном, - всего этого нет, ты же
знаешь. Это только изображение, его можно выключить. В действительности у
нас тесно.
Некоторое время молчим.
- Жизнь меняется, и это естественно. Понимаешь? Вот ты сказал, что
космонавтика - мужская профессия. При тебе было так. Но сейчас она никакая
- ни мужская, ни женская. У нас нет такой профессии. Понимаешь?
- Да.
- Почему вообще ты стал космонавтом? - спрашивает Вита. - Почему ты
больше ничего не умеешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
ни одного человека. Для кого они, эти двери?
Вита идет впереди. Какие ноги, какие волосы! Отличные девушки живут
сейчас на Земле. Или это специально - для оживления мертвых?
Конец коридора. Последняя дверь.
- Вы не пугайтесь.
Дверь исчезает.
Приборы, пульты, кресла. И прозрачные стены, а за стенами звезды.
Мы в космосе. Вот почему здесь никого нет.
Мы на космическом корабле.
МЫ
Стоим у окна рядом. За окном облака, поле, ветер. Чирикают воробьи.
Все как настоящее. Спиной к нам на подоконнике умывается кошка. На
воробьев не реагирует. Кошку не проведешь.
Вита рассказывает:
- Тебя заметили издалека. Решили, метеорит. Но ты летел слишком
быстро. И траектории почти совпадали: точно на Альтаир. Тогда мы подумали,
что это их зонд, возвращающийся от Солнца. Мы посоветовались с "Фениксом",
и он послал катер на перехват. Взглянуть, что за зонд.
- Кто это "мы"?
- Электронная машина и я.
Женщина, компьютер и пришелец из прошлого. Бермудский треугольник XXV
века.
- А кто такой Феникс?
- Наш дублер, автомат, он отстает на миллиард километров.
- Понимаю. А дальше?
- Катер затормозил, встретился с твоим аппаратом.
- Затормозил?
- Конечно. У нас же скорость гораздо больше.
Разумеется, они ведь летят к Альтаиру. Но когда мы были в рубке,
звезды впереди выглядели обычно, без релятивистских искажений. И Солнце за
кормой смотрелось нормально. Нормально для звезды.
Правда, преобразователь построить нетрудно. Такие задачи решались
даже вчера, пять веков назад.
- На сколько больше?
- На порядок. Пятьдесят тысяч.
Пятьдесят тысяч. Как у Хемингуэя. Что-то не быстро. Но понятно.
Сколько мы будем лететь на такой скорости?
- Потом катер пригнал к нам твой аппарат. Мы увидели, что это земной
планетолет. Старый, разбитый. Даже не корабль, просто обломок.
- Расстроились?
- Да. Особенно машина. Но потом мы нашли тебя.
Она поворачивает лицо. Ее глаза. Нежность.
- Вита, скажи... Был я похож... на памятник?
- На памятник? Почему? Обычный замороженный человек. У нас сейчас все
такие.
- Где?
- У нас на "Жар-птице". Все четыреста человек. Все, кроме дежурного.
- Четыреста?
- Да. Чему ты удивляешься? До цели пять парсеков. Дежурим по очереди,
по три месяца.
- И сколько еще лететь?
- Пятьдесят лет. Мы прошли всего полпути. Я же показывала тебе
Солнце.
Да, показывала. В рубке на, экране заднего вида. Звезда как звезда,
ничего необычного. Но пока еще яркая, заметная.
- Скоро конец дежурства, - говорит Вита. - Увидишь, как это делается.
Становится вдруг печально. Даже тоскливо.
- Почему мы летим так медленно? Неужели быстрее нельзя?
- Можно, но незачем. Мы поселенцы. Вперед посланы
автоматы-терраформисты. Они готовят планету. Хорошая планета создается
десятилетиями.
Молчу. Мне нечего сказать. Об этом я ничего не знаю. Она продолжает:
- Человечество расселяется по Вселенной. Земли недостаточно. Луна,
Венера, Марс - этого мало. Очень. Европа, Каллисто, другие спутники...
Людей много, земли не хватает.
- Погоди. Ты говоришь - Марс, Венера?
- Да, сейчас там миллиарды человек. Но этого очень мало. У звезд
подходящие планеты тоже редки. Приходится их перестраивать. Это работа
терраформистов.
- Разве можно из плохой планеты сделать хорошую?
- Конечно. Например, Венера, Марс... Но на это уходят десятилетия.
Особенно если установки не очень мощные. А какие еще пошлешь к звездам?..
Я молчу. Возразить нечего. Может меняться научно-технический уровень,
но человеческая логика - это инвариант. Ее ничто не ломает. И не только
логику - другие человеческие качества тоже.
- За автоматами летим мы, - продолжает Вита. - Собственно, наши
корабли - это катамаран, сдвоенный ковчег с подстраховкой. И мы не одни.
По всей Галактике идет волна освоения. Во все концы летят такие же
корабли, как наш. Тысячи кораблей.
Она умолкает. Я тоже молчу. Тысячи кораблей. Тысячи холодильников,
заполненных человеческим мясом. Вдруг оно кому-нибудь понравится? Что
знаем мы о Вселенной?..
- Скажи, Вита, а почему именно ты дежурила, когда вы догнали меня?
- Именно я?
Она смеется. Я ощущаю под рукой ее мягкую талию. Можно стоять так
вечно.
- Я о другом. Почему это не был мужчина?
- Тебе приятней с мужчиной?
- Все-таки космонавтика - мужская профессия. Или теперь по-другому?
- Мы не космонавты. - Она перестает улыбаться. - Мы колонисты.
Конечно, женщин у нас гораздо больше. Женщина нужнее. Не понимаешь?
- Нет.
- Ну, как тебе объяснить, - продолжает она. - Что в колонии главное.
Главное - воспитание детей. В каждой женщине сидит мать. Материнство детям
нужнее. Разве не так?..
- Так-то оно так...
- Не понимаешь. Ты думаешь, это как в стаде тюленей. Нет. Ты
ошибаешься. Колония - это не только четыреста человек. Этого очень мало.
Мы везем с собой все. Семена растений, зародыши животных... Ведь это
космический корабль. Много в него не поместится. В основном зародыши.
- И дети?..
- Да, - говорит Вита. - Но ведь это единственный путь. Подумай, и ты
поймешь, что единственный. И каждому из этих ребят нужна будет мать.
- А отец?
- Что может отец? Что нужно детям? Теплота, ласка. Не все мужчины на
это способны. Да и не все женщины. Но в космос таких не берут.
Некоторое время молчим.
- Но ведь потребуется и мужская сила. Строить дома, бороться со
стихиями, охранять вас от диких зверей...
- Это работа роботов. Их у нас тоже много.
- И тоже зародыши?
- Конечно. - Минуту она молчит. - Пойми, здесь нет ничего
аморального. Просто ты из другой эпохи. При тебе женщины, вероятно, еще
рожали.
- А теперь нет?
- Естественно, - говорит Вита. - Разве что больные, им это иногда
надо. Но таких не пускают в космос.
Я молчу.
- Почему ты думаешь, что мать - только та, что рожает? Есть же вещи
более важные. Моя мама меня не рожала, но я ее люблю так же, как ты свою.
- Пожалуй.
- Потом, как бы ты разместил в звездолете миллион человек? Ведь
этого, - она показывает на пейзаж за окном, - всего этого нет, ты же
знаешь. Это только изображение, его можно выключить. В действительности у
нас тесно.
Некоторое время молчим.
- Жизнь меняется, и это естественно. Понимаешь? Вот ты сказал, что
космонавтика - мужская профессия. При тебе было так. Но сейчас она никакая
- ни мужская, ни женская. У нас нет такой профессии. Понимаешь?
- Да.
- Почему вообще ты стал космонавтом? - спрашивает Вита. - Почему ты
больше ничего не умеешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17