Вот и все. Больше я папу не видела.
Мне хотелось, чтобы мама подошла к нам, села рядом, но я не смела позвать ее. И это омрачало мое счастье: она была в соседней комнате и ждала, когда уйдет отец.
До сегодняшнего дня я не смогла разобраться, что же произошло, почему они так возненавидели друг друга, кто из них был виноват. А впрочем, и моя собственная жизнь сложилась почти так же!
Телефон зазвонил снова, и я сняла трубку,
— Майя! — сказал ты.— Что с тобой?
— Не знаю...
— Почему ты не спишь?
— Откуда ты звонишь?
— Я внизу, в вашем подъезде.
— Резо,— сказала я, но голос у меня вдруг оборвался, потому что я не решалась высказать то, что вертелось на языке.
— Я слушаю тебя.
— Давай расстанемся,— проговорила я наконец твердо.
— Что-о?
— И не будем никогда больше встречаться... Так будет лучше.
— Для кого?
— Для нас обоих.
— Или для одной тебя?
— Резо, послушай меня.
— Скажи, для тебя, верно?
— Я прошу тебя..,
— Я так и знал.
— Что ты знал?
— Я сейчас поднимусь.
— Не смей!
— Тогда спускайся.
— Резо!
— Быстрее!
— Я не могу,
— Как хочешь..,
— Резо!
Ты положил трубку.
Я долго стояла у окна, словно позабыв об этом разговоре. Я ни о чем не думала, бессмысленно смотрела на крыши, А потом повернулась и начала одеваться, словно кто-то невидимый подсказывал мне, как следует себя вести, и я беспрекословно подчинялась его воле. Вышла я осторожно, держа туфли в руках, и обулась, только закрыв за собой дверь,— боялась разбудить маму.
Я спустилась по лестнице в уверенности, что ты ждешь меня. Так и есть — ты сидел на лестнице, съежившись. И мне стало тебя жалко. Сама не знаю, почему. Чего было тебя жалеть? Но ты сидел так... как бы это сказать тебе... как маленький бездомный мальчишка.
Я села рядом с тобой на ступеньку. Мы посидели немного молча! Потом ты встал и сказал:
— Пошли, пройдемся!
Я тоже встала и положила руку тебе на плечо
— Резо...
— Молчи!
В самом деле, тогда нельзя было ничего говорить. Так прямо, в лицо, я не могла сказать тебе того, что говорила по телефону. У меня было такое чувство, словно весь этот телефонный разговор мне померещился.
Улицы были совсем пустые. Мы шли, держась за руки, По тротуарам сновали кошки, все время перебегая нам дорогу. Столько кошек я не видела за всю свою жизнь.
Мне нравилось, что мы идем и молчим. Никто, кроме влюбленных, на этом свете не смог бы столько ходить. Пехота, и та свалилась бы с ног от усталости. Если про парня и девушку говорят, что они ходят вместе, это значит, что они любят друг друга. Они и через пустыню пройдут, не чувствуя жажды и зноя.
У подножия Мтацминды перед магазином сидел старик сторож. На коленях он держал круглый грузинский хлеб, держал самыми кончиками пальцев, и было видно, что хлеб горячий. Когда мы поравнялись с ним, он сказал:
— Угощайтесь, молодые люди! — и протянул нам хлеб.
Мы отломили по куску.
Спустились на проспект Руставели. Я подбежала к фонтанчику, напилась воды и села на каменную плиту.
— Оказывается, как хорошо ночью бродить по улицам!.. Иди сюда, садись!
Ты прислонился спиной к дереву и закурил, Возле театра Руставели стояли милиционеры и смотрели на нас.
Меня тревожило, что ты почти совсем не разговаривал со мной. Неужели ты все еще сердился, все еще помнил!
Я заглянула тебе в глаза. Ждала, когда ты улыбнешься. Ты смотрел в сторону
— Ты что, онемел? — спросила я тебя и вымученно улыбнулась.— Давай мириться!
Ты бросил сигарету и выпил воды. Ты даже сделал несколько шагов, не оглядываясь, и я испугалась — уж не оставляешь ли ты меня одну! И как раз тогда ты остановился и повернулся ко мне!
— Пошли?
— Куда?
— Не знаю...
Теперь наступила моя очередь сердиться. Как это? Я все забыла, среди ночи вскочила с постели, вышла на улицу, всю дорогу только и думала, что бы сказать такое, чтобы тебе угодить, а ты словечка не проронил, ни разу не взглянул на меня, как будто я была надоевшей немилой женой. Я, как моська, бегала вокруг тебя и на задние лапки становилась, и кружилась, и плясала, и служила, а ты...
— Ладно, пошли,— сказала я и вместо того, чтоб идти за тобой, пошла наперерез, на ту сторону.
Перехода здесь не было, и я шла прямо на милиционеров.
— Ты куда? — окликнул ты меня.— Куда ты идешь?
Я остановилась посреди мостовой, как раз там, где
проходила широкая белая линия, повернулась к тебе и ответила:
— Не знаю!
Некоторое время я стояла на этой самой линии, упиваясь своей неожиданной смелостью. Потом перешла на ту сторону и вся напряглась в ожидании оклика:
— Гражданочка!
Мне даже показалось, что я услышала его, повернулась, но поблизости никого не было, милиционеры ушли. Я стояла у театра и ждала, чтобы ты подошел и мы помирились.
— Резо! — тихонько позвала я и сама вздрогнула от своего голоса. Но все-таки позвала еще раз: — Резо!
Тебя нигде не было. «Ушел!» — подумала я и теперь испугалась по-настоящему.
«Побегу,— решила я,— сейчас побегу...»
Но не двигалась с места, словно привязанная.
— Резо! — крикнула я громче.
-— Майя! — вдруг услышала я твой голос.
Я подбежала к тебе и обняла за шею:
»— Бессовестный!..
Ты смеялся, громко, от души, и я забыла про свой страх и вообще про все забыла. Я поняла, что ты не сердишься на меня, не помнишь того, что я наболтала по телефону.
Ты обнял меня за плечи и спросил:
— Ты любишь меня?
Знаешь, что я тогда подумала?
Я должна молить тебя о любви, о прощении. Ты существовал на этом свете, а я ходила с другим, жила, как гусыня, ничего не понимала. Ты даже глядеть на меня не должен, потому что до тебя я любила другого, вернее, думала, что люблю, а он не стоил ногтя твоего, хотя я тогда считала себя счастливой — потому что не знала настоящего счастья. И все же я благодарна богу за эту ошибку, без нее я не встретилась бы с тобой и ты бы не полюбил меня...
Я в самом деле думала, что люблю Карло, а впрочем, лучше я расскажу все сначала.
Однажды, когда я возвращалась домой из университета, около меня остановилась машина и из нее выглянул Карло:
— Майя, садитесь, я вас подвезу!
До того дня с Карло я просто раскланивалась, знала его издалека. По дороге он все время шутил, и я охотно смеялась. Когда я выходила из машины, мне было немного досадно, что мы доехали так быстро.
Карло позвонил на следующий день и пригласил в кино меня и Кети. Откуда он узнал, что Кети была моей самой близкой подружкой,— не знаю. Но это было мне очень приятно. Когда мы вышли из кино, он предложил нам пройтись пешком. Кети знаками давала мне понять, что она уйдет, но я крепко держала ее под руку и не отпускала, хотя мне и хотелось, чтобы она ушла.
Когда я прощалась с Карло, с трудом заставила себя уйти, потому что чувствовала, что он смотрит мне вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Мне хотелось, чтобы мама подошла к нам, села рядом, но я не смела позвать ее. И это омрачало мое счастье: она была в соседней комнате и ждала, когда уйдет отец.
До сегодняшнего дня я не смогла разобраться, что же произошло, почему они так возненавидели друг друга, кто из них был виноват. А впрочем, и моя собственная жизнь сложилась почти так же!
Телефон зазвонил снова, и я сняла трубку,
— Майя! — сказал ты.— Что с тобой?
— Не знаю...
— Почему ты не спишь?
— Откуда ты звонишь?
— Я внизу, в вашем подъезде.
— Резо,— сказала я, но голос у меня вдруг оборвался, потому что я не решалась высказать то, что вертелось на языке.
— Я слушаю тебя.
— Давай расстанемся,— проговорила я наконец твердо.
— Что-о?
— И не будем никогда больше встречаться... Так будет лучше.
— Для кого?
— Для нас обоих.
— Или для одной тебя?
— Резо, послушай меня.
— Скажи, для тебя, верно?
— Я прошу тебя..,
— Я так и знал.
— Что ты знал?
— Я сейчас поднимусь.
— Не смей!
— Тогда спускайся.
— Резо!
— Быстрее!
— Я не могу,
— Как хочешь..,
— Резо!
Ты положил трубку.
Я долго стояла у окна, словно позабыв об этом разговоре. Я ни о чем не думала, бессмысленно смотрела на крыши, А потом повернулась и начала одеваться, словно кто-то невидимый подсказывал мне, как следует себя вести, и я беспрекословно подчинялась его воле. Вышла я осторожно, держа туфли в руках, и обулась, только закрыв за собой дверь,— боялась разбудить маму.
Я спустилась по лестнице в уверенности, что ты ждешь меня. Так и есть — ты сидел на лестнице, съежившись. И мне стало тебя жалко. Сама не знаю, почему. Чего было тебя жалеть? Но ты сидел так... как бы это сказать тебе... как маленький бездомный мальчишка.
Я села рядом с тобой на ступеньку. Мы посидели немного молча! Потом ты встал и сказал:
— Пошли, пройдемся!
Я тоже встала и положила руку тебе на плечо
— Резо...
— Молчи!
В самом деле, тогда нельзя было ничего говорить. Так прямо, в лицо, я не могла сказать тебе того, что говорила по телефону. У меня было такое чувство, словно весь этот телефонный разговор мне померещился.
Улицы были совсем пустые. Мы шли, держась за руки, По тротуарам сновали кошки, все время перебегая нам дорогу. Столько кошек я не видела за всю свою жизнь.
Мне нравилось, что мы идем и молчим. Никто, кроме влюбленных, на этом свете не смог бы столько ходить. Пехота, и та свалилась бы с ног от усталости. Если про парня и девушку говорят, что они ходят вместе, это значит, что они любят друг друга. Они и через пустыню пройдут, не чувствуя жажды и зноя.
У подножия Мтацминды перед магазином сидел старик сторож. На коленях он держал круглый грузинский хлеб, держал самыми кончиками пальцев, и было видно, что хлеб горячий. Когда мы поравнялись с ним, он сказал:
— Угощайтесь, молодые люди! — и протянул нам хлеб.
Мы отломили по куску.
Спустились на проспект Руставели. Я подбежала к фонтанчику, напилась воды и села на каменную плиту.
— Оказывается, как хорошо ночью бродить по улицам!.. Иди сюда, садись!
Ты прислонился спиной к дереву и закурил, Возле театра Руставели стояли милиционеры и смотрели на нас.
Меня тревожило, что ты почти совсем не разговаривал со мной. Неужели ты все еще сердился, все еще помнил!
Я заглянула тебе в глаза. Ждала, когда ты улыбнешься. Ты смотрел в сторону
— Ты что, онемел? — спросила я тебя и вымученно улыбнулась.— Давай мириться!
Ты бросил сигарету и выпил воды. Ты даже сделал несколько шагов, не оглядываясь, и я испугалась — уж не оставляешь ли ты меня одну! И как раз тогда ты остановился и повернулся ко мне!
— Пошли?
— Куда?
— Не знаю...
Теперь наступила моя очередь сердиться. Как это? Я все забыла, среди ночи вскочила с постели, вышла на улицу, всю дорогу только и думала, что бы сказать такое, чтобы тебе угодить, а ты словечка не проронил, ни разу не взглянул на меня, как будто я была надоевшей немилой женой. Я, как моська, бегала вокруг тебя и на задние лапки становилась, и кружилась, и плясала, и служила, а ты...
— Ладно, пошли,— сказала я и вместо того, чтоб идти за тобой, пошла наперерез, на ту сторону.
Перехода здесь не было, и я шла прямо на милиционеров.
— Ты куда? — окликнул ты меня.— Куда ты идешь?
Я остановилась посреди мостовой, как раз там, где
проходила широкая белая линия, повернулась к тебе и ответила:
— Не знаю!
Некоторое время я стояла на этой самой линии, упиваясь своей неожиданной смелостью. Потом перешла на ту сторону и вся напряглась в ожидании оклика:
— Гражданочка!
Мне даже показалось, что я услышала его, повернулась, но поблизости никого не было, милиционеры ушли. Я стояла у театра и ждала, чтобы ты подошел и мы помирились.
— Резо! — тихонько позвала я и сама вздрогнула от своего голоса. Но все-таки позвала еще раз: — Резо!
Тебя нигде не было. «Ушел!» — подумала я и теперь испугалась по-настоящему.
«Побегу,— решила я,— сейчас побегу...»
Но не двигалась с места, словно привязанная.
— Резо! — крикнула я громче.
-— Майя! — вдруг услышала я твой голос.
Я подбежала к тебе и обняла за шею:
»— Бессовестный!..
Ты смеялся, громко, от души, и я забыла про свой страх и вообще про все забыла. Я поняла, что ты не сердишься на меня, не помнишь того, что я наболтала по телефону.
Ты обнял меня за плечи и спросил:
— Ты любишь меня?
Знаешь, что я тогда подумала?
Я должна молить тебя о любви, о прощении. Ты существовал на этом свете, а я ходила с другим, жила, как гусыня, ничего не понимала. Ты даже глядеть на меня не должен, потому что до тебя я любила другого, вернее, думала, что люблю, а он не стоил ногтя твоего, хотя я тогда считала себя счастливой — потому что не знала настоящего счастья. И все же я благодарна богу за эту ошибку, без нее я не встретилась бы с тобой и ты бы не полюбил меня...
Я в самом деле думала, что люблю Карло, а впрочем, лучше я расскажу все сначала.
Однажды, когда я возвращалась домой из университета, около меня остановилась машина и из нее выглянул Карло:
— Майя, садитесь, я вас подвезу!
До того дня с Карло я просто раскланивалась, знала его издалека. По дороге он все время шутил, и я охотно смеялась. Когда я выходила из машины, мне было немного досадно, что мы доехали так быстро.
Карло позвонил на следующий день и пригласил в кино меня и Кети. Откуда он узнал, что Кети была моей самой близкой подружкой,— не знаю. Но это было мне очень приятно. Когда мы вышли из кино, он предложил нам пройтись пешком. Кети знаками давала мне понять, что она уйдет, но я крепко держала ее под руку и не отпускала, хотя мне и хотелось, чтобы она ушла.
Когда я прощалась с Карло, с трудом заставила себя уйти, потому что чувствовала, что он смотрит мне вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27