Когда-то белая рубашка стала
серой и была покрыта отвратительными темными пятнами. С правой стороны лба,
почти у виска, виднелось пулевое отверстие. Заведя руку за голову, я стал
нащупывать второе, но не смог найти его своими бесчувственными костяными
пальцами. Может его и не было вовсе, а пуля застряла в мозгу и была
извлечена врачами или исчезла вместе со сгнившей плотью.
- Чуть выше, - сказал Голос. - Еще чуть.
И я нащупал его. Повернувшись лицом к хозяину, молча выжидающе посмотрел
на него.
- Проходи, - он отступил, открывая взгляду большую, ярко освещенную
комнату. Слева инкрустированная стенка, в правом дальнем углу - телевизор,
чуть ближе по левой стене широкий диван, посредине сервированный хрусталем
и серебром журнальный столик, подле него - два мягких кресла, ножки которых
утопали в пушистом ковре.
Я шагнул вперед, но тут же был остановлен хозяином.
- Нет, погоди! Сначала в ванную. Сбрось с себя эту гниль. А то ты мне все
перепачкаешь. Да... и зови меня Борисом.
Я покорно пошел за ним. Влез в ванну и стал раздеваться. Костяшки пальцев
скользили по пуговицам, и мне никак не удавалось расстегнуть их.
Рассерженный, я рванул борт пиджака и он с треском расползся на груди.
Скинув его, я точно так же поступил с рубашкой, брюками и полуботинками.
Борис с отвращением смотрел на груду гнилых тряпок, источавших запах
склепа. Я же совершенно безучастно глядел на свою последнюю одежду, на
червей, копошащихся в ней.
- О! Этого нам не надо! - быстро отодвигаясь от меня, сказал хозяин.
- Ты посмотри! Они и по тебе ползают! А я думал... - Он не сообщил мне,
что именно он думал, а взял из шкафчика над умывальником флакон с голубой
жидкостью и пушистую кисточку. Налив жидкость в маленькую пиалу, Борис
обмакнул в нее кисточку и обрызгал меня с головы до ног со всех сторон.
Потом очень тщательно еще и еще раз. В его руке неизвестно откуда подвился
маленький язычок огня, как у зажигалки, и Борис быстро провел им
крест-накрест перед моей грудью. Бледное спиртовое пламя охватило меня с
головы до ног.
- Не бойся! - прикрикнул он, когда я в испуге отшатнулся. Оно не причинит
вреда, только очистит тебя.
Затем он заставил меня встать под душ и не разрешал выйти из-под него,
пока вода, стекавшая с моих костей не стала совершенно прозрачной.
- Теперь вылезай! - скомандовал Борис и дал мне в руки маленький красный
фен. - Сушись.
Пока я выполнял его приказ, он достал-из шкафчика еще один флакон - с
черной жидкостью, смешал ее с голубой и обмакнув в смесь кисточку, обрызгал
остатки моей одежды. Махнул рукой, словно бросил что-то поверх костюма, и
он занялся сине-багровым бездымным пламенем. Через минуту на дне ванны
лежала маленькая кучка сухого серебристого пепла. Борис включил душ и смыл
пепел в водосток.
- Ну что? спросил он, поворачиваясь ко мне. - Хватит. Теперь тебя можно
пустить в дом.
Мы прошли в комнату и сели за стол. На нем было все, что мог пожелать
человек, и я в том числе. Но сейчас для меня все это было лишь утонченной
пыткой.
- Погоди делать выводы! Ты, как всегда, торопишься!
Борис отошел к резному черного дерева столику на высоких гнутых ножках, с
которых ухмылялись жуткие рожи божков, и взял стоявшую на нем большую
хрустальную чашу, наполненную темной жидкостью.
- Пей! - Он подал ее мне.
Я взял чашу в руки, но не решался поднести ко рту. Как пить?! Все
прольется сквозь дыру в моей нижней челюсти, стечет по костям на кресло.
- Пей! - приказал Борис тоном, не терпящим возражений. И я выпил.
Когда я сделал последний глоток, меня уже больше не заботило состояние
его мебели. Что-то странное, пугающее происходило со мной. Меня распирало
изнутри, корчило, волны пламенного жара накатывались одна за другой.
Я вцепился в подлокотники кресла и застонал.
- Что ты со мной... начад я и замолчал, поняв ВДРУГ, что говорю не
мысленным голосом, а самым настоящим, произнося слова собственными губами.
Одновременно я ощутил под пальцами прохладную бархатистую ткань, а под
спиной - удобный изгиб мягкого кресла.
Я медленно поднял руку и поднес ее к лицу - она не была больше рукой
скелета, она была рукой человека!
Я вскочил, чуть не опрокинув журнальный столик и бросился вон из комнаты.
Встав перед зеркалом, я долго смотрел на свое худощавое мускулистое тело,
разглядывал лицо с голубыми глазами, с длинными - до плеч каштановыми
волосами, с полными губами.
Я снова был человеком
Я снова был человеком!
Я снова был человеком!
Не выдержав потрясения, я упал на колени и, спрятав лицо в ладонях,
зарыдал.
Борис деликатно держался в стороне, давая мне время прийти в себя. Потом
его теплая ладонь - о как чудесно было ощущать легла мне на плечо.
- Пойдем, прежде чем сесть за стол, надо залечить рану.
Мы вышли из комнаты и вошли в следующую дверь. За ней оказались две
смежные комнаты. В дальней, освещенной маленькими свечами, источающими
странный, настолько странный, что трудно было сказать, приятный или
отвратительный, запах, Борис уложил меня на узкое, как операционный стол,
ложе.
- Закрой глаза.
Я повиновался. Он откинул с моего лба волосы и смочил кожу какой-то
жидкостью. Потом прижал что-то к виску, я ощутил слабую боль.
- Повернись на правый бок.
Ту же процедуру он провел с моим затылком. Борис еще не закончил, когда
меня осенило - он заделывал дырки в моем черепе!
Все было на самом деле! Никакого наважденья! Я был убит, я был гниющим
трупом, скелетом. Был оживлен и теперь мне ремоотировали пробитый пулей
череп!
Воскресший из Мертвых? Восставший мертвец? Зомби?.. Кто я?!..
Борис чувствовал охватившие меня панику, растерянность, страх, словно
любящая женщина. Он сказал мягким, но твердым голосом:
- Тебе надо выпить и поесть. Все встанет на свои места. Поверь мне...
Пойдем.
Я поднялся с ложа. Ощущать свое тело - это прекрасно. Оно пробуждает
желания и рождает мысли. У мертвеца нет живого тела, поэтому у него нет ни
желаний, ни мыслей, может быть только глухая тоска по ним.
Как я теперь понимал своего приятеля... как его?.. Ну да ладно. Который
сломав ногу, четыре месяца пролежал в гипсе. Какое наслаждение, говорил он,
полежать в ванне, посидеть в туалете.
Сначала желания, решил я, и выкинул из головы все мысли. Кроме одной: кто
я такой? Но и ее, как непослушного пса, я посадил на цепь и загнал в
конуру. До поры до времени.
Теперь, обросший плотью, я по достоинству оценил ужин, который приготовил
для меня Борис. Все было мне по вкусу. И черная икра, и севрюга горячего
копчения, и карбонад, и салями, и маринованные огурчики, и изысканные
салаты, и коньяк, и апельсиновый сок, и... многое другое, для описания чего
мне потребовалось бы как минимум пять страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20