А тут - такой примитив! - Он шумно выдохнул и
снова облокотился на свой широкий сдедовательский стол.- Может все же
расскажешь правду, а?
- Да какую правду, господи?! - отчаянно вскричал Сергей, вскакивая.
- Сядьте! - жестко обронил следоватедь. Морщинки возле его только что
мягких и даже, казалось, доброжелательных глаз неожиданно замерли,
заострились, а взгляд снова сделался настороженным, злым.
Арестованный тут же потух, опустился кулем на стул и, умоляюще посмотрев
на сидящего перед ним человека, выдохнул:
- Да поверьте же!.. - И уронил голову.
- Ладно, - буркнул следователь, - подумайте до завтра, может что-нибудь и
вспомните. - И многозначительно глянул на Сергея.
Но тот, казалось, не слышал этих слов - взгляд его попрежнему был
устремлен под ноги, а точнее, на простенькую потрепанную ковровую-дорожку,
аккуратно растянутую от стола до двери. Эта старенькая дорожка сильно
напоминала Сергею его половичок, - и не только по цвету и рисунку, но и по
своей изношенности, а также - количеству грязи на ней. И эта, в общем-то,
ничего не значащая деталь неожиданно успокоила, придала ему сил,
уверенности.
Он поднял голову, посмотрел на следователя - прямо, открыто, словно перед
ним сидел не ревностный слуга закона, а его старый, хорошо знакомый товарищ
- и спокойно проговорил:
- Ничего нового я больше не вспомню.
Вадим Иванович повел бровью, вдруг уловив пока не понятную ему перемену в
голосе и на лице обвиняемого, всплеснул желваками на своих широких, до
синевы выбритых скулах и раздраженно обронил:
- До завтра. - И резко выкинув руку к торцу стола, с силой надавил там на
кнопку вызова охранника.
Запах камеры - спертый, тяжелый - давил постоянно, неотступно, и не
только своей отвратительной вонью, но и еще чем-то невидимым, безликим, но
постоянно присутствующим здесь, постоянно сожительствующим с обитателями
этого помещения. Он неотступно следовал по пятам этих мрачных, обиженных
судьбою людей, продолжая день и ночь извращенно издеваться над их телами и
душами.
Удушливый ярко-мозаичный сон наконец окутал мечущееся и беспрерывно
раздираемое мучительными думами сознание Сергея. Он повернулся набок, но
жесткий деревянный "матрас" тюремных нар не разбудил его - он попрежнему
уходил все дальше и дальше по извилистой дорожке забытья. И медленный,
сбивчивый шаг на первых секундах этого, пока еще неустойчивого забвенья
стал постепенно переходить на бег - сначала тихий, степенный, потом все
убыстряющийся, уверенный, и, в конце концов, перешедший рывком - четким,
сильным, красивым - на стремительный полет.
Набирая скорость, ирреальное тело арестанта безумно мчалось среди
разноцветного хаоса многочисленных огненных жерлов, которые упорно
чередовались с мрачнотемными бликами каких-то бездонных завихряющихся
провалов, мгновенно разрастающихся до бескрайности и тут же уходящих в еще
более беспредельную пропасть, но уже- чего-то враждебного, агрессивного...
И там, на том пугающе далеком дне, вдруг начинали ритмично извергаться
откуда-то из небытия тяжелые вздохи дымчатых искр. Возможно, тут и были
врата самого ада...
...Сергей снова был возле болота. По метровым жжено-коричневым кочкам
стелился ядовитый туман, и отвратительный запах от него безжалостно
раздирал рот. Однако эта едкая вонь в чем-то была сродни тюремной, и
поэтому ошеломленный внезапной переменой своего местопребывания землянин
почти не обратил на нее внимания. Все его существо, все его ошарашенное
сознание было устремлено на другое - на обширный темно-серый холм чуть в
стороне от трясины, где возвышались два огромных чушейчатых монстра. Их
гигантские шеи, извивающиеся словно упругие толстые шланги, и до этого
игриво тершиеся друг о дружку, вдруг замерли, потом взметнулись к облакам,
головы-глыбы на их концах обеспокоенно задергались, закрутились, а увидев
чужака - невольного свидетеля их любовных игрищ - на секунду замерли, а
затем, оскалив пасть, враз устремились в его сторону. Лапа-платформа одного
из чудовищ приподнялась, не спеша перенеслась метров на пятьдесят вперед,
следом пригвоздилась вторая- совсем рядом с кромкой болота, почти у самых
ног обезумевшего от страха Сергея.
Клыкастая, с изогнутыми рогами бронированная рожа ниспала сверху и,
осклабившись, изрыгнула бульдозерным ревом:
- А это что за букашка тут прыгает? - И квадратный водоем зеленоватого
сетчатого глаза заинтригованно блеснул овальным полуметровым зрачком
посередине.
Сергей был так поражен этим словесным грохотом циклопа, что на мгновение
опешил, позабыв и о парализовавшем его тело и душу страхе, и о смертельной
опасности, вдруг нависшей над ним. Да и как тут было не забыть? Ведь эта
гигантская тварь говорила! Говорила - на его родном языке!
И землянин растерянно выкрикнул:
- Я не букашка, я человек!..
- Чего орешь, как ошалелый! - просипела пасть. - Не видишь, моя подруга
нервничает! - И еще ближе приблизилась, выпустив вперед, почти к самому
носу землянина, маленькое перепончатое крыло-руку.
Сергей испуганно дернулся, отпрянул в сторону, зацепился за кочку и
шлепнулся задом в какое-то зеленое месиво. Страх вновь прошелся колкой
волной мурашек по его спине.
Чудовище несколько раз томно моргнуло, и вдруг,- точно так же, как и в
прошлый раз, - захохотало.
Громоподобный смех эхом прошелся по долине - до гор и обратно - и тотчас
усилился вдвое. Сергей повернут голову и увидел: ржала и вторая рожа,
только намного тоньше и визгливее.
Неожиданно в глаза Сергею бросилась еле заметная коричневатая точка в
небе. На фоне далеких синевато-белых гор она быстро увеличивалась и через
какое-то время вдруг превратилась в огромного, в раза три превышающего
своего наземного собрата-ящера, летающего хищника. Его огромные
перепончатые крылья, казалось, закрыли пол-неба, а острый крюк клюва и
метровые когти на четырех бронированных толстыми пористыми пластинами ногах
были устремлены на подружку чудовища.
- Смотри!.. Что это? - Сергей разинул рот и невольно выкинул руку кверху,
и скорее, не для того, чтобы предупредить своего необычного собеседника о
надвигающейся опасности на его ничего не подозревающую половину, а просто
неосознанно, машинально, как бы, защищаясь, а точнее - отмахиваясь от
чего-то нереального, потустороннего, вдруг материализовавшееся через его
больное воображение.
Землянин через силу сомкнул челюсти и, стараясь из-за всех сил подавить
внутри себя надвигающуюся волну ужаса, судорожно сглотнул и очумело
уставился на пикирующую гору костей и мяса. Затем, как бы спохватившись,
зажмурился и с силой вжал голову в плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
снова облокотился на свой широкий сдедовательский стол.- Может все же
расскажешь правду, а?
- Да какую правду, господи?! - отчаянно вскричал Сергей, вскакивая.
- Сядьте! - жестко обронил следоватедь. Морщинки возле его только что
мягких и даже, казалось, доброжелательных глаз неожиданно замерли,
заострились, а взгляд снова сделался настороженным, злым.
Арестованный тут же потух, опустился кулем на стул и, умоляюще посмотрев
на сидящего перед ним человека, выдохнул:
- Да поверьте же!.. - И уронил голову.
- Ладно, - буркнул следователь, - подумайте до завтра, может что-нибудь и
вспомните. - И многозначительно глянул на Сергея.
Но тот, казалось, не слышал этих слов - взгляд его попрежнему был
устремлен под ноги, а точнее, на простенькую потрепанную ковровую-дорожку,
аккуратно растянутую от стола до двери. Эта старенькая дорожка сильно
напоминала Сергею его половичок, - и не только по цвету и рисунку, но и по
своей изношенности, а также - количеству грязи на ней. И эта, в общем-то,
ничего не значащая деталь неожиданно успокоила, придала ему сил,
уверенности.
Он поднял голову, посмотрел на следователя - прямо, открыто, словно перед
ним сидел не ревностный слуга закона, а его старый, хорошо знакомый товарищ
- и спокойно проговорил:
- Ничего нового я больше не вспомню.
Вадим Иванович повел бровью, вдруг уловив пока не понятную ему перемену в
голосе и на лице обвиняемого, всплеснул желваками на своих широких, до
синевы выбритых скулах и раздраженно обронил:
- До завтра. - И резко выкинув руку к торцу стола, с силой надавил там на
кнопку вызова охранника.
Запах камеры - спертый, тяжелый - давил постоянно, неотступно, и не
только своей отвратительной вонью, но и еще чем-то невидимым, безликим, но
постоянно присутствующим здесь, постоянно сожительствующим с обитателями
этого помещения. Он неотступно следовал по пятам этих мрачных, обиженных
судьбою людей, продолжая день и ночь извращенно издеваться над их телами и
душами.
Удушливый ярко-мозаичный сон наконец окутал мечущееся и беспрерывно
раздираемое мучительными думами сознание Сергея. Он повернулся набок, но
жесткий деревянный "матрас" тюремных нар не разбудил его - он попрежнему
уходил все дальше и дальше по извилистой дорожке забытья. И медленный,
сбивчивый шаг на первых секундах этого, пока еще неустойчивого забвенья
стал постепенно переходить на бег - сначала тихий, степенный, потом все
убыстряющийся, уверенный, и, в конце концов, перешедший рывком - четким,
сильным, красивым - на стремительный полет.
Набирая скорость, ирреальное тело арестанта безумно мчалось среди
разноцветного хаоса многочисленных огненных жерлов, которые упорно
чередовались с мрачнотемными бликами каких-то бездонных завихряющихся
провалов, мгновенно разрастающихся до бескрайности и тут же уходящих в еще
более беспредельную пропасть, но уже- чего-то враждебного, агрессивного...
И там, на том пугающе далеком дне, вдруг начинали ритмично извергаться
откуда-то из небытия тяжелые вздохи дымчатых искр. Возможно, тут и были
врата самого ада...
...Сергей снова был возле болота. По метровым жжено-коричневым кочкам
стелился ядовитый туман, и отвратительный запах от него безжалостно
раздирал рот. Однако эта едкая вонь в чем-то была сродни тюремной, и
поэтому ошеломленный внезапной переменой своего местопребывания землянин
почти не обратил на нее внимания. Все его существо, все его ошарашенное
сознание было устремлено на другое - на обширный темно-серый холм чуть в
стороне от трясины, где возвышались два огромных чушейчатых монстра. Их
гигантские шеи, извивающиеся словно упругие толстые шланги, и до этого
игриво тершиеся друг о дружку, вдруг замерли, потом взметнулись к облакам,
головы-глыбы на их концах обеспокоенно задергались, закрутились, а увидев
чужака - невольного свидетеля их любовных игрищ - на секунду замерли, а
затем, оскалив пасть, враз устремились в его сторону. Лапа-платформа одного
из чудовищ приподнялась, не спеша перенеслась метров на пятьдесят вперед,
следом пригвоздилась вторая- совсем рядом с кромкой болота, почти у самых
ног обезумевшего от страха Сергея.
Клыкастая, с изогнутыми рогами бронированная рожа ниспала сверху и,
осклабившись, изрыгнула бульдозерным ревом:
- А это что за букашка тут прыгает? - И квадратный водоем зеленоватого
сетчатого глаза заинтригованно блеснул овальным полуметровым зрачком
посередине.
Сергей был так поражен этим словесным грохотом циклопа, что на мгновение
опешил, позабыв и о парализовавшем его тело и душу страхе, и о смертельной
опасности, вдруг нависшей над ним. Да и как тут было не забыть? Ведь эта
гигантская тварь говорила! Говорила - на его родном языке!
И землянин растерянно выкрикнул:
- Я не букашка, я человек!..
- Чего орешь, как ошалелый! - просипела пасть. - Не видишь, моя подруга
нервничает! - И еще ближе приблизилась, выпустив вперед, почти к самому
носу землянина, маленькое перепончатое крыло-руку.
Сергей испуганно дернулся, отпрянул в сторону, зацепился за кочку и
шлепнулся задом в какое-то зеленое месиво. Страх вновь прошелся колкой
волной мурашек по его спине.
Чудовище несколько раз томно моргнуло, и вдруг,- точно так же, как и в
прошлый раз, - захохотало.
Громоподобный смех эхом прошелся по долине - до гор и обратно - и тотчас
усилился вдвое. Сергей повернут голову и увидел: ржала и вторая рожа,
только намного тоньше и визгливее.
Неожиданно в глаза Сергею бросилась еле заметная коричневатая точка в
небе. На фоне далеких синевато-белых гор она быстро увеличивалась и через
какое-то время вдруг превратилась в огромного, в раза три превышающего
своего наземного собрата-ящера, летающего хищника. Его огромные
перепончатые крылья, казалось, закрыли пол-неба, а острый крюк клюва и
метровые когти на четырех бронированных толстыми пористыми пластинами ногах
были устремлены на подружку чудовища.
- Смотри!.. Что это? - Сергей разинул рот и невольно выкинул руку кверху,
и скорее, не для того, чтобы предупредить своего необычного собеседника о
надвигающейся опасности на его ничего не подозревающую половину, а просто
неосознанно, машинально, как бы, защищаясь, а точнее - отмахиваясь от
чего-то нереального, потустороннего, вдруг материализовавшееся через его
больное воображение.
Землянин через силу сомкнул челюсти и, стараясь из-за всех сил подавить
внутри себя надвигающуюся волну ужаса, судорожно сглотнул и очумело
уставился на пикирующую гору костей и мяса. Затем, как бы спохватившись,
зажмурился и с силой вжал голову в плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28