Марина раздвинула ноги и мои руки
сомкнулись, ощутив жар ее лона. Волосы на нем были шелковистыми, но гораздо
грубее ее нежной прохладной кожи. Это так возбуждало. Они предупреждали, мы
охраняем тайну тайн, сад радостей земных, будь страстен, но нежен.
Мои пальцы скользнули в желанный сад, он был бархатист и влажен. Я взял
Марину за бедра и повернул к себе спиной. Мои горячие ладони легли на ее
ягодицы. Я раздвинул их и приник губами к началу ложбинки. Короткий поцелуй
и долгое движенье языка. Укус, другой в левую половинку, в правую. Она
тонко вскрикивала от моей ласки.
- Нагнись!
Марина нагнулась. Ее ягодицы разошлись, и я двинулся сверху вниз, ие
оставляя ни одного сантиметра, где бы не побывай мой язык. Я добрался до
ануса, она судорожно задышала и сжала ягодицы.
- Не надо, - выдохнула она прерывистым полушепотом.
- Надо, я люблю тебя всю!
И она подчинилась, позволяя мне делать все, что взбредет в мою безумную
голову.
- Я не могу больше, - охрипшим голосом произнес я чуть погодя.
Ее руки, крепко сжимавшие мою голову, отпустили меня.
- Как ты хочешь?
- Вот как, - сказал я, опрокидывая ее на спину. Марина раздвинула ноги...
О, как описать то, что изведали все, но что необыкновенно и сокровенно
для каждого?! Я вошел в нее яростно и глубоко. Ее груди запрыгали от моих
неистовых толчков. Я пронзал ее тело своей необузданной страстью, и оно
подчинялось ее грубой покоряющей силе.
Я обожал овладевать ею в такой позе. Она была вся раскрыта, вся видна
мне. Ее раздвинутые ноги означали не только желание, но и покорность. Я был
ее хозяином. Она была дикой лошадью, которую я объезжал, каждый раз
доказывая, кто ее господин.
- Я долго не продержусь, выдохнул я, чувствуя, как быстро накатывается
сладкая волна оргазма.
- Давай! Давай! Не жди меня, я успею вместе с тобой!
И я не стал ждать. Я больше не был ласков, я был груб - крутил соски,
насиловал яростно. Конец никогда не походит на начало и все, что я делал,
было именно тем, чего желала Марина.
- Я уже больше не могу. Сейчас! Сейчас! Я наполню тебя, наполню тебя! -
шептал я ей на ухо.
Марина задышала часто-часто, стала извиваться подо мной. Лицо ее
исказилось и она закричала. И тогда я наполнил ее.
Потом мы лежали - она на спине, я на боку. Расслабленные и
удовлетворенные.
- Погладь попку, - попросила она, и я исполнил ее просьбу. Она
подставляла мне свои разгоряченные влажные ягодицы, изгибаясь, как кошка.
Я перевернул кошку на спину. Она раскинула руки, груди торчали, дразня,
полусогнутые раздвинутые ноги словно приглашали: загляни, узнай, что там.
Там было очень мокро и гораздо больше места, чем 20 минут назад.
- Западные колдуны говорят, что в тебя надо обмакнуть два листочка.
Потом, когда они высохнут, зашить в шелк. Получатся могучие талисманы,
которые будут хранить нас от всяких бед.
- Ты хочешь ободрать мои цветы? - со смехом спросила Марина. - Когда
вокруг будут деревья, тогда мы это и сделаем. Надеюсь, мы делаем это не в
последний раз?
- Не в последний, - ответил я и взял ее снова.
В эту ночь я был чемпионом по сексу. Горд собой, счастлив, любим.
Так часто, как мог, я клал свою руку между ее бедер, и Марина ни разу не
сказала: Чуть-чуть попозже. А я со своей стороны открыл ей тайну: наша
близость не только удовольствие, она - право и власть. Каждый раз я
доказываю свое право обладать ею и свою власть над ней. Я - ее хозяин, и
она должна подчиняться мне. И если вначале она может быть строптивой и
капризной, то потом она всегда становится покорной и мягкой, как шелк, как
воск.
- Я твой господин, - шептал я страстно, кусая ее ухо и раскидывая ноги. -
Я твой господин! - говорил я, стискивая зубы и сжимая ее груди.
Она молча кивала с закрытыми глазами, обхватив меня за поясницу сильными
дрожащими руками.
Под утро я был бесконечно устал и бесконечно радостен. Я знал, скоро
пробьет час Золушки, но в данный момент это мне было безразлично. В этот
момент я жил и жил так, как не живут многие по-настоящему живые.
- Ты - половой террорист, сексуальный разбойник, ты взял меня в рабство,
- шептала Марина, прижимаясь ко мне.
- Я буду тебе хорошим господином.
- Докажи! - Она сжала меня так, что у меня перехватило дыханье.
И я доказал.
Потом я налил два бокала шампанского и мы выпили.
Вскоре глаза Марины затуманились - начало действовать зелье, подмешанное
мною в вино. Я смотрел на нее с грустью, думая, когда теперь вновь увижу
ее.
- Что-то я спать хочу, - проговорила жена, прижимаясь щекой к моей руке.
Поцеловала ее и заснула.
Я укрыл ее одеялом и вышел из спальни, прихватив одежду.
Тело мое уже стало прозрачно-белым.
Была суббота, 11.30 вечера. У подземного перехода курили двое пьяных. На
противоположной стороне улицы виднелись несколько удаляющихся фигур люди
спешили домой.
Сидя в густом кустарнике, буйно разросшемся перед хрущевской пятиэтажкой,
я с нарастающим раздражением наблюдал за алкашами. Из-за них могла
сорваться моя первая охота. Я прислушивался к их бестолковому пустому
разговору, пытаясь понять, когда же черт спровадит их прочь, но
проносившиеся мимо автомобили заглушали каждое пятое слово.
Неожиданно разговор прервался и один из мужчин направился в сторону
зарослей, в которых скрывался я. Я плотнее прижался к земле, готовый
броситься на него, если он вынудит меня сделать это. Но ему, конечно же, не
было до меня никакого дела. Расстегнув молнию, мужчина начал шумно
мочиться, кряхтя и отдуваясь.
- Пиво, - сказал он сам себе и выматерился. Застегнувшись, пьяный
нетвердой походкой побрел назад к приятелю. Разговор возобновился. Их
головы окружала черно-багровая аура. Если бы я мог, как Борис, включать на
полную силу астральное зрение, то наверняка увидел бы всяких тварей,
слетевшихся пить дармовую энергию. Но я не умел этого, к тому же думая
совсем о другом: лишь бы они поскорее умотали прочь. Вскоре они вняли моим
настойчивым заклинаньям. Прошло несколько минут. Из подземного перехода
послышались голоса. Я привстал.
ОН и ОНА. В обнимку. Чистые цвета над головами. Тихий говор. Влюбленные.
Кого-кого, а их я сегодня совсем не желал видеть. Влюбленные сегодня мне
были противопоказаны. Расслабляли, лишали силы и уверенности.
Их вид был для меня, словно острый нож в сердце. Я усмехнулся: какое
сердце, парень? Его у тебя нет - только пустота под голыми ребрами. Да и
смеяться тебе нечем, разве что щелкать зубами...
Со стороны я сейчас, наверное, походил на уэллсовского
человека-невидимку, когда он впервые вошел в гостиницу, где разыгрались
главные события романа. Весь закутанный и замотанный.
На мне был костюм, поверх него плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
сомкнулись, ощутив жар ее лона. Волосы на нем были шелковистыми, но гораздо
грубее ее нежной прохладной кожи. Это так возбуждало. Они предупреждали, мы
охраняем тайну тайн, сад радостей земных, будь страстен, но нежен.
Мои пальцы скользнули в желанный сад, он был бархатист и влажен. Я взял
Марину за бедра и повернул к себе спиной. Мои горячие ладони легли на ее
ягодицы. Я раздвинул их и приник губами к началу ложбинки. Короткий поцелуй
и долгое движенье языка. Укус, другой в левую половинку, в правую. Она
тонко вскрикивала от моей ласки.
- Нагнись!
Марина нагнулась. Ее ягодицы разошлись, и я двинулся сверху вниз, ие
оставляя ни одного сантиметра, где бы не побывай мой язык. Я добрался до
ануса, она судорожно задышала и сжала ягодицы.
- Не надо, - выдохнула она прерывистым полушепотом.
- Надо, я люблю тебя всю!
И она подчинилась, позволяя мне делать все, что взбредет в мою безумную
голову.
- Я не могу больше, - охрипшим голосом произнес я чуть погодя.
Ее руки, крепко сжимавшие мою голову, отпустили меня.
- Как ты хочешь?
- Вот как, - сказал я, опрокидывая ее на спину. Марина раздвинула ноги...
О, как описать то, что изведали все, но что необыкновенно и сокровенно
для каждого?! Я вошел в нее яростно и глубоко. Ее груди запрыгали от моих
неистовых толчков. Я пронзал ее тело своей необузданной страстью, и оно
подчинялось ее грубой покоряющей силе.
Я обожал овладевать ею в такой позе. Она была вся раскрыта, вся видна
мне. Ее раздвинутые ноги означали не только желание, но и покорность. Я был
ее хозяином. Она была дикой лошадью, которую я объезжал, каждый раз
доказывая, кто ее господин.
- Я долго не продержусь, выдохнул я, чувствуя, как быстро накатывается
сладкая волна оргазма.
- Давай! Давай! Не жди меня, я успею вместе с тобой!
И я не стал ждать. Я больше не был ласков, я был груб - крутил соски,
насиловал яростно. Конец никогда не походит на начало и все, что я делал,
было именно тем, чего желала Марина.
- Я уже больше не могу. Сейчас! Сейчас! Я наполню тебя, наполню тебя! -
шептал я ей на ухо.
Марина задышала часто-часто, стала извиваться подо мной. Лицо ее
исказилось и она закричала. И тогда я наполнил ее.
Потом мы лежали - она на спине, я на боку. Расслабленные и
удовлетворенные.
- Погладь попку, - попросила она, и я исполнил ее просьбу. Она
подставляла мне свои разгоряченные влажные ягодицы, изгибаясь, как кошка.
Я перевернул кошку на спину. Она раскинула руки, груди торчали, дразня,
полусогнутые раздвинутые ноги словно приглашали: загляни, узнай, что там.
Там было очень мокро и гораздо больше места, чем 20 минут назад.
- Западные колдуны говорят, что в тебя надо обмакнуть два листочка.
Потом, когда они высохнут, зашить в шелк. Получатся могучие талисманы,
которые будут хранить нас от всяких бед.
- Ты хочешь ободрать мои цветы? - со смехом спросила Марина. - Когда
вокруг будут деревья, тогда мы это и сделаем. Надеюсь, мы делаем это не в
последний раз?
- Не в последний, - ответил я и взял ее снова.
В эту ночь я был чемпионом по сексу. Горд собой, счастлив, любим.
Так часто, как мог, я клал свою руку между ее бедер, и Марина ни разу не
сказала: Чуть-чуть попозже. А я со своей стороны открыл ей тайну: наша
близость не только удовольствие, она - право и власть. Каждый раз я
доказываю свое право обладать ею и свою власть над ней. Я - ее хозяин, и
она должна подчиняться мне. И если вначале она может быть строптивой и
капризной, то потом она всегда становится покорной и мягкой, как шелк, как
воск.
- Я твой господин, - шептал я страстно, кусая ее ухо и раскидывая ноги. -
Я твой господин! - говорил я, стискивая зубы и сжимая ее груди.
Она молча кивала с закрытыми глазами, обхватив меня за поясницу сильными
дрожащими руками.
Под утро я был бесконечно устал и бесконечно радостен. Я знал, скоро
пробьет час Золушки, но в данный момент это мне было безразлично. В этот
момент я жил и жил так, как не живут многие по-настоящему живые.
- Ты - половой террорист, сексуальный разбойник, ты взял меня в рабство,
- шептала Марина, прижимаясь ко мне.
- Я буду тебе хорошим господином.
- Докажи! - Она сжала меня так, что у меня перехватило дыханье.
И я доказал.
Потом я налил два бокала шампанского и мы выпили.
Вскоре глаза Марины затуманились - начало действовать зелье, подмешанное
мною в вино. Я смотрел на нее с грустью, думая, когда теперь вновь увижу
ее.
- Что-то я спать хочу, - проговорила жена, прижимаясь щекой к моей руке.
Поцеловала ее и заснула.
Я укрыл ее одеялом и вышел из спальни, прихватив одежду.
Тело мое уже стало прозрачно-белым.
Была суббота, 11.30 вечера. У подземного перехода курили двое пьяных. На
противоположной стороне улицы виднелись несколько удаляющихся фигур люди
спешили домой.
Сидя в густом кустарнике, буйно разросшемся перед хрущевской пятиэтажкой,
я с нарастающим раздражением наблюдал за алкашами. Из-за них могла
сорваться моя первая охота. Я прислушивался к их бестолковому пустому
разговору, пытаясь понять, когда же черт спровадит их прочь, но
проносившиеся мимо автомобили заглушали каждое пятое слово.
Неожиданно разговор прервался и один из мужчин направился в сторону
зарослей, в которых скрывался я. Я плотнее прижался к земле, готовый
броситься на него, если он вынудит меня сделать это. Но ему, конечно же, не
было до меня никакого дела. Расстегнув молнию, мужчина начал шумно
мочиться, кряхтя и отдуваясь.
- Пиво, - сказал он сам себе и выматерился. Застегнувшись, пьяный
нетвердой походкой побрел назад к приятелю. Разговор возобновился. Их
головы окружала черно-багровая аура. Если бы я мог, как Борис, включать на
полную силу астральное зрение, то наверняка увидел бы всяких тварей,
слетевшихся пить дармовую энергию. Но я не умел этого, к тому же думая
совсем о другом: лишь бы они поскорее умотали прочь. Вскоре они вняли моим
настойчивым заклинаньям. Прошло несколько минут. Из подземного перехода
послышались голоса. Я привстал.
ОН и ОНА. В обнимку. Чистые цвета над головами. Тихий говор. Влюбленные.
Кого-кого, а их я сегодня совсем не желал видеть. Влюбленные сегодня мне
были противопоказаны. Расслабляли, лишали силы и уверенности.
Их вид был для меня, словно острый нож в сердце. Я усмехнулся: какое
сердце, парень? Его у тебя нет - только пустота под голыми ребрами. Да и
смеяться тебе нечем, разве что щелкать зубами...
Со стороны я сейчас, наверное, походил на уэллсовского
человека-невидимку, когда он впервые вошел в гостиницу, где разыгрались
главные события романа. Весь закутанный и замотанный.
На мне был костюм, поверх него плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20