я поначалу решил, что это вода, и, только попробовав «воду» на вкус, понял свою ошибку. Это оказался освежающий и в то же время крепкий алкогольный напиток, крепкий настолько, что уже после первого глотка я ощутил приятное головокружение.
Я предложил капельку напитка Амелии, но она лишь пригубила его и сказала:
– Слишком злая штука. Нам нельзя терять власть над собой.
Я уже успел нацедить себе вторую порцию, но Амелия не дала мне больше пить. И вероятно, правильно сделала, – вскоре мы увидели, что многие марсиане быстро впадают в состояние опьянения. Они сделались более шумными и беззаботными, чем прежде. Раз или два даже послышался смех, хотя звучал он слишком резко и истерично. Алкогольное питье потреблялось во все больших количествах, и кухонная прислуга тащила новые и новые кувшины. Одну из скамей опрокинули, и все, кто сидел на ней упали беспорядочной кучей на пол, а группа марсианок поймала двух молодых рабов и зажала их в углу, что произошло потом, мы в общем хаосе не разобрали. Из кухни выбежали еще рабы, и даже не рабы, в большинстве своем юные рабыни. К нашему глубочайшему изумлению, они не только выбежали в зал совершенно обнаженными, но и расселись среди своих хозяев, обнимая и соблазняя их.
Но моему, нам пора идти, – обратился я к Амелии.
Прежде чем ответить, она еще какое-то время следила за развитием событий, затем согласилась:
– Да, пора. Все это в высшей степени безнравственно.
Мы, не оборачиваясь, двинулись к двери. Опрокинулась еще скамья, а за нею целый стол; это сопровождалось треском битого стекла и громкими выкриками марсиан. От атмосферы мрачного уныния не осталось и следа.
Но не успели мы достигнуть двери, как из зала донесся раскатистый, леденящий кровь звук, помимо воли заставивший нас обернуться. Резкий хриплый окрик раздался, видимо, где-то в дальнем конце зала, но с такой силой, что перекрыл общий гомон. Эффект, произведенный этим окриком на марсиан, был поистине драматическим: прекратилось всякое движение, пирующие растерянно уставились друг на друга. В тишине, которая воцарилась вслед за этим бесцеремонным окриком, вновь послышались чьи-то рыдания.
– Пойдемте отсюда, Амелия, – сказал я.
Мы выбежали из здания, взволнованные происшедшим; мы ничего не поняли, однако испугались не на шутку.
На улицах оставалось еще меньше народу, чем раньше, но огни с башен по-прежнему расчерчивали мостовые и тротуары, словно пересчитывая тех, кто бродит в ночи, когда все остальные сидят под крышей.
Я повел Амелию прочь от квартала, где марсиане собрались на свой странный пир, в ту часть города, где мы проходили прежде и где была меньше огней. Внешность, как известно, часто бывает обманчива: тот факт, что в каком-то строении не видно огней и изнутри не доносится шума, еще не означал, что оно покинуто. Мы прошли с полмили, прежде чем решились войти в один из таких темных и безмолвных домов. А внутри пылал яркий свет, и вовсю шел пир. И мы увидели… нет, я не могу, я не вправе описывать, что мы увидели. Амелия, разумеется, также не испытывала желания созерцать подобное распутство, и мы поторопились уйти. Примириться с этим миром, вычеркнуть из памяти тот, который пришлось оставить, мы были по-прежнему не в состоянии.
Когда мы поравнялись с очередным зданием, я сперва заглянул туда один… но внутри меня поджидали лишь безлюдье и грязь; что бы ни находилось здесь раньше, все погибло в пламени пожара. Следующим по порядку оказался еще один дом-спальня, заполненный марсианами, и мы отправились дальше, не привлекая внимания его обитателей.
Это продолжалось довольно долго – мы переходили от дома к дому в поисках пустующей спальни и, признаться, уже начали думать, что таких просто не существует. В конце концов нам повезло, мы наткнулись на комнату, где висели свободные гамаки, заняли два из них и забылись глубоким сном.
Глава IX. Наши наблюдения
1
В течение последующих дней и недель мы с Амелией обследовали марсианский город со всей возможной тщательностью. Правда, нас очень связывало то, то мы по необходимости ходили пешком, и только пешком, однако наши наблюдения вскоре позволили нам прийти к довольно определенным выводам относительно того, каковы размеры города, сколько в нем жителей, где расположены главные городские достопримечательности и так далее. В то же время мы по мере сил старались разобраться в самих марсианах, в образе их жизни, но, признаться, не слишком преуспели в своих намерениях.
В первой обнаруженной нами пустующей спальне мы провели две ночи, а затем перебрались в другую, расположенную гораздо ближе к центру города и совсем неподалеку от столовой. Эта спальня тоже пустовала, но прежние хозяева оставили нам в наследство кое-какие мелкие пожитки и тем обеспечили относительный комфорт. Наши гамаки на Земле, наверное, показались бы невыносимо жесткими – ткань, из которой их делали, была грубой и неподатливой, – но в условиях более слабого марсианского притяжения они вполне годились для отдыха. Вместо постельных принадлежностей мы пользовались широкими подушками-мешками, набитыми чем-то мягким, – они напоминали стеганые перинки, какими пользуются в некоторых европейских странах.
Нашли мы и тусклые желто-серые балахоны, брошенные владельцами, и стали носить их поверх нашего платья. Разумеется, они были нам великоваты, но дополнительный слой материи поверх одежды делал нас как бы крупнее и позволял легче сойти за марсиан.
Амелия, подражая прическам марсианок, стянула волосы тугим узлом на затылке, а я решил отпустить бороду; каждые два-три дня Амелия подстригала ее маникюрными ножницами, чтобы она походила на куцые бороденки марсиан.
В те дни наружность имела для пас первостепенное значение: мы прекрасно понимали, что внешне отличаемся от жителей Марса. В этом смысле вынужденные двухдневные скитания по пустыне пошли нам на пользу – ведь солнечные ожоги, при всей их мучительности, придали нашим лицам оттенок сродни марсианскому. Когда по прошествии нескольких дней загар начал бледнеть, мы как-то раз даже выбрались за город, в пустыню, и три-четыре часа на безжалостном солнцепеке вернули нашей коже, пусть временно, желанную красноту.
Но я забегаю вперед: чтобы вы поняли, как нам удалось выжить в этом городе, надо сперва подробно его описать.
2
На четвертый или пятый день нашего пребывания в городе Амелия окрестила его Городом Запустения; основания для этого вам, вероятно, уже ясны.
Город Запустения был расположен на пересечении двух каналов. Один из каналов, тот, на берег которого нас высадила машина времени, пролегал точно с севера на юг. Второй подходил к первому с северо-запада и после пересечения, где была возведена сложная система шлюзов, продолжался на юго-восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Я предложил капельку напитка Амелии, но она лишь пригубила его и сказала:
– Слишком злая штука. Нам нельзя терять власть над собой.
Я уже успел нацедить себе вторую порцию, но Амелия не дала мне больше пить. И вероятно, правильно сделала, – вскоре мы увидели, что многие марсиане быстро впадают в состояние опьянения. Они сделались более шумными и беззаботными, чем прежде. Раз или два даже послышался смех, хотя звучал он слишком резко и истерично. Алкогольное питье потреблялось во все больших количествах, и кухонная прислуга тащила новые и новые кувшины. Одну из скамей опрокинули, и все, кто сидел на ней упали беспорядочной кучей на пол, а группа марсианок поймала двух молодых рабов и зажала их в углу, что произошло потом, мы в общем хаосе не разобрали. Из кухни выбежали еще рабы, и даже не рабы, в большинстве своем юные рабыни. К нашему глубочайшему изумлению, они не только выбежали в зал совершенно обнаженными, но и расселись среди своих хозяев, обнимая и соблазняя их.
Но моему, нам пора идти, – обратился я к Амелии.
Прежде чем ответить, она еще какое-то время следила за развитием событий, затем согласилась:
– Да, пора. Все это в высшей степени безнравственно.
Мы, не оборачиваясь, двинулись к двери. Опрокинулась еще скамья, а за нею целый стол; это сопровождалось треском битого стекла и громкими выкриками марсиан. От атмосферы мрачного уныния не осталось и следа.
Но не успели мы достигнуть двери, как из зала донесся раскатистый, леденящий кровь звук, помимо воли заставивший нас обернуться. Резкий хриплый окрик раздался, видимо, где-то в дальнем конце зала, но с такой силой, что перекрыл общий гомон. Эффект, произведенный этим окриком на марсиан, был поистине драматическим: прекратилось всякое движение, пирующие растерянно уставились друг на друга. В тишине, которая воцарилась вслед за этим бесцеремонным окриком, вновь послышались чьи-то рыдания.
– Пойдемте отсюда, Амелия, – сказал я.
Мы выбежали из здания, взволнованные происшедшим; мы ничего не поняли, однако испугались не на шутку.
На улицах оставалось еще меньше народу, чем раньше, но огни с башен по-прежнему расчерчивали мостовые и тротуары, словно пересчитывая тех, кто бродит в ночи, когда все остальные сидят под крышей.
Я повел Амелию прочь от квартала, где марсиане собрались на свой странный пир, в ту часть города, где мы проходили прежде и где была меньше огней. Внешность, как известно, часто бывает обманчива: тот факт, что в каком-то строении не видно огней и изнутри не доносится шума, еще не означал, что оно покинуто. Мы прошли с полмили, прежде чем решились войти в один из таких темных и безмолвных домов. А внутри пылал яркий свет, и вовсю шел пир. И мы увидели… нет, я не могу, я не вправе описывать, что мы увидели. Амелия, разумеется, также не испытывала желания созерцать подобное распутство, и мы поторопились уйти. Примириться с этим миром, вычеркнуть из памяти тот, который пришлось оставить, мы были по-прежнему не в состоянии.
Когда мы поравнялись с очередным зданием, я сперва заглянул туда один… но внутри меня поджидали лишь безлюдье и грязь; что бы ни находилось здесь раньше, все погибло в пламени пожара. Следующим по порядку оказался еще один дом-спальня, заполненный марсианами, и мы отправились дальше, не привлекая внимания его обитателей.
Это продолжалось довольно долго – мы переходили от дома к дому в поисках пустующей спальни и, признаться, уже начали думать, что таких просто не существует. В конце концов нам повезло, мы наткнулись на комнату, где висели свободные гамаки, заняли два из них и забылись глубоким сном.
Глава IX. Наши наблюдения
1
В течение последующих дней и недель мы с Амелией обследовали марсианский город со всей возможной тщательностью. Правда, нас очень связывало то, то мы по необходимости ходили пешком, и только пешком, однако наши наблюдения вскоре позволили нам прийти к довольно определенным выводам относительно того, каковы размеры города, сколько в нем жителей, где расположены главные городские достопримечательности и так далее. В то же время мы по мере сил старались разобраться в самих марсианах, в образе их жизни, но, признаться, не слишком преуспели в своих намерениях.
В первой обнаруженной нами пустующей спальне мы провели две ночи, а затем перебрались в другую, расположенную гораздо ближе к центру города и совсем неподалеку от столовой. Эта спальня тоже пустовала, но прежние хозяева оставили нам в наследство кое-какие мелкие пожитки и тем обеспечили относительный комфорт. Наши гамаки на Земле, наверное, показались бы невыносимо жесткими – ткань, из которой их делали, была грубой и неподатливой, – но в условиях более слабого марсианского притяжения они вполне годились для отдыха. Вместо постельных принадлежностей мы пользовались широкими подушками-мешками, набитыми чем-то мягким, – они напоминали стеганые перинки, какими пользуются в некоторых европейских странах.
Нашли мы и тусклые желто-серые балахоны, брошенные владельцами, и стали носить их поверх нашего платья. Разумеется, они были нам великоваты, но дополнительный слой материи поверх одежды делал нас как бы крупнее и позволял легче сойти за марсиан.
Амелия, подражая прическам марсианок, стянула волосы тугим узлом на затылке, а я решил отпустить бороду; каждые два-три дня Амелия подстригала ее маникюрными ножницами, чтобы она походила на куцые бороденки марсиан.
В те дни наружность имела для пас первостепенное значение: мы прекрасно понимали, что внешне отличаемся от жителей Марса. В этом смысле вынужденные двухдневные скитания по пустыне пошли нам на пользу – ведь солнечные ожоги, при всей их мучительности, придали нашим лицам оттенок сродни марсианскому. Когда по прошествии нескольких дней загар начал бледнеть, мы как-то раз даже выбрались за город, в пустыню, и три-четыре часа на безжалостном солнцепеке вернули нашей коже, пусть временно, желанную красноту.
Но я забегаю вперед: чтобы вы поняли, как нам удалось выжить в этом городе, надо сперва подробно его описать.
2
На четвертый или пятый день нашего пребывания в городе Амелия окрестила его Городом Запустения; основания для этого вам, вероятно, уже ясны.
Город Запустения был расположен на пересечении двух каналов. Один из каналов, тот, на берег которого нас высадила машина времени, пролегал точно с севера на юг. Второй подходил к первому с северо-запада и после пересечения, где была возведена сложная система шлюзов, продолжался на юго-восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105