Надя взвизгнула и первая метнулась к откосу. Люба и Наташа тоже не промедлили. Опомнились только у самой воды.Пропустив самосвалы, выбрались на дорогу и ударились бегом. Надя, обычно медлительная, далеко опередила всех.
Наташа и Люба догнали ее только у самого причала и повисли на ней, смеющиеся и запыхавшиеся. Занятые своей шумной возней, девушки не услышали шагов. И только когда сильные руки стиснули их в охапку, все трое разом вскрикнули, каждая на свой лад: Надя с испугом, Люба с сердцем, Наташа с удивлением.
— Испугались, хохотушки?
— Федор Васильевич! Какой вы, право...— жеманно протянула Надя.
А подруги ее смотрели на своего бригадира молча: Люба с улыбкой, но все еще сдвинув брови, а Наташа даже не пыталась скрывать, что обрадована неожиданной встречей.
— И беглянка наша тут. Давно не видались,—сказал Федор Васильевич, здороваясь за руку с Наташей.
По улыбке его и по тону Наташа поняла, что он рад ее встретить снова здоровой, оживленной, веселой.
В этом, конечно, не было ничего неожиданного, она всегда знала Федора Васильевича как человека душевного, и все-таки ее как-то по-особому тронуло его искреннее участие. Хотя она никому не призналась бы
в этом, да и себе не смогла бы объяснить, почему так тронута его отзывчивостью.
— К нам, на правый берег, собрались?— спросил Федор Васильевич, обращаясь как бы ко всем, но глядя по-прежнему на одну Наташу.
— Просто погулять вышли,—ответила Наташа.
— Нормы сдаем по альпинизму,—вставила Надя.
— А я думал, к нам. У нас сегодня в клубе редкое собрание. Вечер поэзии. Встреча с поэтами. Стихи читать будут.
— Я знаю! — воскликнула Надя.— Помнишь, Люба, третьего дня к нам на участок чернявенький такой приходил?
— Это не поэт, это корреспондент,— возразила Люба.
— Жаль!—вздохнула Надя.— А с виду совсем настоящий поэт.
— Как это ты определила?
— Как? Сразу видно! Высокий, черный, кудрявый.
— Интерес к поэзии налицо,— улыбнулся Федор Васильевич.—Так как же, девушки? Поехали? Вон и катер за нами идет.
— Конечно, поехали! — воскликнула Надя.
Надя с Любой снова заспорили не то о поэзии, не то о поэтах. Федор Васильевич н-екоторое время с интересом прислушивался к их перепалке, потом обернулся к молча стоявшей Наташе:
— Новая работа по сердцу? Наташа покачала головой.
— Какая это работа, Федор Васильевич! Скорей бы к вам обратно.
— Если обратно, то не ко мне. Сам ухожу. Надя сразу подскочила к Федору Васильевичу. — Куда уходите?
— Переводят на другую работу,— уклончиво отве-тил Федор Васильевич.
— А нас оставляете?
— Могу и вас прихватить.
— Нет, мы серьезно.
— Если по-серьезному говорить, то, признаюсь,еще как следует не представляю, что за работа менн ждет. Знаю только, что снова на коня садиться.
— На коня?
— Да. На трактор или на бульдозер.
— Счастливые вы, мужчины,— сказала Наташа. Она не завидовала Федору Васильевичу. Конечно,
нет. Это была не зависть.
Просто было огорчительно и обидно сознавать, что ее труд менее ценен и менее нужен. Она привыкла мерить достоинство человека мерой его труда.
Ей стало тоскливо и расхотелось идти на вечер.
— Не пойду я, девочки, в клуб. Куда я в таком виде? — показала ода на порванный чулок.
— Опять не слава богу,— взметнулась Надя.
— Надень мои,— предложила Люба.
Наташа отказалась. Подруги настаивали. Но в это время по дороге, ведущей из распадка, спустился автобус и, развернувшись, встал возле причала.
Здесь была конечная его остановка. Из автобуса выглянула пожилая женщина в теплом сером платке, с кожаной сумкой на шее и подозвала к себе Наташу.
Они о чем-то переговорили, и на причал Наташа вернулась уже с кондукторской сумкой через плечо.
— Зря и спорили,— сказала она подругам.— Пришлось подменить. Ей надо ребенка в больницу везти. До свидания, Федор Васильевич! — Она побежала к автобусу и уже на бегу крикнула:—Когда домой вас повезу, расскажете, какие были там поэты, кудрявые или лысые!
— Я тоже не поеду,- сказала Люба.
Но тут Надя подняла такой шум, что Любе пришлось согласиться на поездку.Автобус забрал пассажиров, доставленных катером, и, дав гудок, пополз в гору.
Наташа помахала подругам из окна.Люба стояла, насупившись, сердясь на себя, что поддалась уговорам и поступила вопреки своему желанию.
Надя откровенно кокетничала с Федором Васильевичем, неохотно отвечавшим на ее вопросы.«И. чего она к нему прилипла?» — сердито думала Люба.Но Надю меньше всего беспокоили укоризненные взгляды подруги. Спускаясь по крутому трапу, она споткнулась, и Федору Васильевичу пришлось поддержать ее.
При этом Надя так искренне ахнула и так мило покраснела, что Федору Васильевичу и в голову не пришло заподозрить ее в чем-либо, кроме опрометчивости. Сама Надя с удовольствием повторила бы свою невинную хитрость, но больше к тому не представлялось случая, и она пожалела, что Федора Васильевича не было с ними, когда они спускались по крутому склону распадка.
Причал правого берега был расположен значительно ниже, и скорость катера увеличивалась стремительным течением реки. Низовой ветерок, еле заметный на берегу, здесь, на воде, обжигал лицо и пронизывал насквозь. Укрыться можно было только за узенькой будкой штурвального. Девчата привалились спиной к будке, а Федор Васильевич заслонил их с наветренной стороны. Надя и тут ухитрилась встать как можно ближе к нему, это оправдывалось теснотой и непогодой.
Но все старания ее завязать оживленный разговор остались безуспешными.Федор Васильевич отвечал односложно, нехотя. Надя попыталась напомнить ему забавную историю про вынужденную поездку Демьяныча в Ленинград, о которой слышала от Любы и Наташи.
Но и этот маневр ей не удался. Федор Васильевич сказал только, что в войну и не такое случалось, и разговор снова оборвался. Надя исчерпала всю свою изобретательность, и остаток пути проехали молча.
Когда поднимались с палубы катера на причал, у Нади был отличный случай еще раз споткнуться, но она не решилась.И на этом берегу автобус дожидался катера. Это было очень кстати, потому что все трое изрядно продрогли.
Федор Васильевич взял три билета до клуба «Строитель», и Надя снова повеселела.Но когда вышли из автобуса, Федор Васильевич провел их до угла, показал, как пройти к клубу, и распрощался.
— Федор. Васильевич? Вы же в клуб собирались! — с огорчением воскликнула Надя.
— Там сегодня молодежный вечер, стариков не пускают,—отшутился Федор Васильевич.
— Нет, серьезно! — продолжала настаивать Надя. И тогда Федор Васильевич ответил серьезно:
— Не могу, девушки. Демьяныч у меня болен. Надо накормить, напоить его. Как-нибудь в другой раз. До свидания!
Надя проводила его взглядом и, когда он скрылся за углом, сказала с обидой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85