Первая же фамилия заставила меня внутренне возликовать. «Костас Георгиадис, – поплыли буквы на экране. – Греция. 1928 год. Очередность запуска – первая. Тема: локальная конвергентная прогрессизация вертикального типа с ожидаемым политическим резонансом в Европе в первое двадцатилетие до восьми баллов». Значит, до восьми баллов… Политическое землетрясение…
– Когда будет произведен запуск? – поинтересовался я.
Цветан Димчев пожал плечами и неопределенно усмехнулся.
– Может быть, завтра, – сказал он. – А может быть, через год.
Оказывается, определенным было только годовое число экспериментов, вернее, даже не число их, а выделяемое институту количество энергии. Этой энергии хватило бы на два-три запуска в канун второй мировой войны или на двенадцать-пятнадцать в наиболее благоприятный период – середину восемнадцатого века. Обычно большинство проектов и были рассчитаны на восемнадцатый век. Процедура защиты была довольно канительной, но даже одобрение проекта комиссией ООН еще не означало окончательного решения. За оппозицией оставалось право вето, которое она могла применить до шести раз в год. Впрочем, это средство применялось редко. После принятия решения комиссией о разрешении эксперимента право вето могло быть применено в течение месяца минус сутки до момента запуска.
Я задал следующий вопрос: о роли стохастической машины.
Димчев заявил, что это – самое иезуитское правило, придуманное оппозицией. После того, как решение о запуске утверждается и вето не накладывается, в самый канун запуска через постоянного представителя оппозиции при ИАВ сообщается код, на основании которого включается программа случайного выбора вероятностей, Оказывается, темпонавт может оказаться не в прошлом, к которому он так тщательно готовился в течение многих лет, а в особой установке, называемой фантоматом и имитирующей условия любой исторической эпохи. Определить, находишься ты в реальности или в фантоматической установке, практически совершенно невозможно. Поведение темпонавта при этом становилось объектом наблюдения и анализа. Попадал в фантоматическую установку примерно каждый третий темпонавт. Срок его пребывания в имитационной установке неизвестен никому, так как в зависимости от кода выбирается одна из множества программ, которые также имеют значительный разброс значений. Кодом определяется функция, по которой машина выбирает случайное значение срока. Некоторые функции могут иметь экстремальные значения, доходящие до пяти-шести лет, однако весьма мала вероятность выпадения такого срока. Обычно если темпонавт попадает в фантомат, он находится там от нескольких дней до трех-пяти месяцев, после чего ему вновь предоставляется возможность попытать судьбу – вне очереди.
Простившись с Димчевым, я отправился на службу и, приведя мысли в порядок, предстал перед шефом.
Докладывал я нарочито скромно, однако внутренне ликовал…
– …Таким образом, – токовал я, – складывается следующая картина. Существует группа, поставившая целью заброску в прошлое своего агента. План, по которому он намеревается действовать, имеет целью не демократические преобразования, а диктатуру. В состав этой группы входит продюсер К. П. Темпонавт, который готовится осуществить задуманный план, имеет первую очередность запуска. Его имя Костас Георгиадис. Известно, что может произойти имитация запуска. Чтобы этого не случилось, руководитель группы обслуживания Марк Ользевский должен внести соответствующие изменения в работу машины на основании кода, который группа выясняет путем подкупа соответствующих лиц в ООН. Здесь следует отметить, что программист Ользевский не подозревает об истинных целях группы и действует из иных соображений: Костас Георгиадис его друг. Тем не менее Ользевский согласился взять деньги в размере 500 тысяч долларов, чтобы не возбуждать подозрений подкупивших его лиц. Ользевский должен завтра явиться с повинной. Попутно, – скромно продолжал я, – в Италии раскрыта незначительная по масштабу действий организация по сбыту наркотиков, руководил которой Умберто Лаччини. Лаччини воспользовался действующей статьей об амнистии лицам, отказавшимся от дальнейших связей с мафией и от совершения иных преступных действий, и прекратил подпольную деятельность. Арестован один из его бывших помощников. Предполагаю, – продолжал я, следующие действия: прежде всего – пресечение возможности преступного замысла в ИАВ. Второе: раскрытие группы, разработавшей план и обеспечившей возможность его осуществления.
– А как ты все это связываешь с историей пропажи книги? – спросил шеф, молча выслушавший мой довольно обширный доклад. – А? Причем здесь Гонсалес, вернее, его опус?
У меня не было версии, но имелись предположения. Я их изложил. Мне казалось вероятным, что весь план возник после того, как была написана книга Гонсалеса. Весьма возможно, что он является одним из авторов реального проекта. Чем объяснить желание прорваться в прошлое? Существуют, как известно, большие группы людей, недовольные демократическими переменами в мире. Идет беспощадная борьба с национальными и международными преступными сообществами. Вспыхивают волнения, продолжаются попытки переворотов. Однако многим становится ясно, особенно после Большого путча, что эти попытки бесперспективны. Бесперспективны в настоящем. Однако есть возможность создать такие миры в прошлом, где всякие демократические изменения окажутся невозможны – на века. Если бы в прошлое проник один из нынешних врагов прогресса, он имел бы возможность там, на Земле-2, направлять развитие общества таким путем, чтобы на долгие времена обеспечить себе, своим приближенным и потомкам реальную власть над миром.
Это, конечно, ничего конкретно не даст той группе, которая здесь, на Земле-1, разработала проект внедрения своего человека в отряд темпонавтов. Но, может быть, сам этот человек оказался достаточно силен, чтобы привлечь сообщников и добиться поставленной перед собой личной цели. Склоняюсь к этой версии. Есть и другая. Потеряв надежду на успех контрреволюции в наше время и в нашем мире, ее сторонники непременно должны использовать даже эту, фантастическую возможность для продолжения борьбы. Не себе, так своему! Возникла, если хотите, новая партия, поставившая своей целью – или одной из целей – засылку в прошлое ее членов, создание миров по своим планам и идеалам…
Видит бог, я не подозревал, как близко в этот момент подошел к истине, и как одновременно был при этом слеп!
– Итак, книга Гонсалеса – это мечтания одержимых идеей власти над миром, где последняя часть – проникновение в прошлое – стала реальной целью заговорщиков, – закончил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Когда будет произведен запуск? – поинтересовался я.
Цветан Димчев пожал плечами и неопределенно усмехнулся.
– Может быть, завтра, – сказал он. – А может быть, через год.
Оказывается, определенным было только годовое число экспериментов, вернее, даже не число их, а выделяемое институту количество энергии. Этой энергии хватило бы на два-три запуска в канун второй мировой войны или на двенадцать-пятнадцать в наиболее благоприятный период – середину восемнадцатого века. Обычно большинство проектов и были рассчитаны на восемнадцатый век. Процедура защиты была довольно канительной, но даже одобрение проекта комиссией ООН еще не означало окончательного решения. За оппозицией оставалось право вето, которое она могла применить до шести раз в год. Впрочем, это средство применялось редко. После принятия решения комиссией о разрешении эксперимента право вето могло быть применено в течение месяца минус сутки до момента запуска.
Я задал следующий вопрос: о роли стохастической машины.
Димчев заявил, что это – самое иезуитское правило, придуманное оппозицией. После того, как решение о запуске утверждается и вето не накладывается, в самый канун запуска через постоянного представителя оппозиции при ИАВ сообщается код, на основании которого включается программа случайного выбора вероятностей, Оказывается, темпонавт может оказаться не в прошлом, к которому он так тщательно готовился в течение многих лет, а в особой установке, называемой фантоматом и имитирующей условия любой исторической эпохи. Определить, находишься ты в реальности или в фантоматической установке, практически совершенно невозможно. Поведение темпонавта при этом становилось объектом наблюдения и анализа. Попадал в фантоматическую установку примерно каждый третий темпонавт. Срок его пребывания в имитационной установке неизвестен никому, так как в зависимости от кода выбирается одна из множества программ, которые также имеют значительный разброс значений. Кодом определяется функция, по которой машина выбирает случайное значение срока. Некоторые функции могут иметь экстремальные значения, доходящие до пяти-шести лет, однако весьма мала вероятность выпадения такого срока. Обычно если темпонавт попадает в фантомат, он находится там от нескольких дней до трех-пяти месяцев, после чего ему вновь предоставляется возможность попытать судьбу – вне очереди.
Простившись с Димчевым, я отправился на службу и, приведя мысли в порядок, предстал перед шефом.
Докладывал я нарочито скромно, однако внутренне ликовал…
– …Таким образом, – токовал я, – складывается следующая картина. Существует группа, поставившая целью заброску в прошлое своего агента. План, по которому он намеревается действовать, имеет целью не демократические преобразования, а диктатуру. В состав этой группы входит продюсер К. П. Темпонавт, который готовится осуществить задуманный план, имеет первую очередность запуска. Его имя Костас Георгиадис. Известно, что может произойти имитация запуска. Чтобы этого не случилось, руководитель группы обслуживания Марк Ользевский должен внести соответствующие изменения в работу машины на основании кода, который группа выясняет путем подкупа соответствующих лиц в ООН. Здесь следует отметить, что программист Ользевский не подозревает об истинных целях группы и действует из иных соображений: Костас Георгиадис его друг. Тем не менее Ользевский согласился взять деньги в размере 500 тысяч долларов, чтобы не возбуждать подозрений подкупивших его лиц. Ользевский должен завтра явиться с повинной. Попутно, – скромно продолжал я, – в Италии раскрыта незначительная по масштабу действий организация по сбыту наркотиков, руководил которой Умберто Лаччини. Лаччини воспользовался действующей статьей об амнистии лицам, отказавшимся от дальнейших связей с мафией и от совершения иных преступных действий, и прекратил подпольную деятельность. Арестован один из его бывших помощников. Предполагаю, – продолжал я, следующие действия: прежде всего – пресечение возможности преступного замысла в ИАВ. Второе: раскрытие группы, разработавшей план и обеспечившей возможность его осуществления.
– А как ты все это связываешь с историей пропажи книги? – спросил шеф, молча выслушавший мой довольно обширный доклад. – А? Причем здесь Гонсалес, вернее, его опус?
У меня не было версии, но имелись предположения. Я их изложил. Мне казалось вероятным, что весь план возник после того, как была написана книга Гонсалеса. Весьма возможно, что он является одним из авторов реального проекта. Чем объяснить желание прорваться в прошлое? Существуют, как известно, большие группы людей, недовольные демократическими переменами в мире. Идет беспощадная борьба с национальными и международными преступными сообществами. Вспыхивают волнения, продолжаются попытки переворотов. Однако многим становится ясно, особенно после Большого путча, что эти попытки бесперспективны. Бесперспективны в настоящем. Однако есть возможность создать такие миры в прошлом, где всякие демократические изменения окажутся невозможны – на века. Если бы в прошлое проник один из нынешних врагов прогресса, он имел бы возможность там, на Земле-2, направлять развитие общества таким путем, чтобы на долгие времена обеспечить себе, своим приближенным и потомкам реальную власть над миром.
Это, конечно, ничего конкретно не даст той группе, которая здесь, на Земле-1, разработала проект внедрения своего человека в отряд темпонавтов. Но, может быть, сам этот человек оказался достаточно силен, чтобы привлечь сообщников и добиться поставленной перед собой личной цели. Склоняюсь к этой версии. Есть и другая. Потеряв надежду на успех контрреволюции в наше время и в нашем мире, ее сторонники непременно должны использовать даже эту, фантастическую возможность для продолжения борьбы. Не себе, так своему! Возникла, если хотите, новая партия, поставившая своей целью – или одной из целей – засылку в прошлое ее членов, создание миров по своим планам и идеалам…
Видит бог, я не подозревал, как близко в этот момент подошел к истине, и как одновременно был при этом слеп!
– Итак, книга Гонсалеса – это мечтания одержимых идеей власти над миром, где последняя часть – проникновение в прошлое – стала реальной целью заговорщиков, – закончил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35